Царский прием

Роман-поэма "Демидовы"


Письмо царица отписала
В свой императорский дворец,
И для Никиты воссияла
Звезда нетленная – венец.

С утра он начал обряжаться,
Портные мерили кафтан,
Собою гордо любоваться,
Как титулованный султан.

Эфес на шпаге с красной лентой,
Бриллианты пуговиц висят,
Тесьма расшита позументом,
А пряжки золотом блестят.

В парадной, красочной одежде
Надел на голову парик,
Он никогда еще так прежде
Не представлял жене свой шик.

В покои теплые царицы
Ступил Демидов на порог,
С добром, по-свойски поклонился
У благородных, царских ног.

Императрица в знак вниманья
Кивнула тихо головой,
Лиловый шелк очарованьем
Легко струился над рукой.

Простор покоев кабинета
Окном открылся на Неву,
И стужа мартовского ветра
Гнала печальную волну.

«Звала тебя сейчас по делу -
Войну мы с Турцией ведем,
Потребно армии железо,
Чтоб завершить в боях разгром.

Казна несет убытки сильно,
Поставишь в долг ты свой припас?»
«Да, наша матушка-царица,
Исполню волю я для вас!»

Царицы вид стал очень милый:
«Я знала, выручишь меня», -
«Мы служим все своей отчизне,
Пусть наша славится страна!»

«Тебе спасибо за услугу,
Прошу откушать за столом».
Поцеловал Демидов руку,
Был дан торжественный прием.

Княгиня Дашкова в наряде,
Князь Безбородко и Орлов, -
Все господа, как на параде,
Шувалов в ленте орденов.

На взмах руки открылись двери,
Екатерине дан обед,
Подняли крышки с блюд лакеи,
Зашла царица, будто свет.

Стояли чаши с позолотой,
В горшке отменным вкусом щи,
Разлито с бережной заботой
По изволению души.

Непринужденная беседа
Зашла хвальбою в легкий спор,
Лелеял каждый звук оркестра
Инструментальный певчий хор.

«И что же ты молчишь Демидов?» -
Произнесла царица речь, -
Чем нас порадуешь, Никита,
Дабы господ сейчас развлечь?»

«Есть музыкант в моем служении,
Оркестров многих стоит он,
Играет просто в упоенье,
Что дух ваш будет озарен».

Царица пальцем погрозила:
«Ну, ты смотри, не осрамись»,
Спор разрешился очень мило,
И гости вскоре разошлись.

Хвальбу Никиты не забыли,
Пришлось хоромы начищать,
И сделать сказанное былью
Да делом честь свою держать.

«Скажи, холоп, сыграть сумеешь?
Да так, чтоб графа мог затмить!
Надеюсь, ты не оробеешь
Нам душу скрипкою излить?»

«Смогу в минуты вдохновенья
Сыграть сердечно и тепло,
На подготовку дайте время,
Чтобы играл я хорошо».

«Есть тебе время на досуге,
Хозяйский чин не осрами!
Иначе будешь жить ты в муке
Без упоенья и любви».

Вот наступил и званный вечер,
Тянулись к Мойке господа,
Зажглись на люстрах ярко свечи,
Возникла в доме суета.

Андрейка, словно бы маэстро
Прижал скрипицу у груди.
Расселась публика по месту,
Когда раздался звук струны.

Прильнула Аннушка к колонне,
Взор на Андрейку обращен,
Смотрели люди восхищенно,
Как скрипка льется в чистый звон.

Игрались арии и пьесы,
Граф в одобрении сделал вздох,
И произнес с душой, словесно:
«Что ж, одарил талантом Бог!»

Сияла роскошь в наслажденье,
Звук поглощал игрой сердца,
В единстве формы исполненья
Звучала тонкая струна.

Угасло соло в светлом зале,
Скрипач откланялся гостям
И в заключительном финале
Дал волю внутренним страстям.

Позвал Демидов крепостного:
«Сейчас же быстро повтори,
Играй для публики все снова,
Чтобы задор брал от души».

«Освободите, сил нет больше», -
Андрейка тихо прошептал.
Хозяин стал в мгновенье строже
И снова грозно приказал.

Среди обласканного звука
Раздался резкий хлыст бича,
И опустил Андрейка руки,
На скрипке лопнула струна.

Забилось сердце Анны быстро,
Стоял муж бледный и немой,
В тревоге крались злые мысли:
«Что будет нам теперь с тобой?»

«Нарочно ты подстроил это?
Ну что ж, пусть высекут тебя!»
«За что такое недоверье?
Не по моей вине… струна».

«Чтоб впредь себя не возвеличил, -
Сказал Демидов в жесткий тон, -
И место знал в своем обличии,
Как того хочет твой барон».

Андрейка вышел потускневший,
Заполнил душу горький яд:
«За что гневишь меня ты, леший?
На что мне пристальный твой взгляд?»

Повисло облако тумана,
Сгущались сумерки Невы,
Трепали ветры низ кафтана
В бездонном омуте ночи.

Тропа шла черною полоской,
И упиралась прямо в лед,
Плеснула в нервах струйка злости
У полыньи открытых вод.

Подумал горько: «Кануть в реку!
А как же матушка, жена?
Что будет с ними в этом веке?» -
Себе признался от стыда.

Домой пришел довольно поздно,
Закрылся с горестью в людской,
Остался в теле след от розги,
Всплакнула Аннушка слезой.

Она шепнула, чуть рыдая:
«И как он смел, так поступить?»
«Помилуй Бог! Моя родная,
За что я мог так согрешить?

Демидов барин ненавистный,
А мы лишь жалкие рабы!
Ах, как тревожат меня мысли
От непростительной вины».

К плечу прижалась итальянка,
Чуть заглянув в его глаза.
А над просторами всходила
Ущербным месяцем луна.


продолжение следует...