Твоку-начало, орлята России

Опубликовано 24.10.2009

К 110 годовщине создания института военной педагогики
в Средней Азии,  Ташкентского военного заведения.

ТВОКУ Часть первая "Орлята России"
 
Былое Туркестана многогранно.
Знавал  он  кровь и радость слёз,
Но, белого Царя победа окаянная
Не обратила  край в страну берёз.

Приструнив  южного соседа,
Меняя хлыст на вкусный пряник,
Достигнув  перевес, но не победу
И в Туркестан пришёл Царя избранник…

И он решил:
“Границ Империи храня,
Просить  нижайше Государя
О Повелении:
Создать  в Ташкенте
Казеннокоштное  ученье -
Приготовительную Школу для кадетов.
Связать питомцев  временнЫм обетом:
Как подрастут - служить Царю,
Россию на Востоке защищать
От басурман и  англичан
И, если надо - жизнь отдать!
За сим:
Привесть  мальчишек  к алтарю!”

I.IX.1900 г. - торжественный момент!
А вот и старый документ, -
Писал Великий Князь:
“Благослови, Бог, это заведенье,
 его развитие и расширенье.
                Константин”.

В тот день отслужен был молебен,
Священнодействовал 
      Ташкентский Протоиерей.
Он  был торжественно  уверен,
И становилась проповедь  светлей:

“Помолимся же Господу Богу,
 что б учащиеся дети в Школе
при здоровье росли и к сроку
развивались умными и в волю,
нравственными, верными,
с песнями победными,
Защитниками Отечества,
храбрыми с отрочества,
достойными сынами славных
туркестанских Отцов благонравных!”

Была ль  альтернатива у Царя,
Как только с детства
     не воспитывать военных?!
И чтоб  гордилась
            ими русская земля,
сметающих врагов надменных!

Быть офицером, в те года,
Считалось, в принципе, пристойно.
Служить за Веру и  Царя,
Всё ж позволяло жить, но скромно…

От “красных” миф в наследие достался:
Мол, “господа офицера” холёны и богаты
И бедный быт их точно  не касался. 
“Кто был ничем”  во всём и виноват!
Являлись  злейшим недругом РККА.
Всё это видели в  “Чапаеве”  сполна.

Но хоть и офицер сходил за дворянина,
Но восхвалять его достаток - есть абсурд!
Не больше разночинца- христианина
Он зарабатывал за свой тяжелый труд…

Писал поэт эпохи той
Как умирал  казак лихой:

“Вокругъ валились наши братья,
Коканецъ кожу съ нихъ сдиралъ
И басурманское проклятье
Во следъ намъ съ пулей посылалъ.

Свинцомъ пробитые лежали
Герои наши здесь и тамъ,
И снегъ съ презренiемъ бросали
Горстьми въ лицо своимъ врагамъ.”

Кадеты, славные ребята,
Лишь девять лет, -
Уже  казённый люд…
Не хуже старого солдата,-
в строю по шесть,
         и  на парад идут!

Горланят звонко, не по-детски:
“Взвейтесь соколы орлами….”
И в продолженье, по-важнецки ,
Хотят  уже  стоять шатрами …
И шашкой драться  и стрелять,
Какое всё же умиленье
       за всём за этим наблюдать!

Учёба - их особый мануал,    
Всё для того, чтоб  Русь  любили!
И там  где хлеб ты целовал …
Выходит  Туркестан боготворили ?!

Конечно, да!

Они учились, спорили, росли…
Наверно, дрались, голубей гоняли,
Не адмиралы, а карапузные цари
Свои флотилии в Салар спускали!

Юнцам присуще было всё:
И в самоволочку сходить,
Девицу  сильно полюбить,
И от наряда  увильнуть,
Иль  выкинуть чего-нибудь.

Мой брат Евгений  Панин пишет:
«Весной, в семьдесят
           шестом, века двадцатого,
пролез я  в узкое оконце,
в подвал, под ступень
                клуба ратного,
и  на стене узрел творение питомца…
Наследие   потешного сюжета:
наставник розгами  сечёт кадета,
но тот в штаны засунул книгу 
от смеха плачет - вертит фигу».
 
И всё же были вы  Орлятами России,
По праву Герб Отечества  - про вас!
На  ваши руки молодые 
Надеялась Отчизна в трудный час.

И верили, и знали, - Русь за ними!
А значит, они тоже Русь!
И точно, как в  родных былинах,
в Ташкенте имена  их вознесут!

Монархом были вы  благословенны,
Воздвигнул он в Ташкенте корпуса,
И больше века   ТВОКУ стены
Стоят, намолены  отвагою сполна.

Однако, наступил семнадцатый!
Переворот, всё к  чёрту, мир с ума сошёл,               
И вместе с ним имперско-азиатский
Пылал Восток !

Решили: спасать наследие Руси
и экстренно отправить от греха   
в Сибирь всех до последнего юнца!
Молили:  «Боже их спаси»!
Из воспитателей, кто  смог, бежал …

Ташкент - не провожал!
 
И стала уходить  в  забвение
“Фуражка”, спетая с тоской:
“Не улучшает настроенья
 Мне головной убор другой…”.