Лежащим на склонах

Нежные Голые люди закрывали лица руками
В соседних кабинках телефонного автомата,
Забитые вспышками до отказа камерными
В самую глубь площадной свободы.
Сломленные собственной раскрепощённостью,
Они боялись шагнуть навстречу
Испепеляющей радости унижения
И прихвастнуть сломленностью
Золоторотый мальчик спросил: "Мы уже в тюрьме?"
-Нет, мы ждем, пока нам простят совершенство,
Когда наши руки закричат в огне,
Мы должны вспоминать про детство.»
Коровы в шляпках бурили соски взглядами,
Пока матери не начала прижимать руки к грудям,
А дети бессильно тянуться к сетям из игрушек,
Точно, коварно расставленным по лоткам.
Народ вокруг теснился к бордюру,
Газетные заголовки пролетали над головами, не задавая вопросов,
«Это честные люди, чистые люди!!!»-
Закричал человек из пространства вылепившийся странно
«Я, я заставил их переехать,
Когда нашёл лежащими на склонах,
Они не такие как вы, это дети,
Их нельзя подмять, заставить работать;
Я сказал им-
вы можете не носить одежды,
ваши глаза всё равно смотрят прямо,
-и они верили мне,
Я сказал им-
Эти горы не сулят безмятёжность,
и они верили мне,
Я сказал им-
стойте, не надо бояться,
У вас пальцы мягче воды,
В них должны быть зажаты другие пальцы,
-они верили до поры."
Вспотевший начальник вытирал губу,
Громкоговоритель толпы выдавал фальшь,
Тусклоглазый мальчик спросил:»Что теперь Мы?»
-Мы это то, что обречено вечно думать,
и не стать таким, как было раньше.