Ландшафт моего детства марион коксвик

МАРИОН КОКСВИК          

 ЛАНДШАФТ МОЕГО ДЕТСТВА

Мне семь лет,
и я стою перед тем самым домом,
где провела детство.

Зимний вечер
расстилает пурпур
закатного неба
над лесами и кряжами
Хейбротна.

Вот я поворачиваюсь
и направляюсь
в мамино святилище:
на кухню.

Пахнет
как обычно:
свежими крендельками,
сдобным тестом.

На конфорке стынет
котелок с супом брокколи.

Стол, накрытый на шестерых,
под белой скатертью
с парусниками по бордюру.

Прислушиваюсь
с затаенным дыханием.
В доме совсем тихо.
Где мама?

Ничто не выдает ее присутствия.
Шторы задернуты.
Свет не включен.

Вбегаю в комнату.
Мама сидит
в наушниках.

Сидит в полутьме
как неживая,
наклонясь
вперед.

На фоне заоконного пейзажа
она кажется
парящей женщиной
с египетских ваз.

Смерть незримо подкралась к маме
и понесла куда-то.


Что же это такое?
А вдруг в нее выстрелили?

Может быть, она еще жива?

Оглядываюсь,
никаких следов,
что в доме был чужой, убийца...

Но он мог сбежать
по ступенькам в погреб.

А может быть,
он в углу,
за старым камином,
который все шумит и что-то бормочет.

И вдруг -
о чудо! -
мамин силуэт,
мягкий, иконописный
поднимается
в наушниках!

Мама воскресает
из мертвых
и быстро идет
по полу,
по скрипучим половицам,
на кухню,
оживленно насвистывая
оперную арию:
"Плач Дидоны".

          (С норвежского)