Дариус

***

Исправить будто нас в эту кожу
рядить распознавая тончайшие ветки
палеха – горькие можешь не трогать
красные горькие рябин.

***

Кедрон.

Пейзаж воскресный – только ломит листья
распятие подхваченное камнем отдельным
открытого рта не обронит – не слушай
каштанов расколется креп
и камень отвалится грома
чтоб день перестал
свое сходство быть

мытарем  требуя трещины рук
теряя согласный кивок неуловимого
тихнет к пыли прибитый каплями
кедронский поток
во тьме проносится
оброненного распятия
мимо.

***

Сбивчивым сердцем.

И как она – просто сложив на коленях
птиц – не просыпаясь словно
аутропелия хрупка как обезвоженная ткань
хватило бы дыхания
и махристые ливни рассеются
устало опускаясь на влажные камни
взором усмиряющим сердцебиение
возвращая себе
искалеченную даль Толедо
и удлиненные лики
Альбрехта.

***

То к чему вернешься – даже если отрицаешь четки
черного обсидиана – небо иначе затянет.


Такой пустоты.

Отпустите – толкните вазу груша пусть разобьется сок
и если вращение вам ничего не скажет о ветре фразу
мир не создан – останется песок мокрый освободится от форм
на сгибе локтя  луковая шелуха отслаивается с частичками кожи
с фрагментами краски картин жизни иной не похожей
которых не счесть – пересеченье лишь в точке  возможно
под знаком небес откуда хлопьями невозможными
засыпая и пляж и силуэт –  удерживаясь на твоем волосе
плес убывал  некогда желтый под пеной белого.


Взамен.

На кусок отдаленного неба – с ним проносясь
точно облако в туннель – деревянные кольца
дробят мои пальцы – остановить нет колодца
возможность – затянет холодное эхо – там
отражения восстановить по отмытым окнам
все – что было не под силу травам
теперь уже запахам трав
ни даже дыханьем
их тихий
спазм.

Как дышать.

Не понятна боль плотно дверь и окна
или дышать –
словно иголки прорастают мороза
с кошачьим  разрезом окон
кровь убегает шурша
и гулко в ушах чуждое нутро
в ливне идти и встать на другую сторону
противоположного ливня
но невозможно перестать.

Глуби дорог.

Сдвигаю комнату к окну вплотную к крышам
придвигаю дома ни единой вены дорог
пульсации не слышать – так
что бы грань пирамиды полоснула Омь
изменила порядковый номер частиц
что крадутся нечетной стороной.

 
и эхо распирающее нутро Анд с провалами Рериха
Алатау звенят железные ворота – темя нерва
чутко преследует всадника эхо по пятам
круп лошади крут наскальных заповедей
не следуют не чтят.

Реки зерна.

Сна медленно петля затянет листая подборку строф
ствола корявые пальцы проваливаясь в синее
мхом поросшее безучастное лапами в подтеках
живинок и руки не чувствуют ссадин
темь воды пропускает пальцы
к самым ребрам позвонкам
маральих камней
не окатанные водой
гладыши – а сколы
ранят скорей.


Астра.

Холодный запах астр
и воздух живо
переливался ваз
а осень сторожила
так хрупко как ледок
скользит моих бессонниц
перекидной мосток ноябрьских звонниц.


Не расплескать.

Ты  странно притихшая сегодня
словно выглаженное складываешь
долго накрываешь на стол
чему-то смущаясь
с нежностью живота
касается ладонь
как маленькая
речная чайка
ложится в волну
ощутив покой.