Поэма о многострадальной Руси... часть 21

Год тысяча триста восьмидесятый
В истории отмечен великою датой.
Читатель! К началу года вернемся
И вместе с народом в те дни окунемся.

Мамай понимал – Русь укрепилась,
И большею частью объединилась.
Дальше не мог он такое терпеть
Позволить себе под боком иметь
Сильного князя и сильную Русь,
И я описать все это стремлюсь
Очень подробно, чтобы понять,
За давностью дней тех и осознать:
Сколько же лет нужно было терпеть,
Чтоб на Руси для битвы созреть,
Да, чтобы явился народу тот князь,
Который и смог разорвать эту связь.

Люд терпелив наш, душою богат,
Порой, бесшабашный, порой, нагловат,
Бывает строптивый и бедовой,
Но чаще доверчивый, очень простой.
Великий народ, видно, богом любимый,
Средь многих народов - неповторимый.
И если душою и сердцем поймет,
Того, кто его за собою ведет,
Поверит, полюбит и поклонится,
За тем он пойдет,
И будет молиться.

Дмитрий в те дни уже многое знал:
О том, что Мамай предпринимал,
О том, что людей к себе набирает,
И войско свое все сильней укрепляет.
Князь не дремал  и всерьез занимался,
Оружие ковал, душою старался
Успеть подготовиться к битве с Мамаем.
Однажды, мы из истории знаем,
Явился к нему беглец из Орды,
Который, в предчувствии скорой беды,
В страхе, что его сильно объял,
О том, что  увидел, все рассказал:
«Князь, дюже там много их собралось,
То, что мне повидать удалось,
Даже в словах нельзя передать,
Вот, что в Орде пришлось наблюдать:
Силища, князь, непомерно большая,
Двенадцать ден бежал, продолжая,
Их тумены там наблюдать;
Князь, я даже не мог их сосчитать.
Стоит это войско далече за Доном,
Начало берет у речки за бором».

Действовать Дмитрий тот час начинает,
Во все уделы гонцов засылая,
Предлагает князьям пробираться
К Коломне и там собираться
У церкви Успения Святой Богородицы
По ходу села, как раз за околицей.
Потом вызывает к себе В.Тупика
И направляет туда, где Ока,
С речкой Воронежкой пересекается,
В места, где татары уже появляются
И наказал ему в оба смотреть,
Да резвых коней постоянно иметь;
Пленного взять из стана ордынцев,
Да, побогаче - из ханских любимцев.

О подготовке в Руси Мамай знал,
И кое - чего предпринимал.
С Олегом Рязанским вел переписку,
Ему объявил: «Коль ты мне близкий,
И после победы захочешь иметь
То, что другой не может посметь,
Землю и власть и другие уделы,
И это еще совсем не предел,
Тогда собирайся и выступай,
И в битве грядущей мне помогай».
Олег, получив послание, замялся,
Хана Мамая он очень боялся,
Но Дмитрия тоже шибко ценил
И тайно его предупредил
О том, что Мамай поход свой готовит,
И войско к границам русским подводит.
Больше он ничего не сказал,
Но и ответ Мамаю послал,
Что будет готовить полки к выступлению,
Тем самым поможет ему пополнением.
Дмитрий, об этом двуличии узнав,
Рязанскому ничего не сказал.
Народ князя понял, потом оценил,
И час его подлый в истории пробил.

Мамай и Ягайло решил пристегнуть,
И обещал ему земли вернуть,
Если тот с войском к месту придет,
И свою лепту в битву внесет.
Дмитрий об этом тоже узнал,
Известие то спокойно принял,
Сам держал все в единой узде,
И поспевал всегда и везде.
Мамай все ж решил поторговаться,
Через посла с Москвою связаться,
И предложил: «Плати десятину,
Хош серебром, а можешь пушниной,
И мирно будем существовать,
Друзьями станем большими опять».

Дмитрий, Великий князь - дипломат,
Тому предложению был очень рад,
А потому стал время тянуть,
Линию свою в переписке той гнуть.
Хану ответ не отписал,
Через посла понять ему дал,
Что, приняв решение, о том известит,
И, непременно, оповестит.

Разведчики что – то долго молчали,
И о себе не заявляли.
Дмитрий уже собирался послать
Новый отряд, чтобы пленного взять,
Но в этот момент В. Тупик возвратился
У Дмитрия тут же и объявился.
Мурзу от татар из Орды притащил,
Тот ему многое, что сообщил.
Князь узнает, что Ягайло готов
Хану помочь без лишних слов
И, что  Олег не отказался,
И тоже с Мамаем в любви объяснялся.

Дмитрий отдал приказ к выступлению.
Князю Владимиру (Серпуховскому) без промедления
Начать продвижение дорогой одной,
А Тимофею (Вельяминову) дорогой другой.
Сам обещал прибыть опосля,
В тот день у него созрела мысля,
Наведаться в лавру и помолится,
С игуменом Сергием там поделиться
Мыслями: о настоящем,
Да бое, наверняка, уже предстоящем;
О жизни людей в ближайшем грядущем
И Господе - славном и Всемогущем.

Но перед тем как в Троицк податься,
Дмитрий решил до конца попытаться
В ставке у хана все разузнать;
Туда можно было только послать
Верного, умного и делового,
Для дела столь сложного и не простого.

«Захарий Тютчев, – вот кто пойдет,
Знает татарский и там все поймет;
Умеет разумно и правильно сказать,
Но, когда нужно - будет молчать.
Жалко его - я то понимаю,
На смерть его, чай, посылаю»,-
Так думал Дмитрий, в тот час рассуждая,
И Захара к себе призывая,
Задание ему на поездку дает,
Зная, что Тютчев не подведет.

«Грамоту сию хану отдашь,
Про десятину скажешь – то блажь.
Мне десятину будет платить,
Но, дружище, прошу уяснить,
Надобно хана разгорячить,
Чтобы он смог быстрее решить
Выступить с войском, как можно скорей,
Это, пожалуй, сейчас всех важней,
Чтобы Рязанский Олег не сорвался
Да с ханом Ордынским не стыковался;
Да чтобы Ягайло в пути задержался,
И слиться с Мамаем быстрей не пытался.
Все понял?  Ну, с богом, Тютчев, езжай,
На бога надейся, но сам не плошай».

А Дмитрий поехал в святую обитель,
Там, где служил святой просветитель
Сергий - от роду Варфаломей,
Был он светлее ясных очей,
С детства богу и правде служил,
И в этом себя совсем не щадил.