рядовой случай

Семен Израилевич был почти велик. Никто не мог так нужды общества аукнуть. За ним следили и тунгус, и ныне дик, и гордый внук.
И надо было так случиться - пукнуть.

О, что тут началось, какой бедлам, что поднялось в партере и по ложам! Как он посмел в присутствии всех дам?! Что он посмел?? Как, вы не знали? невозможно!
Он так сказал, пардон, он звук извлек не то что громкий, но такой богопротивный. Да он - кричал улан летучий - пидорок! Прочь из Москвы, из сердца, из гостиной.
Когда б он был еще святой, и то тогда поступком возмутился бы прохожий, тот, без которого не святится вода. Был бы святой - а он всегда был рожей.
И все его зверины и пусты поступки, мысли, помыслы и звуки. Он был всегда противник красоты. После таких мы моем с мылом руки.

Семен Израилевич понял, что хулы ему теперь не избежать вовеки, и каждый съетый им кусочек бастурмы припомнят, и сто грамм в буфете. И то, что не туда тогда проник, и то что был особого замеса. И то, что даже слабый пук и чих не скроешь за публичною завесой.
И он пошел в позоре и в чаду, а мог остаться в розовом, поверьте. Когда бы не открылось все ему на том благотворительном концерте.