Последние годы Прокофия Демидова

Роман-поэма "Демидовы"


Прокофий жил уединенно
В своей излюбленной Москве,
Похоронил жену Матрёну,
И дом остался в пустоте.

В угрюмых комнатах и спальнях
Росла единственная дочь,
Ходил Прокофий в думах, странно,
Плыла томительная ночь.

Подругу жизни в утешенье
Надумал втайне обрести,
И после долгих размышлений
Гнал экипаж на край Москвы.

Неторопливою рысцою
Перемахнули кони мост,
Базар, наполненный толпою,
В нем вызывал в досаду злость.

В рядах блестели самовары,
Свисали бусы с потолка,
И колокольчики забавно
Шумели громко в звон ручья.

Подковы, сбруи и тарелки,
Гжель расписная и ларцы,
Метелки, сковороды, грелки
Держали тучные купцы.
 
Мясные лавки, осетрина,
Икра заморская и рак,
И рыбный запах лососины,
Тмин с сельдереем, перец, мак.

Толкались люди у каминов,
Металась дворня у ворот,
Ну, а Прокофий ехал мимо,
Не волновал его народ.

Он умилялся тишиною,
В церквушках проповедь внимал,
Но часто с сумрачной тоскою
Мятежный дух все докучал.

В церквушке девушка крестилась
Пред ликом Спаса на крови,
Лицо ее в огнях светилось,
Душа открылась для любви.

Шептала в скромности молитву,
И прерывался где-то звук,
Блуждала тень по платью ситца,
На сердце бился легкий стук.

В мгновенье выбежала дева,
Прокофий взгляд ее поймал,
Страсть овладела его телом,
Бес над умом возобладал.

«Быть ей женою в барском доме, -
Демидов думал про себя, -
Жизнь для нее я обустрою,
Узнают вот тогда меня».

Тут барин выскочил на паперть,
Церковный служащий стоял,
«Что за девица в нашем крае?
Откуда Бог ее послал?»

«А, это Грушенька, росточек,
Она тут рядышком живет,
Отец заботиться о дочке,
Частенько ходит в наш приход».

Прокофий быстро удалился,
Коней на удаль стеганул,
Как щеголь светский ободрился,
Да к ювелиру вдруг прильнул.

Купил подарок для отрады,
И в дом по адресу примчал.
«Кто устоит пред моим златом?», -
Себе он вновь напоминал.

Тонул дом в зелени убранства,
Все удивительно цвело,
И с видом гордости и чванства
Прокофий дернул за кольцо.

Не удосужившись о встрече,
Бесцеремонно внутрь ступил,
Отец читал, расправив плечи,
Час по полудню звон пробил.

«Простите, вас не ожидали,
Что навестите наш удел,
Давно жены уже не стало,
Я очень скоро овдовел».

«Для вашей дочери бриллианты
Решил я ноне подарить,
Вот вам коробка с красным бантом,
Там все сокровище лежит».

«Позвольте сударь, вы знакомы,
Чтобы руки ее просить?»
«Ее я час назад лишь видел,
И, я готов ее любить».

«О боже, недоразуменье,
Дочь моя чистая роса
Ошиблись, может», - с подозреньем
Взглянул отец на старика.

«Приехал с дельным предложеньем -
Дочь ваша, Грушенька, мила,
Прошу руки в благославленье,
Чтоб обвенчаться навсегда».

Отец же скоро удалился,
Позвал невинное дитя.
«К тебе я, Грушенька, явился,
Пойдешь ли замуж за меня?»

«Нет, не пойду, не заскучаю,
Есть молодой мне человек,
В котором я души не чаю,
И буду жить с ним долгий век».

«Бедняк наверно!», - гневно крикнул,
Прокофий выпучил глаза.
Ее лицо сияло ликом
С душой природного луча.

«Для молодца и дева в свете,
А с милым хоть на край земли,
Зачем мне золото, кареты,
Когда ведь можно по любви».

«Коль не пойдешь, разор вам будет,
И жизни боле не видать!»
«А вам известно, милый сударь
Богатством счастье не отнять!»

От смелой выходки девицы
Демидов тут же побледнел,
Оскалил зубы, обозлился,
И прочь помчался в свой удел.

Прокофий, в разном настроении
Слыл одиноким бирюком,
Уже и не было волненья,
Не жгли чудачества виском.

Лишь дочка Настенька, порою
Напоминала о себе,
Стоял отец в запрет горою,
И не давал ей быть в венце.

Давно уж в девах засиделась,
И нужно замуж выходить,
И ей от скуки не терпелось
Для парня свет души пролить.

Прокофий стыл в закрытой спальне,
Все беспробудно размышлял:
«Не дочь хотят сии дворяне,
А мой богатый капитал.

Хотят позариться, бродяги,
На мое кровное добро,
Жить припеваючи и с благом…
Не быть такому все равно!».

Тянулись длинные недели,
В сомненьях барин пребывал,
Стоял подолгу в светлых сенях,
Все что-то думал, созерцал.
 
«Кому же мне тебя сосватать?
Ведь нет достойных женихов!
От глаз завистливых не спрятать,
Не оградить от лестных слов».

«Увольте, папенька, на милость!», -
Слезами Настя залилась,
В светелке с горести забилась
И горьким мыслям отдалась.

Днем позже дочка просветлела,
Заговорил отцовский нрав,
На кухню быстренько влетела
«Ты что, опять о женихах?»

Дочь речь вела довольно смело:
«Нет, за купца, я не пойду!
Да где ж искать и черпать веру,
Чтоб жить с любимым по добру?

Пусть будет встречный моим мужем,
Не бородатый, наглый хам»
«Ну, быть, по-твоему, раз нужен,
Тебя я встречному отдам».

Настасья слезы утирала,
Прокофий тут же и утих:
«Ну, хватит, вот и перестала…
А завтра будет твой жених».

Уже висело приглашенье
О предстоящем сватовстве,
Вставало солнце – пробужденьем,
Бряцали кони на заре.

По деревянному настилу
Торговки кучками брели,
Чиновник в стасканном мундире
Шаг отбивал на взмах руки,

Лицо светилось огоньками,
По окнам бегали глаза,
«И нет ли девы в сарафане?», -
Работник думал про себя.

Поймал взгляд парня извещенье:
«И что задумал сей чудак?», -
Возникло тут же удивленье,
Остановил чиновник шаг.

«Зайдешь к нему, затеет свару,
А там гляди, напустит псов,
Эх, много ли для счастья надо?», -
И отворил дверной засов.

Волненье в теле заиграло,
Навстречу вышел Охломон:
«Коль дворянин, тебе и право
Дать господину свой поклон».

В хоромы гость ступил нежданно,
Сидел на кресле господин,
«Смотрю, пожаловал ты рано!
Что за сословье, дворянин?».

«Да, дворянин, промолвил парень, -
Имею честь им состоять»,
«Но, ты не думай о приданом,
Мое богатство не отнять.

Прочел наверно объявленье?», -
Прошлась усмешка по губам,
«Имел честь видеть извещенье,
Вот и зашел с надеждой к вам».

«Коль так, проси прошенье,
Чернильная твоя душа!
Да в ноги кланяйся, бездельник!, -
И взял костыль тут со стола, -

Проси усердней, что так хило?!»
И костылем дал по спине.
«Век буду помнить вашу милость,
Да разуметь любовь всуе».

Огрел Прокофий снова гостя,
Чиновник лишь к ногам припал,
«Ух, как крепки же твои кости!
И даже виду не подал».

«Готов терпеть от вас страданья,
Быть человеком я хочу!
Снесу все в жизни испытанья,
Готов свой век отдать труду».

Демидов разом и смягчился,
Умерил волею свой нрав:
«Ну, все вставай, погорячился!
И взял свободно за рукав.

Идем к невесте, недотепа!
Лампадку в руки прихвати,
Что, возжелал увидеть кроху
Да оробел, уже, поди».

Лежала Настенька в постели,
Чуть в коридоре скрипнул пол.
«Вставай ленивица, скорее!
Вот жениха тебе привел!»

Укрывшись белым одеялом
Шептала Настенька отцу:
«Зачем так папенька бездарно
Меня стыдите вы лицу?»

Писец стоял, не шелохнувшись
В здоровом теле дух сиял,
Взгляд Насти, будто бы очнувшись
Любовью ласки заиграл.

«Добра невеста, свадьба будет!, -
Прокофий в радость сообщил, -
Узнают в граде скоро люди,
За кем невесту объявил».

В стыдливой скромности обличья
Решила Настя возразить,
Но перешел отец на личность,
Чтобы искру в раз погасить.

Сыграли свадьбу молодые,
Счастливым выдался сей брак,
Помчались годы удалые
Во имя здравия и благ.

Держал Прокофий завещанье,
А вместе с ним свой капитал,
Настасьи просьбы и старанья
Отцу не делали похвал.

В Покров, Прокофий простудился,
Болезнь напомнила огнем,
Свет жизни тихо закатился,
Дряхлел Демидов с каждым днем.

Все озорство и утешенья
Уже не радовали глаз,
Как было много согрешенья!
Вот-вот придет последний час.

А время шло в недомогании,
Почил Прокофий вечным сном,
Остались в прошлом все страданья,
Настигла смерть, как будто гром.

В монастыре нашел обитель
Чудак, московский балагур,
Крестьянских судеб разоритель,
Что сеял ненависть и дурь.

Семья наследство получила,
В отставку вышел скромный зять,
Доходы все распределили,
И стали вволю поживать.


продолжение следует...