3 У Свистуновых бал. В испуге Ольга. Фраг. романа

...Намеченный у Свистуновых
Престижный для уезда бал
Открыт был роем  дам  в обновах.
Посредством музыки бал брал
Себе людей всё  больше  новых:
То отвергал, то одобрял,
Чтоб поменять местами  вновь их,
И до мурашек пробирал
Настройкой  скрипок  на балконе…

По снегу подвозили кони
Гостей, встречавших Рождество.
Всех ожидало торжество
Любовной страсти и распутства
На вечном фоне лизоблюдства,
Раздоров, сплетен и интриг.

Кто, приспособившись, постиг
Предметы эти в совершенстве,
Тот позабыв уж о джентльменстве,
Был весел, пил и флиртовал
Со всеми, от наивной целки
До ушлой девки переспелки.
А тем, кто в обществе «зевал»
И лишь на  Бога  уповал
Да плавал не в своей тарелке,
Тут виделся девятый вал…

За гостем гость, то шустр, то вял,
То надоевший всем, то редкий,
К  толкучке  общей приставал…
(Распетушившись, кукарекай,
Но только чтоб не остывал!)

А что же  волокита  некий –
Хозяин? Как и затевал,
Он скуку местную взорвал.               
Всех, кроме дряхлых старушонок,
Своим он балом согревал…
Уж бал хмельной не укрывал
Душ, нараспашку потрошённых…
Напитки, вплоть до подслащённых,
Гостей разили наповал,
Когда кто вдруг перепивал…

Съезжались все из приглашённых,
Вплоть до глубоких стариков –
Владельцев красных каблуков.
Хотя старух умалишённых
Никто не приглашал отнюдь,
Те  сами  вдруг пустились в путь
И статус «чучел обнажённых»
Им позволял «красой блеснуть»,
С упором на, условно, грудь.
И гости, видя их ужимки
И обнажённые морщинки,
Забывши даже о вине,
Все были веселы вдвойне.
Всех больше на балу был весел
Тот, кто тайком и  шансы  взвесил,
И всё, что спрятано в штаны.
При хищном прибыв интересе
Без «заболевшей» вдруг жены,
Он записался в «шалуны»…

И не скучал в ту ночь Онегин,
Хоть мысль о новогоднем снеге
Его заслала не на бал.
То ль сам себе он пособлял,
То ль жизнь вручила  бонус  некий
Герою –  сам,  дружок, кумекай…

Массировал  он особь, мял,
Всем женским прихотям внимал,
Чем и прославился как «лекарь»…

Он выезд свой на бал замял,
А сам, не будучи калекой,
Свернув налево, «оживлял»,
Как мог «лечил» да забавлял
И дух, и плоть той самой дамы,
Чей муж как  эгоист  упрямый
Бедняжку бросил и умчал.
Муж на балу озорничал:
Дивись, мол, публика, знай наших!..

Как Женька плотью ни крепчал,
Есть у него в душе печаль:
Он не встречал давно монашек…

Семейство Лариных, скромняжек,
Ни ранее, ни в сей сезон,
Включая бал, не  видел  он.
Ему пробел сей не  был  тяжек:
Он не  балдел  от их мордашек.
От них судьбою отделён
И не творя из них икон,
Забыл и  лица   добрых пташек.
Знал лишь состав  семьи  их  он:
Мать  овдовевшая, две дочки –
Других не  ведал  ветрогон.

Сам завсегда мог скрасить он
Свои без  Лариных  денёчки…

Кто на балу, а кто в тенёчке:
В постельке, а не на пенёчке.
Онегин – первый из сластён…
Всё громче  вздох, скулёж да стон
Тишь ночи будят, как звоночки,
Как поздравленья с Рождеством…
Народ гулял всем естеством,
Само собой, не в одиночку…

Евгений под покровом ночки
И танцевать не танцевал,
И до рассвета не вставал
(Поскольку у него не падал)
С постели симулянтки Ады,
Чьи формы (эллипс и овал),
Представ венцом мужской отрады,
Не дали бы застыть душе,
Ляг гость хоть в зимнем шалаше.

Диктует  разные  обряды
Бесстрастный рок для разных лиц…
Какие балы-маскарады
Не увлекали бы сестриц,
Стыд, создающий им преграды,
Не  выпускал  все годы кряду
Из пресловутых рукавиц
Очаровательных девиц.

Я от души отнёс бы к ряду
Существ мистических  сестриц,
В них видя  нимфу  и  наяду,
В красе разборчив до крупиц…

Какие б ни были наряды
На  формах  нимфы и наяды,
На их пленительных частях
(Нельзя сказать что на костях,
Хоть плоть смотрелась удлинённо),
Девицы Ларины в гостях
Порой вели себя стеснённо.
Но младшенькая, Оля, склонна
Была с улыбкой на устах
Пофлиртовать (не совращаться),
В кокетстве всласть поупражняться
В кругу знакомых и подруг.
Не столь уж узким был тот круг,
Само собою, что без старцев…

Бал и для платьев, и для брюк
Парадом-смотром стал не вдруг.
Сперва на глаз, на нюх и слух
Искали половых страдальцев.
И к  Оле  пред началом танцев
Подобием протуберанцев,
Не нанося отнюдь урон,
Тянулись, жгли со всех сторон
По кругу огненные волны
Пытливых взоров,  страсти  полных
Иль любопытства, если взгляд
Был брошен  дамой  на наряд
И общий облик юной Оли.

Загородив её от доли
Ей предназначенных «огней»,
К ней подошла, едва ль плавней
Хромой объевшийся гусыни,
Матрона, дама с  носом  синим,
Чью молодость забрал с собой
Ушедший век. Тряся губой,
Доброжелательница Ольги,
Соседка Лариных, столь долго
Оценивала Олин вид,
Что юных щёк коснулся стыд.

Обычно бабка-хлопотунья,
Красноречивая болтунья,
На грудь успевшая принять,
Язык трепала без раздумья.
Да так, что было не унять!

Что на сей  раз  от бабки ждать?
Из недр какого кулуара
Секреты надо ей изъять?
Ужель для чёрного пиара
Черты кумира иль фигляра
Чёрт подмывает просклонять
Без предисловья и финала?

Как только Ольга пожелала
От глаз критических слинять,
Кивнула  дама пожилая:
 – Скажу по-доброму, как мать:
  Вас трудно, Оленька, узнать –
  Настолько вы похорошели.
  Не отпирайтесь – в самом деле.
  Поди, скучают женихи,
  Слагая в вашу честь стихи.
 – К стихам я, право, равнодушна…
 – Я вам, голубке простодушной,
  Вот, что хотела бы сказать
  Опять, как мать: не всякий зять
  Рассеет беспокойство тёщи
  За счастье  дочери  своей.
  Причиной горя матерей,
  Хоть надо принимать жизнь проще,
  Был, есть и будет Ловелас,
   За коим нужен глаз да глаз…
Протеста чувство  сильно  в Оле:
 – Вы и за  мной  решили, что ли,
  Следить, мадам, чтоб ловелас
  Когда-нибудь, не ровён час,
  В грехах со мной не извалялся?!
 – Извечно эти ловеласы
  Как тип бессовестных мужчин
  Используют нас, как матрасы.
  Как их подстилки, мы влачим
  Для них своё существованье
  И нет нам, глупым, оправданья,
  Как нету оправданья им!
  Гляди, коль хахалем твоим
  Захочет стать такой пройдоха,
  Как Вовка Ленский, например!
  Он сердцеед и лицемер!
  Уж лучше рядом пса бульдога
  В постель с собою  спать  клади
  Иль  вовсе  честь свою блюди,
  Чтоб и к  тебе  без притязаний…
  Пусть мы из грешной плоти сами –
  Никто не  ангел  во плоти –
  Я с желторотыми птенцами,
  С уездными-то женихами,
  Его в один не  ставлю  ряд.
  О нём  такое  говорят!
  Такому  не клади  в рот палец!
  Обворожительный мерзавец,
  Любую соблазнить он рад,
  При этом бегая, как заяц,
  От обязательств и венца.
  Управы  нет  на молодца.
 – Я слышала, он стал красавец:
  Красноречив и с виду агнец.
  Девицы, падкие на лесть,
  Сближенье с ним сочтут за честь.
 –  О нет, не надо и задаром!
  Не  поддалась  бы, приударь он
  За мною, даже и не раз…
  Да  вот  он – хищный ловелас!
  Заметил  нас. Идёт  сюда он.
  Беда – он в жертвы выбрал вас!
  Я прочь  немедля б  убралась!..
                *          *          *