В одном из дней

Обзор уменьшился. Простор заполонили 
дома однообразием своим – архитектурой 
ступенчатой пирамидально плыли...   

Витриночный дизайн (в нём манекены стыли 
маниакально). Перекресток (там фигура 
в каске – полицейский). Возле парка 
я вышел из автобуса... Понуро 
старуха мимо (становилось жарко) 
проковыляла – нос её горбатый, 
одежда ветхая и цвет морщин (мука), 
напомнили мне бывшее – пенаты, 
где явь на вкус до одури горька, 
где на иную жизнь не станет чуда... 

Она легка или цинично нелегка 
по барабану мне... А полудня полуда 
в разгаре... Алекс! – по плечу хлопок 
меня вернул на землю – это был 
(смотрел он на прохожих, как сурок – 
тёр уморительно то щёку, то висок) 
знакомый (шапочно!)... «Я думаю, творил
бы в смысле олимпийском много лучше
Иосиф Бродский здесь, – он выдал и вонзил 
с назойливой настырностью колючий 
свой угол зрения в меня – в зрачки мои, – 
и ты не наш!» – он пригвоздил меня...

«А чей?» – подумал я, в «Я» углубляясь. И, 
вдоль пёстрой улицы побрел бездумно, би- 
блейское над нею ощущая небо ля- 
пис-лазурное – с таким же ходом 
беззвучным солнца во всплесках дня, 
как в дни Исхода.