26. Колобка не кантовать! Седьмой подвиг. Любовный

А тем временем к колосьям
Хлопа резво приближалась.
И, едва остановившись,
В лоб вопросом оглушила:

– Эй, волнистая пшеница,
Ты ж мне родственница вроде?
Так давай, пшено, общаться.
Что ж ты мне не отвечаешь?

А за этим монологом
Из-за рытвины ближайшей
Коробок следил тихонько,
Маскировку соблюдая.

Вдоволь с житом наболтавшись,
Помрачнела печенюжка.
Из очей слезу пустила,
И потопала обратно.

Тут как тут – навстречу Короб:
– Что ты, Хлопушка, рыдаешь?
Кто посмел тебя обидеть?
У кого рука поднялась?

– Мне хлеба сказали хором:
«Как отрезанные ногти,–
Молвили колосья,– могут
Быть роднёю человеку?»

А еще они сказали,
Что не русская я вовсе,
Ибо из муки китайской,
В лучшем случае – канадской.

– Ха! Да что за огорченье!
Я ведь тоже изготовлен
В Мулинексе-хлебопечке
Из муки, из контрафактной!

Не смотря на эти факты,
Я ничуть не унываю,
Жизнерадостно кантуясь,
Путешествую по трактам.

Хлопушка, вздохнув со всхлипом,
К Коробку прижалась телом.
Успокоившись немного,
Улыбнулась лучезарно.

И, поглаживая нежно
Хлопушкин бочок шершавый,
Коробок повел подругу
В придорожный лес тенистый.

……….
……….
……….
……….

Что там было, мы не в курсе,
И подглядывать негоже.
Но, в итоге, Короб славный
Тот лесок покинул резво.

Словно ветер, вновь свободный,
В одиночестве кантуясь,
Бормотал под нос несвязно,
Размышляя сам с собою:

– Ладно, пнём опять назвала…
Хоть горшком, мне что за дело?
Главное – мила на ощупь,
И затейница такая!

Но, когда заговорила
С земляникой и грибами…
Те еще и отвечали!
Тут уже я пас, простите.

Я ценю свой разум гибкий,
И, пока не сдвинул с глузду,
Надо рвать от сюда когти.
Так что, чао, бамбино, сорри!