Очерки соломенных ночей. Отрывок

«Обрывки соломенной ночи»

Автор: Мирон Манн


По улицам бродят мёртвые люди. Ночь поглощает усталых, никому не нужных  бродяг. Всякое таинство умирает, и в тот же миг рождается новое. Ночь так же непреступна, как и самая похотливая проститутка. Ночью никогда нет любви. Ночью умирают ангелы. И рождаются вновь. Мир дохнет от ревности и нерешительности. Только я наблюдаю за этим. Сейчас только я. Мне совершенно не интересно о чём думают другие. Последний поэт скончался от одиночества слишком давно. Я не могу обратиться к нему не устно не мысленно. Он совершенно не желает слышать моих слов.

Только мертвецы. Только это безнадежно больное поколение. Ничего кроме. Твари, тайно желающие воскреснуть. Горсть гнева и отчаяния. Горсть гордости и самобичевания. Я слишком слаб, дабы не понимать, что происходит в действительности. Я совершенно точно осознал, кем я являюсь сейчас.

Грязь моей вечно голодной эпохи. Крах коей заключается в пускай не частых, но всё же перееданиях. Я голословен. Я гол душой. Я странный пустынный лес. Во мне нет ничего. Я раб себя похотливого, я слуга себя убивающего, я гнев себя строгого, я дьявол себя ангела. Во мне нет ни единой мысли созидания. Я – бесконечный процесс распада. Я – ничто. Я – великое ничто.

Я слышу эти сладостные звуки, эти странные по звучанию голоса, эти шорохи. Всё это заставляет мой член встать. Всё это заставляет меня мастурбировать, всматриваясь, вслушиваясь в темноту. В темноту, где ты. В темноту, где он. В эти моменты я ощущаю себя безликим клоуном. Мразью с не правильным прикусом. Как апофеоз – моя брызгающая во все стороны сперма, моё сомнительное и скомканное удовольствие.

Я и следствие, я и причина. Я черта, я закон, я преступление его. Его неминуемый финиш, мой конь приходит в проигрыше, даже не смотря на то, что всегда приходит первым. В этом и заключается моя странная помесь, помесь вечно сытого с вечно голодным.

Как понять себя? Многие задают себе тот же вопрос на протяжении всей их жизни. Многие, но только не я. Меня это перестало волновать уже давно. Поскольку я понял, что понять себя и быть в ладу с собой попросту невозможно. Так устроена схема. Такой её вершил Создатель. Все мы слуги уступчивости Его. Его дерзости, Его строгости, великодушия Его, Его нетерпимости, гнева, предательства и Его любви. Его нескончаемых потоков безмерной любви.

Как можно понять то, что тобою не создано, что не прочувствованно не услышано, не убито и не воскрешено?! Так никогда не будет, такому попросту не дано быть. В этом мире есть многое от нас зависящее, но так же и множество нам не подвластного. И в первую очередь нам не подвластна сама жизнь. Нам не подвластна её любовь, её любовь.

«Во всех стихах есть боль. Эти самые красивые»

Я вижу бесконечные потоки общей человеческой массы. Общий сгусток нескончаемой энергии. Которая способна разрушать всё на своём пути. Безликое сотворение Господне. С нескрываемым наслаждением пожирающее себе подобных.  Не это ли та самая вечно живущая ирония. Ирония прозябания, ирония присмыкания, воплощение жалкого подобия проявления человеческих чувств. Эмоции! На самом деле эмоции это выдумка. А даже если и нет, то они в нас совершенно мертвы.

Я рассекаю облака табачного дыма нависшего над нашими измученными временем и похотью телами. Я взираю на нас со стороны. С той стороны, с которой на нас смотрел бы нормальный человек. Человек традиций верности и благочестивости. Человек здравых нравов. И здоровых моральных устоев. Понимая, что таковым мне никогда уже ни стать я закуриваю очередную сигарету. К моему большому сожалению, я больше не могу позволить себе ни наркотиков, ни спиртного. В общем ничего, что мне в действительности необходимо.
Нас трое. Я, ты и он. Я, ты и твой любовник. Твой временно возлюбленный. Мы нагие, словно при рождении. Несколько минут назад мы в вялой страсти ласкали друг друга. Мы обретали иллюзорное единство. Мы сладостно обменивались выделениями наших телесных сфер. Минуты назад я с дьявольским упоением наблюдал за тем, как в твоём влагалище неутомимо сновал  его член, как яростно он зажимал в своих руках твою грудь, как до и после ты ласкала его член своим языком, как нежно брала его рукой, как обволакивала его собственной слюной, как проглатывала его сперму, когда он тяжело дыша кончал тебе в рот. Я слушал как ты сладко, фальшиво и абсолютно искренне извергала стоны и крики. Минуты назад мне нравилось это, минуты назад мне предавало это силы. Теперь же минуты спустя, это всё ещё продолжает меня убивать. Резать меня на куски, оголять мою сложную и ненасытную ревность. И этим оголённым проводом, этим пропитанным болью змеем она обвивает моё горло и сжимает его ровно настолько, чтобы я преждевременно не умер. Чтобы не покончил с собой. Чтобы не разорвал на себе кожу, не вынул сердце и не преподнёс его тебе, как мой последний и самый стоящий, самый дорогой, значимый самый подарок. Я давлюсь собственными мыслями. Я срываюсь на собственных демонов. Хотя они совершенно ни при чём. Ведь я ранее говорил о том, что именно я – вина, я – причина, я – следствие.

И твоя, как и всё в нас странная, измождённая любовь, взирает на меня среди тлеющей страсти и гниющей пошлости, в среде разврата и четных попыток всё это прекратить. Тобой сшитая, собранная, склеенная любовь смотрит на меня плачущим глазами. Твои слёзы омывают мою грудь. Ты прижимаешься ко мне так, как тонущий за спасительный круг. Поверь, я чувствую всё. Боль никогда не покидает меня. Но я уже слишком мёртв, дабы понять, что нам нужно делать. Нам обоим. И пускай я мёртв не в прямом смысле, но в переносном, этого уже вполне достаточно. Достаточно для того, чтобы твоя искалеченная мною, когда-то чистая любовь уже больше никогда не смогла меня оживить. Как впрочем, и тебя, тоже.

P.S.

Чуть меньше двух страниц моего глухонемого отчаяния, моя любовь,… а по улицам всё так же бродят мёртвые люди….