Табаков-Сальери и Виторган-Шуман

Так получилось, что с небольшим интервалом мы посмотрели два спектакля - «Амадей» МХТ им. Чехова и «Трио» театра Эммануила Виторгана.

И параллели напрашиваются сами собой.  Обе пьесы рассказывают о непростых взаимоотношениях великих музыкантов: Моцарта и Сальери (Безруков и Табаков) и Шумана и Брамса (Виторган и Исаев).  И там и там стареющий, но по-прежнему великий маэстро встречается с молодым и блистательным гением.  Но в первом случае, как мы знаем, маэстро оказывается поражён тяжким недугом зависти, а со стороны юноши нет ни малейшего почтения к сединам, а только критика и явное неуважение к старшему поколению (но на то он и Моцарт!).  И Сальери не останется в долгу и, как может, вставляет палки в колёса юному дарованию.  А во втором дуэте мы наблюдаем взаимное восхищение и признание: Шуман во всём помогает Брамсу, а тот, в свою очередь, издаёт собрание сочинений своего покровителя.  Моцарт уходит из жизни совсем молодым.  Брамс продолжает жить и творить.

Сальери заканчивает свой путь дряхлым стариком, которого мучают угрызения совести.  А вот несчастный Шуман сходит с ума и кончает совсем плохо – в клинике для душевнобольных…  И главная интрига «Трио» в том, что Брамс влюбляется в его жену – Клару Шуман, талантливую пианистку.

Но оставим пересказ содержания и обратимся к главному – к игре и к тому ощущению, что оставляют после себя эти спектакли.  А ощущение от них очень разное.  Почти противоположное. 

Притом, что обе работы демонстрируют качественную, мастерскую игру, притом, что это целостные и сильные пьесы, после «Амадея», несмотря на весь трагизм,  на душе - лёгкость и восторг.  А вот после «Трио» половина из нашей компании, включая меня, плохо спали, и нам снились какие-то кошмары.  Хотя и там и там – чёрный человек в капюшоне и выживший из ума старик на каталке ездит по сцене и пугающе кричит…

Но есть нечто в игре Табакова-Сальери, что позволяет пережить весь этот «ужасный ужас» и воспринимать его всё-таки как игру. 

Во-первых, Сальери Табакова ведёт весь спектакль от своего лица – это рассказ, он уже отстранён от прошлого, о котором повествует зрителям.  Мастерки держа зал в поле своего рассказа, он перемежает его отступлениями и шутками, разряжая атмосферу.   Во-вторых, он играет, но не вживается в роль, как это делает Виторган.  Юмор и ирония сквозит во всём, что говорит и делает герой Табакова.  А Шуман Виторгана слишком серьёзен и натурален, и зрителю не до смеха.  И в результате у Табакова получается мудрая притча.  А у Виторгана – хоть и философская, но страшилка. 

И на Табакова хочется пойти ещё раз и сразу!  А вот с Виторганом хочется сделать перерыв…

Мне всё-таки кажется, что древние ошибались.  Истина – не в вине.  Истина в юморе.  И умение говорить с юмором о серьёзном – это и есть высшая мера и высшая проба таланта.

18 октября 2009 г.