Парнасская баллада

 Было в комнате душно, накурено, жарко и людно.
 За столом на скамейках сидели в лавровых венках
 Те, кто тропку свою пролагал кропотливо и трудно,
 По строке, по листку собирая труды в сундуках.

 Он вошел в их обитель - нездешний, ничейный, незваный,
 Чуть растерянный и оробевший, сжимая тетрадь…
"Что принес ты?" - спросили они, настороженно глянув,
"Так, чуть-чуть… кое-что…", - он ответил и начал читать.

 Что там было, в тех строчках, не стану рассказывать в прозе, -
 Что-то, все-таки, было такое. Но в их глубине
 Те, сидящие, плавать не стали, - в скучающей позе
 Молча слушали. Он все читал и читал в тишине.

 Вот промолвил один, улыбнувшись формально и пресно:
"Ты начитан весьма и недурно владеешь пером,
 Ты, бесспорно, достоин похвал и почетного места,
 Но длинна твоя речь, да и тесно у нас за столом".

 И промолвил другой: "Милый мой, в жизни так не бывает,
 Что-то слишком хорош ты в своей сладкозвучной строке,
 И подошвы твои придорожная грязь не марает,
 И парят твои мысли в глухом, нереальном мирке.

 Ты бы вместе со всеми в житейскую топь окунулся,
 Ты б вдохнул испарения этих тлетворных глубин,
 Вот тогда бы, возможно, в тебе дух поэта проснулся,
 Вот тогда бы твой стих был угоден толпе и любим…"

 Третий губы скривил и сказал: "Это, право, не ново,
 Строк подобных немало я видел в пыли стеллажей,
 Наше время давно ожидает чего-то иного…
 Твое слово уж слишком обычно звучит для ушей…"

 А четвертый притворно вздохнул, и промолвил при этом,
 Назидательный угол придавши полоскам бровей:
"Ты способен когда-нибудь стать настоящим поэтом,
 Только надо ли это? К тому же, Парнас - не Бродвей"

 Дверь закрылась за ним, и вздохнули они облегченно,
 Воцарился тот гул, что на краткое время затих…
 Он спускался с горы, оглушенный… разбитый… смущенный…
 Он когда-то поднимется снова… и сядет средь них…