12. Исповедь сирот. За предательство, ч. 2

"Меня назвали сирота,
В чем же моя вина,
Что у меня нет мамы и дома нет?"

Ирина вышла. Гришка с Мишкой
Тихонько у крыльца стояли.
– Как вам живется тут, мальчишки? –
Спросила Ира, – Рассказали б.
От дома отойдя подальше,
Присели на скамью они
И стали жаловаться (как же!)
На все несчастия свои.
– Ирина, он измучил нас! –
Плакался Гришка, – Мы устали.
Но нам нельзя бежать сейчас,
Не то найдет – в детдом отправит.
– Я в ваших бедах виновата,
Не удержала я его.
Как он нашел вас? А, ребята?
И первого из вас кого?
– Меня. Я был в бегах тогда, –
Ответил Гришка, – на гитаре
Играл для всех... Он денег дал,
Ну, а потом наобещал мне
Учёным будто скоро станет
И в люди выведет меня,
Что ад вчерашний станет раем....
Ну что ж? Ему поверил. Зря...
Я променял свою свободу
На плен. Зачем? Не понимаю.
Страдать ли так чтоб год от году
Вот так, как я сейчас страдаю?
– Нет, Гриш, он ласков был с тобою,
– До Костиного появленья, –
Вмешался Миша,
– Ну, не скрою.
– Тебя любил он, без сомненья
Ты очень дорог был Андрюше.
Да и сейчас ведь он, родной,
К тебе ещё не равнодушен.
Но вот ко мне… Андрей со мной
Так холоден. Я так жалею,
Что согласился с ним уйти.
Теперь я права не имею
Ни слова сам произнести.
– Как вы с ним встретились?
– Он раньше
Был репетитором моим,
Со мною занимался. Как же
Тогда Андрюшку я любил!
И как мне весело с ним было,
Как хорошо и как легко,
Казался добрым мне таким он,
Но не такой он далеко.
Я, знаешь, не имел желанья
Учиться, очень был ленив,
Немецкий плохо понимал я.
Андрей со мной был терпелив.
И он добился своего.
Я так немецкий полюбил,
Так сильно! Мне Андрей его
Так втолковал, так объяснил!
Я понял, что учиться надо,
И по предмету, что сказать,
Теперь я вместо тройки слабой,
Имею, безусловно, «пять».
Когда родители погибли,
Семнадцатого декабря.
Все обо мне кругом забыли.
Лишь он утешить смог меня.
И я тогда вполне серьезно
Просил его: «Возьми с собой,
Возьми меня!» – молил я слёзно.
Андрей ответил: «Да, родной».
И что ж? Теперь я для него
Пустое место. Мне Андрей
Не позволяет ничего.
– Ругает только каждый день.
Он только с Костенькой своим
Одним лишь ласков и заботлив,
А тот Андрюшкою любим
За то,что чересчур угодлив.
И Костя, чтобы ни случилось,
Всегда на стороне его.
Как можно так, скажи на милость?
Вот Костеньку и одного
Андрюша любит и балует.
Один, на мяконьком диване
Наш Костя, как король ночует,
Что куплен был, вообще-то, нами,
На нашу с Мишкиной зарплату.
Мы ж на полу холодном дремлем
И простываем вечно. Так-то!
Но слова вымолвить не смеем.
А Вадик лечит нас потом.
И лишь Максим, Ирина, с нами,
Когда мы спать так устаем,
Порой меняется местами.
Но мы на Костю не похожи,
Открыты с Мишкою мы слишком.
Быть может, Костя и хороший,
Зато неискренний мальчишка.
И вот за это-то Андрюша
На нас так злится и бесится.
Он знает то, что нам не нужен,
Что мы свободны, словно птицы.
Однажды даже он, Иришка,
Такую вещь с собой принёс:
Взял кнут у одного мальчишки,
Что тот дурак с собой привёз.
И если что не так мы скажем,
Ну, сделаем ли… Погляди.
– Он что, совсем?! Но, Гришка, как же
Так можно-то? С ума сойти!
Он что, кнутом вас избивает?
– Да нет. При помощи кнута
Андрей нас делать заставляет,
Что не хотим мы, никогда
Что б сделать мы не согласились,
А так нам страшно отказать.
– Вы на него за это злились?
– Да нет. А, впрочем, что скрывать?
– Мы очень на него сердиты.
Однажды все-таки со зла
Меня ударил он для виду,
Как ты, Ир, видишь и сама,
Что вот такое всё же было…
Но Мишку-то, насколько помню,
Ирин, пока ещё не бил он.
Да не за что, такой он скромник!
– Нет, Гриша, бил Андрей меня.
– Когда?
– Ну помнишь, один раз,
Немножко, правда, за тебя.
– Ах, да, меня тогда ты спас!
К тебе он, Мишка, равнодушен,
Но а меня готов убить.
От злости весь дрожит Андрюша,
Я так люблю его бесить.
Особенно при всех. Он ведь
Так притворяется искуссно.
– К тебе, Гриш, у Андрея есть
Какие-никакие чувства.
– Я знаю, что он голубой
Давно уж, – засмеялся Гришка,
– Он в самом деле ведь такой?
А ну-ка расскажи, Иришка!
– Вот вы скажите лучше мне:
Ребята остальные знают,
Что вы здесь как в кошмарном сне
Живёте?
– Не подозревают.
При всех Андрюша ласков с нами,
Обидеть нас ничем не смеет,
Мы начинаем думать сами,
Что он нас любит и жалеет.
Максим ему, конечно, верит,
А Вадику на нас плевать.
Он только говорит Андрею,
Что на полу нельзя нам спать.
Мы им не говорим ни слова,
 А так они не понимают.
Ты, значит, Гриша, из детдома?
– Да, было время, пропадал там..
Вот, Ир, скажи мне, что за детство?
О нём что можно вспоминать?
Подвалы да вокзал, да бегство,
Да умирающую мать.
Есть тётка у меня конечно,
Но той плевать на жизнь мою.
Живётся ей и так прелестно,
А я тут молча слёзы лью.
Хоть был специально к этой твари
На воспитанье привезён.
Так вот. Теперь здесь пропадаю.
Я ж в Оренбурге был рождён!
Скажи, зачем так получилось,
Свободы я одной желал.
И как так жизнь моя сложилась,
Что я из ада в ад попал?
– вот мы когда с Андреем жили,
он приводил нередко тоже
в наш дом сирот. И мы их мыли
Но я не позволяла все же
Ему надолго оставлять
У нас бродяг несчастных этих,
Лишь только переночевать,
Чуть-чуть погреться. Жаль ведь, дети
Андрей, конечно, возмущался,
Кричал, представьте, на меня.
Но мой любимый муж старался
Оставить их в квартире зря.
И он бесился потому,
С ним было жить порой несносно,
Но говорила я ему
Открыто и вполне серьезно:
«Иди, Андрей, ты мне не нужен,
мотай, с сиротами живи,
а если хочешь моим мужем
Ты быть по-прежнему, пойми,
Мне будет жаль расстроить маму,
Но подчиняться никогда,
Андрюша, я тебе не стану,
И ты, любимый мой, всегда
Считайся с мнением моим,
Кому помочь, как поступить,
Решать придется нам двоим.
Мы так все время будем жить.
А если что не так пойдет,
Ты если против, дорогой,
То вещи в зубы и вперед!
Не забывай, ведь дом не твой».
И он конечно обижался,
И он, конечно, уходил.
Но на другой день возвращался,
Еще прощения просил…

…А вы б предать его смогли?
«Ты хочешь, ведьма, знаю я,
все планы выведать мои» –
Подумал Гришка про себя.
– Вы ненавидите его?
– Да в том-то вся беда, что любим!
Не знаем хоть из-за чего…
Но мстить, наверное, мы будем.
Что, жаль тебе, поди, Андрюшу?
Боишься за него, ответь?
– Ну как-никак, Андрей мне муж же.
Но вы, ребята, дети ведь.
Что сделать можете вы?
– Можем.
Всё можем, если захотим.
Андрей к нам день за днём всё строже.
Но только иногда, Ирин,
Бывает он таким открытым
И добрым, ласковым таким.
Я в эти дни бы все обиды
С огромной радостью забыл.
– Он открывает нам всю душу
И плачет, нас лаская нежно,
Так нежно! Мы б тогда Андрюшу
За всё простили бы, конечно.
Поверили б, что он нас любит.
– Но он, Ирина, не даёт.
Сам независимости учит,
А за ее желанье бьет.
Так больно… Рядом никого…
И не сбежать нам от Андрюшки.
Да, будет трудно без него.
Но мы никто здесь. Лишь игрушки…
Гришка заплакал даже.
– Долго
Молчать об этом будешь ты?
– Не мстите, Гриша. Вы ведь толком
Не знаете его судьбы…
–А ты куда сейчас?
–К подруге.
В общаге вашей места нет.
Нет места для родной супруги!
А завтра улетать чуть свет…

 –Эх, бесполезно это, Мишка!
Муж и жена… Ну, ты ведь знаешь…–
До дому доходя, мальчишки
Уныло рассуждали.
–Как же…
Они ведь что собака с кошкой…
–О, нет! Нам, Мишка, нужно было
С Иринкой быть поосторожней…
Чуть ей все карты не открыли!
Нет, тонко действовать, Миш, надо,
Здесь что-то очень всё нечисто…
Ну, а Ириночка сама-то,
Увы, хорошая актриса…»
2005 г.