Ботаническая поэма в прозе. 39. Калина красная

Предыстория калины в моей жизни из памяти выпала. А ведь собирали помногу. Делали вонючее варенье. Из принципа разнообразия употребляли в пищу. До тех пор, пока не обленились и не протерли просто с сахаром. Получился благородный продукт, не для изнеженных снобов – в меру горьковатый, с букетом осеннего леса… Правда, в русской народной медицине категорически не рекомендуется при беременности (может быть выкидыш), о во французской – калина вообще считается ядовитой (а вот в отношении красной бузины всё наоборот: в России ядовита, а во Франции – съедобна!).

Калина ко мне благосклонна. Под Парижем, в сотне километров вверх по Сене, на ничейном острове я нашел большие ее заросли. Однако к тому времени эта рубиновая ягода была ценна не кулинарными свойствами, а напоминанием о замечательном русском человеке Василии Шукшине и его великой любви к российской природе и неподдельным людям от сохи и трактора. И с грустью понимаю, что мы, разделяющие эту его любовь, вымираем, как динозавры. А ведь по фильмам и книгам эта любовь не воссоздается – для ее происхождения существует только один путь: провести ранее детство среди таких, как герои Шукшина…

Когда мы сбежали из Парижа далеко на юг, к границе с Испанией, калинушка сделала нам настоящий подарок: на купленном нами участке земли под строительство нового дома мы нашли с десяток кустов. Этой весной один куст я посадил у ворот…