Глава 5. 19 июля - середина дня. Неприятности

***

Первым заметила что-то новое Эрунэль, штатный снайпер в охране Шторм. Закутанное в маскировку существо, загримированное по самое не могу. Даже лица не видать. Увидев её, Шах презрительно хмыкнул.  Но, когда увидел, как это существо стреляет, хмыкнул уважительно. Что-что, а воинские навыки Шах всегда ценил.

А стрелять Эрунэль пришлось в молодого гомункула. Как говорили во времена моего юношества: «Хэдшот!». Что-то часто они мне стали попадаться за последние три месяца. Это, безусловно, странно.

А потом мы натолкнулись на группу смертельно уставших, совершенно «убитых» мужиков в абсолютно нездешнем обмундировании. Увидев нас, они просто сели на траву. Никто даже автоматный ствол поднимать не стал. Ничего себе устали люди…
К ним подошли трое из командования танкистов. Ну и меня позвали, поскольку знаю украинский.

- Не стріляйте, мужики...  – сказал один из них.
- Звідки ви? – спросил я.
- З України йдемо. – ответил мне усатый мужик с М-16 в руках.
- Цього не може бути! – удивился я.
- Може, братик, може. – ответил он. Создавалось впечатление, будто ему крайне трудно говорить.
- Хто у вас старший?
-  Я. Міхаїл Ковальченко. – сказал тот же усатый.
-  Чому ви такі пошарпані?
-  Звірина покусала.
-  А куди йдете?
-  На схід.
- Просто на схід?
-  Так.

(Не стреляйте, мужики...  Откуда вы? С Украины идем. Этого не может быть! Может, братишка, может. Кто у вас старший?  Я. Михаил Ковальченко. Почему вы такие потрепанные. Зверье покусало. А куда идете? На восток. Просто на восток? Да.)

- Экзарх,- ко мне подошла Шторм.- Мы задерживаемся. Кто они?
- Сталкеры с Украины. Идут на восток. Кто-то их порвал, сама посмотри. Я вообще удивляюсь, как они идут. Что делать-то с ними?

- В машину их, для раненных бойцов. И охрану.- ответила Шторм.
Я взялся их туда сопроводить. Украинцев было пять человек. Один был серьезно ранен и как только мы залезли в маленький грузовичок,  я сдал его на поруки медбрату, а сам стал расспрашивать Михаила про Украину. Уж очень мне хотелось знать – как ТАМ?
Я сел на против Михаила.

- З якого місця ви йдете? Де була ваша база?-  спросил я у него.
-  Ти такого місця не знаєш. "Чорне урочище".- устало ответил он.
-  А чому ви звідти пішли?
- Чорнобиль. Звідти йшла друга хвиля мутантів.
- Хвиля?- удивился я.- Вона до цих пір йде?
-  Ні, вона кінчилася. Три місяці тому.- обнадежил меня Михаил
-  А що взагалі у вас там відбувалося?- задал я обыденный вопрос.
- Там була Зона. Та сама. Лише велика дуже. Вона не розширювалася. Вона породжувала мутантів. Їм стало тісне, і вони прийшли до нас. І нам довелося піти. Ось таке життя, братик.
- Так, важко вам напевно було, так? Ну, гаразд, ми їдемо до нас в поліс, вам там сподобається. Може, осядете у нас.
-  Поліс? А що це?- спросил усатый
- Це дуже велика база.- ответил я.- Жінки, діти, заводи, школи. Побачите. Гаразд, я піду...- похлопал Михаила по плечу и вылез из машины, на ходу перепрыгнув на крышу ехавшего рядом танка. Шах меня перехватил и не дал навернуться с идущей полным ходом машины.
(С какого места вы идете? Где была ваша база? Ты такое место не знаешь. "Черное урочище".  А почему вы оттуда пошли? Чернобыль. Оттуда шла вторая волна мутантов.  – Волна, она до сих пор идет? -  Нет, она кончилась. Три месяца тому назад А что вообще у вас там происходило? Там была Зона. Та же. Лишь большая очень. Она не расширялась. Она порождала мутантов. Им стало тесно, и они пришли к нам. И нам пришлось пойти)

- Чего говорит хохол?- флегматично осведомился Аристарх.
- Говорит, у них на Украине был едва ли не Большой Гон.
- Ого!- многозначительно молвил Шах.

Большой Гон – это когда невесть откуда берется адова туча уродцев, и все они прут в разные стороны одной постоянно меняющейся волной. Естественно – сметая вся и всё на своем пути. Отвратительное зрелище. Надо в спешном порядке укомплектовываться в мощные бункера и сутки напролет стрелять и стрелять. Да так, чтобы остальным монстрам было неповадно совать свой нос за твоим телесным мясом. Вот так вот…
- Да!- сказал я так же многозначительно.

***

Нам оставались сущие пустяки до Ступинского района. И тут мы встретили «своих».
Я сразу узнал их по форменной одежде, под которой всегда прятались броне-комбинезоны, и настороженному поведению. Это были представители небольшого по своему размеру Управления Собственной Безопасности полиса Четверка.  Они явно нас ждали. Наша огромная колонна нехотя затормозила. Парни из УСБ, в количестве пяти человек взялись нас сопровождать. Мне пришел «тихий» вызов по КПК от Шторм с пометкой «тихо».

Ясное дело, просят послушать/соприсутствовать, но так, чтобы ни-ни! Ладно…
Смысл разговора сводился к тому, что Анна выпытывала у УСБэшников, что же, собственно говоря, эти ребята здесь забыли. Ребята, судя по всему, рядовые и не слишком опытные, дружно ссылались на секретное задание, служебную тайну и прочую свою атрибутику.
Я уж было расслабился, когда с головной машины донесся, через включенный динамик КПК, крик Шторм. Я вскочил, но куда ж с танка-то денешься. Сорвав с плеча автомат, я приник к прицелу. БТР Шторм стоял, немного съехав в кювет. Три передних машины рванули впереди встали веером, уставив свои КПВТ в разные стороны. С привычным уже лязгом к ним подъехали два танка.

Я подбежал к машине Шторм и распахнул дверь. Почти все были мертвы. В живых осталась Шторм с торчащим из плеча десантным ножом и какая-то девица из её охраны со сквозным пулевым. Я вытащил Анну из машины. Ко мне подбежал врач.
Анна открыла глаза, и, увидев меня, сказала:
- Это люди Копатыча.

Потом меня от неё оттеснили.
В полной боевой выкладке ко мне подошел Шах. Заглянул в машину, потом обошел вокруг неё
- Водила молодец.- сказал он.- Ещё чуть-чуть, и всем была бы хана.
Я уже видел водителя, успевшего затормозить, и судя по всему, даже открывшего огонь по диверсантам.

- Блин. Как-то глупо получилось.- я хлопнул себя по подсумку для артефактов.
Ко мне подошел мужик в военной форме со знаками различия михневского полиса и сухо представился:
- Капитан Завьялов. Штурмовая рота. Вон там,- он кивнул на махавшего руками танкиста.- Капитан Немеров. Бронетехника. Старший лейтенант Лесин – артиллерия. Майор Гальберг временно не командует экспедицией. Она перекладывает командование временно на Вас.- капитан выделил слово «временно».

Я кивнул:
- Хорошо. Я временно принимаю командование.- я тоже выделил это слово.- Собираемся и в объезд этого очага. Я поеду на вон том БТРе, и буду указывать дорогу. Все за мной. Порядок движения Вы, надеюсь, знаете. Майора Горенко на её машине в центре. Поехали!
- Я с тобой.- сказал, догоняя меня, Шах.
- Разумеется.
Мы отправились в путь. Теперь уже никто не спал, колонна ощетинилась всеми стволами, какие только были. В принципе, так было и до инцидента. Просто сейчас все резко усилили бдительность.

Мы объезжали Ступинский  очаг зоны с левой стороны, если ехать к Узуновскому рукаву от московских полисов. Я бывал там, в Узуновском рукаве. Один только раз. И больше меня туда и калачом не заманишь. Ибо такого оживленного каким-то психом-чародеем кошмара я не встречал более нигде. Нигде, даже в Богатищинском очаге, который издавна слывет «Одной Большой Могилой». Даже там, можно сказать, веселее, чем в Узуновском рукаве. К слову сказать, никто кроме Шаха не знает, что я был в Богатищевском. Так как у нас распространилось поверье о живущем в районе Богатищево проклятии. Вот поэтому и молчу.
А что касается Ступинского очага – обыкновенны городской очаг зоны. Почти ничего примечательного. Миграция носит маятниковый характер — очаг формы правильного эллипса сползает в первом полугодии на пять километров в одну строну, в следующем полугодии — на столько же в другую. Вот и всё. Там те же аномалии, разбросанные по асфальтовым тротуарам, те же выгоревшие дотла детские сады и оккупированные мутантами магазины – любят эти сволочи торговые места, как я заметил, на рынок – туда и на танке не сунешься, сожрут. Такие же, как, допустим, в Ожерелье, треснутые пятиэтажки, и провали на местах жилищных коммуникаций. Одним словом, тоска смертная, да и только. Скрадывают ощущение глухой печали две вещи – обилие аномалий и артефактов, соответственно, и наличие в очаге ставшего уже почти что легендарным Парка Аттракционов – маленьким кусочком настоящей Чернобыльской Зоны в нашей области. Там дело совсем труба. Два шага – и на ровном, вроде бы чистом месте, твой моментально иссохший симпатичный ТРУП! Такие дела, да…

Мы выехали на другой берег обмелевшей реки Оки, и тут… Бабах! Управляемая противотанковая ракета врезалась в одну из передовых БТРов. Почти пустая была машина, так как по моему настоятельному «совету» в ней кроме бортстрелка и водителя никого не было.

А всё-таки аккуратнее надо быть, молодые люди, когда стреляете из ПТУРов, произведенных во времена вашей детсадовской молодости. Выстрелил – беги! Ясное дело, что ехавший рядом с нами танк метким выстрелом отомстил за своего мелкотоннажного товарища.

Сразу же после нашего выстрела рядом выросли черные султаны разрывов. Огонь вели из противопехотных пушек, с расстояния в три километра. Фронтально, справа и слева.
- Засада!- закричал я по общей рации.- Колонна! Веером, на прорыв. Завьялов! Высаживай каждую вторую машину и уводи на километр назад. Танкисты – огонь!
Вашу мать! Мы попали в хорошо сделанную засаду. Начался бой. И надо сказать, к чести михневских милитаристов – из боя живыми вышли мы.
Задрав стволы орудий, танки начали вести стрельбу. С глухим уханьем раздавались взрывы вражеских орудий.

Я быстро прикинулся выпуклой краской на своем БТРе. Я специально вылез наружу и спрятался сзади башни. Так как если в машину попадут, я не желаю быть заживо погребенным в сгорающей машине. Даже если и не заживо. Всё равно, не желаю.

А вот спрыгивать с машины не стал. Когда говорят пушки и крупнокалиберные пулеметы, мотаться одинокому пехотинцу, скажем, опасно. И не то чтобы я трусил, но когда рядом разрывается снаряд и на тебя сверху падают тяжелые комья земли, даже в мои без малого сорок лет немного боязно…

Не знаю, кто, где и как учил михневцев воевать. Но вот идти с военной экспансией на их полис я не посоветую даже отмороженному психопату. А если эти парни попрутся дружно в Чернобыльскую Зону, я бы на  месте тамошних жителей объявил там принудительную эвакуацию.
Сгорел ещё один БТР. Парней, конечно, жаль, но зато наши машины оказались прямо перед позициями незадачливых артиллеристов. Злобным лаем заливались  крупнокалиберные КПВТ БТРов, звуковыми волнами били по барабанным перепонкам выстрелы танковых орудий.
Мой БТР несся как угорелый и со всего размаху мы врезались в маленький бруствер небольшой пушки. Расчет орудия, естественно, задавили. Я спрыгнул с «брони» уже держа автомат в руках. Ага! Вот они! Я знал, что это копачи. Припав на одно колено, я очередью срезал две бегущих фигуры в ненавистных мне балахонах, пробежал десять метров и укрылся за поваленной станиной орудия.

Не знаю, кто делал засаду на нас, но у этого человека руки – сто процентов – крюки. Будучи не слишком сильным спецом в области устройства засад, даже я понял сразу, что организация у этих ребят была, как говорили во времена моего студенчества: «лажовая».
Наше дело было правым, и мы победили.

И каково же было моё удивление, когда среди убитых супостатов я разглядел обожженный труп… зам начальника УСБ Четверки! Дело принимало скверный и крутой оборот.
Я подозвал лейтенанта Лесина и сказал, показывая ему карту:
- Старлей, вот мы тут, а тут база противника. Сможешь вдарить? Очень надо.
- Копатыч?- спросил он, серьезно прищурившись.
- Он самый.- подтвердил я.
- Сделаем браток!- с мстительным удовольствием на лице сказал он. Я хлопнул его по плечу и он пошел к колонне, на ходу отдавая приказ развернуть орудийные расчеты.
Ну, держись сволочь мордатая! Ох, сейчас причешут тебя соколики, ох причешут!

Как грохочут артиллерийские пушки, я, надо сказать, немного подзабыл. Последний раз  я слышал их грохот десять лет назад. Когда бои с мутантами и прочей нечистью шли у нас, в Каширском районе. Вот тогда грохотало так грохотало! С неделю, наверное, что днем, что ночью – зарницы в пол неба играли. Кто никогда не слышал как орудует дивизионная и корпусная артиллерия – тот счастливчик и ничего не потерял. Мне довелось. По Павелецкому направлению железной дороги уходили поезда с эвакуирующимися жителями Москвы и её ближайших пригородов, и армиям – уже тогда смешанного состава, было приказано ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ удерживать эту ветку от проникновения мутантов. И они удерживали. Если уйти километров на сорок – сорок пять в сторону от железнодорожного полотна – там до сих пор сгоревшие остовы танков, разрушенные ДОТы и просто окопы с линиями колючей проволоки.  В той воне против непрекращающегося Гона мутантов и наступления Чернобыльской Зоны быстро стало не до фортификационных излишков.

На каждое орудие лейтенант положил по пять снарядов. Итого – пятьдесят неприятных сюрпризов для толстомордого Копатыча. Причем, половина из выпущенных михневскими артиллеристами снарядов была прыгающими со шрапнельной начинкой. Красота!