Мэри-Эн

Черно-белой канвой под ногами бежит календарь. Каждый день отчеканен по камню шахматной клеткой.
Можно мат, можно шах, можно над (в мутных снах), можно залпом решиться на jazz.
Мэри-Эн выбирает прыжок на два хода вперед\на три хода назад - прерывает прямую в четвертый изогнутый вектор.
И уходит из поля петлёй, левитацией бабочек в рукавах. Оставляя фигурку в игре, что как тень – и подвижна и вровень.
Даже голос один и жаровня все та же ладоней. - Это ты, Мэри-Эн?
Ну конечно
Конечно же
Нет.

Как узнать?
По мерцанью зрачка: там где я – уловим киновари разбег.
Все иное - броня, теплокровный винил.
И в забрало ресниц запаяны искры – а иначе нельзя,
а иначе 'в изображении'*
смерть
вне условностей

Но пока ты на поле,
Где светло - там и свет. Где темно - там и тьма.
Клетки строгие, Мэри-Эн, все продумано кем-то до нас.
Так что smile им всем, дерзко volume до max, смело level на sky,
и sun.glasses на всё бездонное. - Это ты, Мэри-Эн?
Ну конечно
Конечно же
Да:
Вот тепло моих рук, вот слова, вот плечо. Разгадана схема.
Шаг вторичный за тем, кто заведомо побежден. Но игра продолжается:
Мэри-Эн расставляет фигуры ногами вперед. Мэри-Эн переводит часы на сто неподвижных ходов.
Мэри-Эн прерывает прямую в четвертый изогнутый вектор. Эта пешка в тени, эта пешка опознана темной. Эти птицы внутри навсегда останутся белыми.

Некто Фишер держит флажок и смеется ничьей.


*in effigie