Бранд генрика ибсена

Генрик Ибсен

Бранд

Драматическая поэма
в пяти действиях


Действующие лица:

Бранд
Мать Бранда
Эйнар, художник
Агнес
Фогт
Доктор
Пробст
Звонарь
Школьный учитель
Герд
Крестьянин
Его сын, подросток
Второй крестьянин
Женщина
Вторая женщина
Писарь
Духовенство, сельские власти, народ:
мужчины, женщины, дети
Искуситель; голоса незримых

Действие происходит в наше время в селении, а также в окрестностях селения у одного из фьордов западной Норвегии.

Действие первое
Заснеженные горные пастбища. Туман. Дождь. Сумерки.
Бранд с посохом и сумкой, одетый в черное, пробирается по кручам в западном направлении. Чуть позади крестьянин и его сын-подросток.

Крестьянин
(кричит вдогонку Бранду)
Ты далеко зашел, чужак!

Бранд
Да тут я.

Крестьянин
Беспросветный мрак.
Не виден ни один предмет.
Заблудишься — пиши пропало.

Сын
Здесь пропасти.

Крестьянин
Да, тут провалы.

Бранд
Никак мы потеряли след?

Крестьянин
(кричит) 
Да стой же! Тут обвалы часты.
Тут пропасть под покровом наста.

Бранд
(прислушиваясь)
Вон, кажется, шумит поток.

Крестьянин
То подо льдом вода струится —
смотри, недолго провалиться.
Себя и нас бы поберег!

Бранд
Нет, надо, чтобы я поспел.

Крестьянин
Безумству тоже есть предел!
Подумай сам. Ледок-то хрупкий,
ни дать тебе ни взять скорлупка.

Бранд
Мне высший приказал быть тут.

Крестьянин
А как зовут?

Бранд
Господь зовут.

Крестьянин
А сам ты кто?

Бранд
Священник я.

Крестьянин
Тебе опять я говорю!
Будь ты епископ — путь вперед
заказан. Если треснет лед,
прощай навеки жизнь твоя,
смерть встретишь раньше, чем зарю!
(Осторожно приближается к Бранду, продолжает его отговаривать)
Имей семь пядей ты во лбу,
пойдешь — лежать тебе в гробу!
Одумайся, не будь упрям,
одна ведь жизнь дается нам,
другую где тебе найти?
К чему испытывать судьбу?
Ведь добрых десять верст пути
В такой туман... Подумай сам!

Бранд
Что ж! От блуждающих огней
туман спасет всего верней!

Крестьянин
Ведь ты же человек с умом,
пойми: там бездна подо льдом.

Бранд
Но мы пройдем.

Крестьянин
Ага! Пройдешь!
Не много ль на себя берешь?

Бранд
Кто верует, пройдет везде,
и по земле, и по воде.

Крестьянин
Когда-то встарь один рискнул...
Теперь и Он бы потонул!

Бранд
Прощай!
(Хочет идти дальше.)

Крестьянин
Ты смерти обречен!

Бранд
Я славлю все, что шлет мне Бог —
и мглу, и бездну, и поток.

Крестьянин
(тихо)
Умалишенный, видно, он.

Сын
(сдерживая слезы)
Пора, отец... Домой иди,
до завтра занялись дожди.

Бранд
(Останавливается, опять приближается к крестьянину)
Но ты же говорил мне прежде,
что дочь твоя лежит больна,
что, может быть, умрет она —
ей легче умереть в надежде,
что будет благословлена.

Крестьянин
Тому свидетель сам Творец!

Бранд
Просила быть сегодня?

Крестьянин
Да.

Бранд
Никак не позже?

Крестьянин
Нет.

Бранд
Тогда
чего ж ты медлишь? Торопись!

Крестьянин
Нет, я вернусь... И ты вернись!

Бранд
(глядит на крестьянина в упор)
Сто далеров ты дашь, ответь,
чтоб ей спокойно умереть?

Крестьянин
Изволь!

Бранд
А двести?

Крестьянин
Дам и двести.
Весь дом возьми со скарбом вместе,
чтоб ей не трудно умирать.

Бранд
А жизни — жаль?

Крестьянин
Ну, вот... Опять!

Бранд
Так жаль?

Крестьянин

(почесывая за ухом)
Да если б я один —
а у меня жена и сын.
Нельзя же так, великий Боже!

Бранд
Вот, ты назвал Его! А что же,
Он разве не оставил мать?

Крестьянин
Нашел о чем напоминать!
Тот век был полон чудесами —
теперь не то под небесами.

Бранд
Прощай же! В ад тебе дорога.
Бог мертв в тебе. Ты мертв для Бога.

Крестьянин
Вот человек!

Сын
(тормошит отца)
Скорей пойдем!

Крестьянин
Ну да, пойдемте, все втроем.

Бранд
Со мной?

Крестьянин
Ведь ты погибнешь тут!
Что люди-то болтать начнут?
Случись несчастье, не дай Бог,
Так сразу, среди бела дня,
в колодки, в кандалы меня,
решат — убийца, и в острог!

Бранд
Господь на небе все учтет.

Крестьянин
Да что мне все господни страсти,
когда кругом свои напасти?
Пошли, сынок!

Бранд
Прощай тогда!
(Вдали приглушенное грохотание.)

Сын
(вскрикивает)
Отец, обвал!

Бранд
(крестьянину, хватающему его за ворот)
Пусти!

Крестьянин
Ну да!

Бранд
Пусти!

Сын
(отцу)
Пойдем, не то беда!

Крестьянин
(борясь с Брандом)
Ну, черт меня возьми!

Бранд
(вырывается, валит крестьянина на снег)
Вот-вот,
кто-то, а черт тебя возьмет.

Крестьянин
(сидит, потирая плечо)
Как сильны дух его и тело...
А все твердит, что Божье дело!
(Вскакивает и кричит)
Эй, пастор!

Сын
Вон он!

Крестьянин
Черный цвет
в горах мелькает иногда.
(Кричит опять)
Послушай-ка меня! Когда
ты понял, что теряем след?

Бранд
(откликается из тумана)
В горах дороги не двоятся —
ты можешь без креста добраться!

Крестьянин
Ну, что ж! Под вечер, коли так
нас встретят ужин и очаг!
(Идут с сыном назад.)

Бранд
(Поднимается вое выше, но вдруг останавливается и словно прислушивается, повернувшись в сторону ушедших)
Ха! Жалкий раб! Почуял дом!
Когда бы ты устал и сник,
Но в сердце воли бил родник,
я бы сказал тебе "Идем!".
Я сам бы нес тебя весь путь, —
пускай надломится спина
и жилы все закровоточат...
Но если человек не хочет,
такому помощь не нужна!
(Идет дальше.)
Жизнь... В чем же этой жизни суть?
Так всякий жизнью дорожит,
как будто мира избавленье
и душ заблудших исцеленье —
все на плечах его лежит!
Дом, вещи, деньги — вот, извольте,
Но жизнь свою отдать — увольте!               
(Улыбается, как бы припоминая что-то)
Вот образов нелепых пара.
Они на ум пришли мне в школе
и вызывали смех до боли.
Мне от учительницы старой
за смех попало. Я представил,
что вдруг сову пугает тьма,
а рыба плыть в воде боится.
Хочу прогнать их из ума,
но мысль навязчива... Творится
мятеж какой-то против правил.
Куда ни глянь — везде разлад
меж вещью как она дана
и том, чем быть она должна.
Как силимся мы скинуть о плеч
То, что на них должно возлечь!
Все люди — хморы иль здоровы —
как оти рыбы, эти совы:
сотворены жильцами мрака
или подводной глубины,
с природой спорим мы однако,
бросаемся на валуны
и злобно мечемся при звездах.
Дай свет сове! Дай рыбе воздух!
(Останавливается на мгновение, прислушивается)
Чу! Кто-то там поет, смеется,
и громкое "ура" несется...
Еще, еще... Уж пятый раз...
Вот солнце всходит. Близок час —
рассеется туманов мгла,
и я взгляну свободным взором...
Вот люди вышли из села,
вот собрались за косогором,
болтают, руки жмут. Но тут,
я вижу, разошлись пути:
толпа стремится на восток,
лишь двое к западу идут,
кричат последнее "прости",
играет на ветру платок...
(Солнце все ярче светит из тумана. Бранд долго стоит и смотрит на уходящих.)
Вот двое... В них какой-то свет!
Туманы путь им уступают,
их тропы вереск устилает,
и небо улыбнулось вслед.
Сестра и брат наверняка.
Сюда бегут, в руке рука,
расстались... Как она легка!
Вот разбежалась, раздразнила...
Попалась? Нет, не тут-то было!

Эйнар и Агнес, одетые по-дорожному, запыхавшиеся, разгоряченные, выбегают на ровное, открытое место. Туман исчез. В горах стоит ясное, солнечное утро.

Эйнар
Постой, легкокрылая Агнес!
Не дам я тебе улететь:
как петли, нанизаны песни,
и свита узорная сеть!

Агнес
(танцует, обратившись к Эйнару лицом и постоянно от него ускользая)
Я с вереска нектар, порхая, беру,
ведь я мотылек легкокрылый!
Гоняйся за мной, если любишь игру,
но больно не делай мне, милый!

Эйнар
Постой, легкокрылая Агнес!
Я сеть уже кончил плести,
и как ты ни быстро летаешь,
увы, ни минуешь сети!

Агнес
Да, я мотылек легкокрылый!
Ты песней меня замани
и сетью накрой, если хочешь, —
Но крыльев моих не сомни!

Эйнар
Возьму тебя нежной рукою
и в любящем сердцу замкну,
вся жизнь твоя будет игрою,
ты счастье познаешь в плену.

Сами того не замечая, приближаются к обрыву и застывают у края.

Бранд
(кричит им)
У бездны вы. Остановитесь!

Эйнар
Кто крикнул?

Агнес
(указывая)
Видишь?

Бранд
Берегитесь!
Вы у обрыва, над провалом —
там пропасть спит под снегом талым.

Эйнар
(хохочет, запрокинув голову и обняв Агнес)
Нам гибнуть не пришла пора!

Агнес
Жизнь впереди, а жизнь — игра.

Эйнар
И впереди у нас сто лет.

Бранд
И в бездну лишь тогда?

Агнес
(размахивая по ветру вуалью)
О нет!
Играя, к небу мы умчимся.

Эйнар
Но прежде — жизнью насладимся!
Сто лет бежать, играя, с ней,
Как свадьбы день, любой из дней!

Бранд
А дальше?

Эйнар
В небеса, домой!

Бранд
Так вот откуда вы пришли...

Эйнар
Ну да, конечно, не с земли.

Агнес
Положим, мы на этот раз
пришли с востока, из долины.

Бранд
Да, кажется, я видел вас
у перевала, близ вершины...

Эйнар
Где заключили мы в объятья
последний раз своих друзой,
и поцелуи, как печати,
скрепили память юных дней.
Спускайтесь же скорее к нам,
совсем замерзнете вы там!
Мы празднуем, а вы как лед!..
Бог столько милостей мне шлет:
мой путь избранничеством начат,
ведь я — художник, это значит,
что из бесформенных мазков
я жизнь творю рукою дерзкой,
как Бог из гусеницы мерзкой
творит прелестных мотыльков.
Но лучшее, что мне Он дал —
моя невеста и подруга.
С этюдником пришел я с юга,
я новых, свежих тем искал...

Агнес
(живо)
Спокоен, бодр, неутомим,
и сотни песен были с ним!

Эйнар
Я шел тропинкой вдоль селенья,
а там она в гостях жила,
росу прозрачнную пила,
нес горный воздух исцеленье
ее недугам, а меж том
мне Бог шептал: "Ищи красу
в долине, у реки, в лесу,
в плывущих облаках — повсюду.
И вот я создал это чудо —
красавицу, чей взор лучистый
и губы улыбались воем
улыбкой ласковой и чистой.

Агнес
Но ты не видел, что писал,
ты пил вслепую свой бокал —
и нот явился перед нами
о дорожной сумкой за плечами.

Эйнар
И странно было мне в тот миг,
что до сих пор я не жених.
Посватался — она согласна,
ну, дело совершенно ясно.
А доктор, что ее лечил,
от радости себя не помнил:
толпой веселой дом наполнил
и музыкантов пригласил.
Фогт, писарь, ленсман, прост пришел,
и парни, девушки из сел.
В ночь мы покинули усадьбу,
где праздновали нашу свадьбу,
в венках, с флажками на шесте
и факелами — в темноте
пустились в путь, село минуя.

Агнес
И то водили хоровод,
то мчались парами, танцуя.

Эйнар
Вино струилось и шипело!

Агнес
И до рассвета, напролет
всю ночь немолчно поень гремела!

Эйнар
И северный туман густой
пропал. Ведь как же? Мы идем!

Бранд
Куда ж теперь?

Эйнар
Теперь домой.

Агнес
Да, там теперь родной мне дом.

Эйнар
Минуем горные вершины,
на запад, к фьорду повернем,
там к пристани сойдем в долину
и понесет нас конь Эгира
по фьорду к свадебному пиру.
Ну, а потом... Потом — на юг,
как лебеди на юг летают.

Бранд
А там?

Эйнар
Там грез прекрасных круг
и радость душу наполняют.
Ведь обвенчались мы с невестой
как дети вольности, без проста,
в воскресный день, среди снегов —
на мир, на счастье, на любовь...

Бранд
Кем вы обвенчаны?

Эйнар
Друзьями.
Они, взяв кубки, заклинали
громады туч, что угрожали
пролиться бурными дождями
на лиственный непрочный дом,
и заклинанья, сила слов,
прогнали бурю, дождь и гром:
друзья нас браком сочетали,
держа венцы поверх голов!

Бранд
Прощайте же!

Эйнар
(пристально вглядываясь в него)
Нет, погодите...
Я имя позабыл, простите,
но я вас знал.

Бранд
Я вам чужой.

Эйнар
Вы в дом к нам приходили, что ли…
Нет! Вместе мы учились в школе!

Бранд
Я мальчиком дружил с тобой.
Теперь мужчина я, ты тоже.

Эйнар
Не может быть! Но так похоже…
(вскрикивает)
Ты — Бранд! Я не узнал, прости.

Бранд
А я тебя узнал мгновенно!

Эйнар
Да, так вот встретились в пути.
Да, ты не много изменился —
сам для себя закон, как встарь!
Ты, помню, дружбы сторонился,
В раздумьях жил обыкновенно.

Бранд
Меж вас и впрямь я был дикарь…
Но ты мне нравился когда-то,
Хоть сходства было маловато:
Спокойный юг тебя ласкал,
А я близ моря рос, у скал.

Эйнар
Ты что, живешь и служишь тут?

Бранд
Нет, мимо пролегает путь.

Эйнар
И что — в далекие края?

Бранд
Да, прочь от моего жилья.

Эйнар
Да кто ты? Прест? Откройся другу.

Бранд
(смеется)
Я капеллан. Моя округа
и мой приход то здесь, то там.
Как заяц, сплю по всем кустам.

Эйнар
Куда ж теперь ты держишь путь?

Бранд
(быстро и твердо)
И спрашивать о том забудь!

Эйнар
Что так?

Бранд
(меняя тон)
Тот самый пароход,
что возле пристани вас ждет,
меня отсюда увезет.

Эйнар
Наш свадебный корабль! Ура!
Ты слышишь, Агнес? Что ж, пора
нам вместе в путь.

Бранд
Не по дороге.
Я еду хоронить.

Агнес 
О Боже!

Эйнар
Ты — едешь хоронить? Кого же?

Бранд
Я слышал от тебя о Боге —
он мертв, твой Бог!

Агнес
(отшатываясь, Эйнару)
Мой друг, пойдем!

Эйнар
Бранд!

Бранд
В белом саване, в гробу
он будет спать спокойным сном
и не воскреснет никогда —
Бог серых будней и труда,
угодный трусу и рабу!
Он одряхлел за сотни лет,
пора понять, в нем жизни нет.

Эйнар
Ты болен, Бранд!

Бранд
Нет, я здоров,
я свеж, как лес на склонах гор,
но род людской сегодня хвор
и ждет умелых докторов.
Ведь вас влекут игра и смех,
и беззаботность до седин.
Вы верите, что лишь один
взял на себя всеобщий грех
и принял казнь — один за всех...
Венец терновый он носил,
Чтоб вам позволить танцевать!
Танцуйте ж, сколько хватит сил!
Что дальше — стоит ли гадать?

Эйнар
Ага, теперь мне ясно, Бранд!
Ты стал, ну, вроде бы сектант,
сторонник новых настроений,
кричишь, что все земное — тлен,
зовешь уйти от наслаждений
и век не разгибать колен.

Бранд
Нет, эта глупость не по мне.
Святошу из себя не корчу —
и вряд ли я христианин...
Но я хороший гражданин,
я слишком ясно вижу порчу,
мешающую жить стране!

Эйнар
(улыбаясь)
Ты думаешь, избыток смеха —
для нас такая уж помеха?
Да смеха-то не слышно мне!

Бранд
Ах, если бы на самом деле
вы радоваться жизни смоли!
Когда бы навсегда вы стали
врагами скорби и печали!
А то вчера слова одни,
теперь другие, завтра третьи...
А Бог велел нам искони
быть чем-нибудь одним на свете.
Когда умеешь, веселись,
но как Силен и Дионис,
а пьяница обыкновенный —
карикатура на Силена.
Попробуй обойди наш край,
дела и нравы примечай!
Отцы уж передали детям
уменье быть и тем и этим...
Здесь почитают — в день Христов —
обычаи своих отцов,
но их же опытом богаты,
предаться рады и разврату;
и если песня за столом
кичливая гремит о том,
что хоть и мал народ наш горный,
зато он, как скала, упорный
и плотью никогда не бит, —
то радость в голосах звенит.
Они щедрых без колебанья
дают любые обещанья,
но чуть дела им предстоят,
как раки пятятся назад.
Умеренны их недостатки,
как и достоинства их шатки.
Умеренность их главный грех
и там, где скорбь, и там, где смех.
Они лишь дробное число,
где целые — добро и зло,
и раздробленье торжествует,
где цельности не существует.

Эйнар
Нетрудно осуждать дурное.
Прощать людей труднее втрое.

Бранд
Но это не здоровый путь.

Эйнар
Да, но каким народ ни будь
(я сам не все в нем принимаю),
ведь ты имел упомянуть
совсем другое. Я не знаю,
за что ты Бога моего
все время хочешь в гроб спихнуть?

Бранд
А... Ты мне опиши Его,
ведь ты художником рожден,
так расскажи, каким же Он
явился на твоей картине —
картину хвалят ведь поныне...
Он у тебя старик седой?

Эйнар
Ну, да.

Бранд
Понятно. С бородой,
как серебро или как лед.
И вообще он предстает
плешивым старцем благодушным.
Нет-нет, он может быть и строг
и спать детишкам непослушным
велит в положенный им срок...
Учить ученых мало толку,
но дай Ему еще очки
и кожаные башмаки,
да посади на плешь ермолку!

Эйнар
(сердито)
Ты думаешь, что шарж твой мил?

Бранд
А ты считаешь, я шутил?
Да нет — он именно такой,
Бог, нашей признанный страной.
Католик издавна привык
изображать Его дитятей,
а протестанту боле кстати
годам забывший счет старик.
Как папа взял из рук Петра
один лишь ключ к воротам Рая,
так протестант весь мир добра
обузил, в тесный храм вмещая.
Вы разлучили жизнь и веру,
вы церковь с Богом развели,
во всем установили меру,
но чем вам быть, вы не нашли.
Какой вам нужен Бог? Щадящий,
сквозь пальцы на грехи глядящий,
бог, нарисованный тобой —
такой лишь Бог любим толпой,

ПОТЕРЯ КУСОЧКА

Но только мой — не этот Бог.
Мой — ураган, ваш — ветерок,
Мой бодр и юн, как Геркулес,
твой — добрый дедушка с небес.
Мой представал пред Моисеем
в неопалимой купине,
как великан перед пигмеем,
и солнце встало в вышине
по первому его веленью
и так стояло без движенья!
Но род людской с тех пор ослаб,
чудес не стоит жалкий раб.

Эйнар
(с нерешительной улыбкой)
Так что ж, пересоздать их снова?

Бранд
Да. Верное ты молвил слово.
Затем я и живу на свете,
чтоб врачевать недуги эти!

Эйнар
(качает головой)
Но, как бы ни чадил фонарь,
без света не видать дорог.
Слов не хули, реченных встарь,
покуда новых но изрек.

Бранд
До новизны ли быстротечной,
когда закон забыт предвечный?
Не в догме дело и не в храме,
закон возвышу я делами,
а догмы знали свой восход,
но не избегнут общей доли:
что зародилось, все умрет
и в корм пойдет червям и моли.
Грядущее возьмет их прах
для форм, неведомых дотоле.
Но нечто будет жить в веках.
То Дух, что явлен вне творенья:
в дни юности своей он пал,
но, падший, волю он познал
и, мужества исполнясь, к вере
открыл для жалкой плоти двери.
Однако в жизни современной
он в суете разбился бренной,
и мы должны теперь из хлама,
из душ разбитых, рук, голов,
лохмотьев, клочьев, черепков —
живое целое собрать,
так, чтоб Господь узнал опять
творенье юное — Адама!

Эйнар
(прерывая)
Давай простимся как друзья...

Бранд
Ступай на запад. Ну, а я
на север: две дороги тут,
и обе к фьорду приведут.
Теперь прощай!

Эйнар
Прощай и ты!

Бранд
(резко оборачиваясь)
Грань между тьмой и светом чувствуй —
и помни: жизнь всегда искусство!

Эйнар
(махнув рукой)
Вот и ступай своей дорогой,
а мне оставь мои холсты,
и Бога моего но трогай!

Бранд
Пиши слепца на костылях —
а для меня давно он прах!

Бранд спускается по тропе. Эйнар идет молча, поглядывая в сторону Бранда. Агнес какие-то мгновения стоит молча, потом вздрагивает, испуганно озирается.

Агнес
Закат?

Эйнар
Нет, облачко нашло...
Да вон, смотри, опять светло!

Агнес
Меня знобит.

Эйнар
Порыв прохладный —
то ветра горного волна.
Пойдем!

Агнес
Какой утес громадный!
Седой, отвесный как стена.

Эйнар
Ну, полно, бедный мотылек!
Невовремя он нас отвлек.
Но пусть идет своей тропой!
Забудь о нем. Играй и пой.

Агнес
Устала я. Нет сил играть.

Эйнар
Я сам слегка устал. Присядь,
перед дорогой отдохнем:
спуск потруднее, чем подъем.
Но только бы спуститься с гор —
мы там возобновим игру,
резвей кружась, чем поутру —
как никогда до этих пор.
Гляди! Полоска небосвода
то засмеется серебром,
то засияет янтарем,
о море — ты сама свобода,
ты — даль, и ширь, и глубина.
Но точка черная видна
у мыса дальнего... Вот, пот!
Ты видишь? Это пароход,
тот самый, Агнес, твой и мой,
к полудню он войдет во фьорд,
а вечером покинет порт,
чтобы доставить нас домой!
Ты видишь? Вон за той чертой,
где надвигается туман,
где с небом слился океан...

Агнес
(говорит, глядя не видящими глазами)
Ты видел?

Эйнар
Что?

Агнес
Каким он был?
(не глядя на него, понизив голос, как при молитве)
Он рос, когда он говорил!
(Спускается по тропинке, за ней Эйнар.)

Горная дорога вдоль скалы, справа — пропасть. Ввepxy и вдали зубчатые снежные вершины.

Бранд
(выходит на тропинку, идет вниз, останавливается на скалистом уступе и смотрит  в пропасть)

Вот я и пришел опять
в этот край. Мне тут знаком 
каждый дом, любая пядь...
Две березы, склон, река,
холм и церковь за селом...
Память детства моего...
Господи, но отчего
все так страшно измельчало?
Только гребень снеговой
режет неба покрывало
и скала над головой,
тень бросает на долину,
застит солнце мне вершиной.
(садится и смотрит вдаль)
Фьорд... Какой унылый вид!
Берег в мусоре погряз.
Мелкий дождик моросит,
тянется на юг баркас...
Там, внизу, под сенью скал,
магазинчик и причал.
Дальше двор, заборчик красный —
все, как было, вижу ясно.
Дом принадлежал вдове...
Здесь провел я детства годы,
каждую черту природы
держит память в голове:
кaмни, фьорд, кусты, песок...
Здесь я вырос — одинок,
холоден, как все кругом...
Каж же вынести я мог
дух, мрачневший с каждым днем?
Все, к чему мечта влекла,
нынче мгла заволокла.
В отчий дом ведет дорога,
лишь спущусь — и у порога,
но когда мой дом так близок,
я растерян, робок, низок,
ум смятен, и тело слабо —
словно пережил я сон
и очнулся, как Самсон
в доме у распутной бабы.
(Смотрит с обрыва)
Что там? Все пришло в движенье.
Дети, жены с мужиками
наверх тянутся с мешками,
вот покинули селенье —
видно, в дальний путь пустились.
Впрочем, нет, остановились
пород церковью... Народ!
(Поднимается.)
Чем ты стал? Унылый сброд,
вялые, слепые души,
труд вам притупил умы,
слов живых не слышат уши,
к Богу просьба лишь одна:
"Даждь нам хлеба" — здесь слышна.
Хлеб стоит за каждым делом,
выставлен вперед, как щит,
вере тесно, дух молчит,
все тут врозь, без связи с целым,
словно камень под ногами,
сорванный с высот штормами.
Воздух плесенью пропах...
Прочь от пропасти холодной!
Тут нельзя взметнуть свободно
к небесам зовущий флаг!

Хочет идти. Вдруг сверху срывается камень и прокатывается по склону у самых ног Бранда.

Бранд
(кричит вверх)
Кто оросил камень? Эй!

Герд, пятнадцатилетняя девочка, бежит по горному гребню, в фартуке у нее камни.

Герд
Ура!               
Он вскрикнул! Знать, удар был меткий.
(бросает опять)

Бранд
Какая дикая игра!

Герд
Он там, где бурелом, на ветке!
(Опять бросает камень)
Он к нам летит! Смотри! Вот-вот
меня когтями раздерет!

Бранд
Во имя Бога!

Герд
Тише! Кто вы?
Не надо говорить ни слова:
он подлетает, ближе, ближе...

Бранд
Кто?

Герд
Ястреб.

Бранд
Никого не вижу.

Герд
Большая мерзостная птица,
хохол торчит над головой,
глаза с полоской золотой!

Бранд
А ты куда идешь?

Герд
Молиться.

Бранд
А, вот как? Ну, и я с тобой.

Герд
Мне надо вверх.

Бранд
(указывая вниз)
Но церковь — там.

Герд
(тоже показывает вниз и смотрит на Бранда с презрительной усмешкой)
Вот эта?

Бранд
Да.

Герд
Она плохая.

Бранд
Как то есть?

Герд
Душная такая.

Бранд
Но где же?

Герд
А на что он вам?
Прощайте.
(Идет вверх)

Бранд
Коль стремишься к Богу,
ты избрала не ту дорогу!

Герд
Пойдемте все-таки туда,
там церковь из снегов и льда!

Бранд
Из льда и снега? Церковь? Там?
Вверху, среди зубчатых скал...
Еще ребенком я слыхал,
что там чудовищный провал
и свод, открытый всем ветрам.
Постой... Ведь это снежный храм!
На дне провала, глубоко
покрыто льдиной озерко,
на подступах глубокий снег
лежит, не таявший вовек...

Герд
Да, с виду пропасть ледяная,
но это — церковь! Я ведь знаю.

Бранд
Но ветер ли с высот рванет,
охотник ли в горах пальнет —
все рухнет. По ходи, не надо!

Герд
(не слушая его)
Пойдем глядеть оленье стадо:
оно лавинами побито
и паводками в пропасть смыто!

Бранд
Все рухнет. Не ходи, не надо!

Герд
(показывая вниз)
А ты внизу погубишь душу!

Бранд
Господь с тобой.

Герд
Там плохо, душно.
Идем. Тут проповедник — буря,
обедню служат водопады,
озноб в их голосах и зной...
И грешный ястреб брови хмуря,
сидит, как флюгер жестяной,
там, в стороне, на черном пике.

Бранд
Как быть с тобой, ребенок дикий?
Твои слова — звук струн тревожный
и гибельны твои дела.
Но ты, по крайней мере зла,
тогда как прочие — ничтожны.

Герд
Вот он летит, шумит крылами!
Я побегу к себе домой...
Прощайте! Я укроюсь в храме...
Опять он тут, поганый, злой!
(кричит)
Прочь! Если вцепишься когтями,
то берегись: я кину камень!
(Убегает вверх, в горы)

Бранд
(спустя несколько времени)
И этой тоже нужен Бог...
Где хуже? В скалах? На равнине?
Чья непростительней гордыня?
Кто боле от небес далек?
Там легкомыслие играет
над пропастью, надев венок,
там тупоумие шагает,
твердя унылый свой урок,
а здесь безумства дикий взлет
во льды и пропасти зовет.
Три зла готовы дать сраженье.
С тремя я принимаю бой.
Я не приемлю соглашенья,
мое призванье — жить борьбой.
Еще возможно искупленье,
когда сумеет род людской
трех троллей уложить в гробы.
Чума уйдет, исход возможен.
Встань, дух, и вырви меч из ножен —
я знаю цель моей борьбы.
(спускается в направлении села)

Занавес.


Действие второе

Низменная полоса земли у фьорда, окруженная отвесными скалами. Старая, покосившаяся церковь на ближнем холме. Облака предвещают грозу.
Народ: мужчины, женщины, дети — собрались группами, одни на побережье, другие на холмах. В центре на камне сидит фогт, писарь помогает ему. Распределяют зерно и разное съестное. Эйнар и Агнес стоят поодаль, окруженные друзьями. Несколько лодок лежит на отмели. Бранд, почти никем но замечаемый, появляется на холме, где стоит церковь.

Мужчина
(расталкивая собравшихся)
Дорогу!

Женщина
Ты откуда взялся?

Мужчина
(протискиваясь к фогту и протягивая мешок)
Сыпь!.. Не могу, изголодался...

Фогт
Повремени.

Мужчина
Нельзя мне ждать:
нас четверо голодных... Пять...

Фогт
(шутливо)
Не можешь точно сосчитать?

Мужчина
Сегодня смерть взяла одну.

Фогт
Ты в списке-то помечен? Ну?
(Листает свои бумаги)
А вот и нет... Нашелся, вижу.
(Писарю.)
Отсыпь ему. Двадцать девятый.
А вы спокойнее, ребята.
Нильс Снемюр?

Мужчина
Да.

Фогт
Так вот, возьми же
три четверти от прежней доли.
У вас ребенок помер что ли?

Мужчина
Нет, Рангхильд умерла, жена.

Фогт
(отмечает в списке)
Что ж, доля сбереглась одна.
(Вслед уходящему.)
Смотри, не подводи нас, Нильс:
покуда голод, не женись!

Писарь
(себе под нос)
Хи-хи!

Фогт
(писарю резко)
Что радуешься?

Писарь
Так...
Герр фогт у нас шутить мастак.

Фогт
Шучу — раз плакать нету сил,
а вас хихикать не просил!

Эйнар
(выходит из толпы о Агнес)
Как видишь, вывернул, что мог:
карман, бумажник, кошелек.
Да, вот еще часы и палка —
для голодающих не жалко.

Фогт
Благодарю сердечно вас,
что к нам явились в трудный час.
Сегодня здесь голодный рот
у нищих рук взаймы берет,
краюху делим пополам —
неурожайный нынче год.
(Увидев Бранда, указывает в его сторону.)
Еще один!
(Подошедшему ближе Бранду.)
Мы рады вам.
Добро пожаловать сюда.
Вы слышали, у нас нужда,
посохли нивы, гибнет скот,
и кто на помощь к нам придет,
тому великое спасибо:
последнее я роздал ныне,
а в наши дни четыре рыбы
всех не спасут, как там, в пустыне.

Бранд
И все отдавший не помог,
коль идол в сердце, а не бог!

Фогт
К чему теперь такая речь?
Хлебов из слова не испечь.

Эйнар
Ты, верно, Бранд, не знаешь сам,
что говоришь! Здесь мор и голод,
здесь гибнут все, и стар, и молод.

Бранд
Я вижу все по их глазам.
Раз посмотрев на эти лица,
постигнул я, что здесь творится.

Фогт
А все же тверды, как кремень?

Бранд
(спускается вниз, выходит в середину толпы, говорит, подчеркивая каждое слово)
Когда бы я застал меж вами
одно бездействие и лень,
когда бы днями и ночами
все ныло и стенало здесь, —
тогда мольбы о хлебе днесь
меня бы тронули. Когда бы
вы стали немощны и слабы,
ползли к себе домой, как звери,
мне стало б ясно: вашей вере
в Священной книге места нет.
Но свыше к вам явился свет:
бедою испытуя вас,
страх Божий и Надежду спас.
Господь дарил вас многократно,
Он взял дареное обратно...

Голоса в толпе
(угрожающе обрывая его)
Он осмеял нас в час нужды!

Фогт
Ему смешны мои труды!

Бранд
(качает головой)
Когда б я мог своею кровью
вернуть вам силы и здоровье,               
я вены бы себе рассек
и отдал всю без сожаленья...
Но вас испытывает Бог,
Греховно отвращать лишенья.
Беда, болезнь вас подкосила?
но в бедствиях окрепла сила,
теперь вам дух парит свободно
и мыслите вы благородно,
вы стали крепнуть и расти —
от этого ли вас спасти?
Вы, люди! Знайте, этот год
вам дал понять, что вы — народ.

Женщина
Не видит он — гроза над мором?
Не шутит пусть над нашим горем!

Другая
И впрямь он вызвал гнев небес!

Бранд
Ваш Бог не совершит чудес!

Первая женщина
Взгляни на небо, голова!

Голоса в толпе
Ему еще сломают ребра
за дерзкие его слова!

Толпа смыкается кольцом вокруг Бранда. Слышны угрозы. В толпу протискивается фогт. В это время вниз по склону сбегает женщина, растрепанная, с безумными глазами.

Женщина
(обращаясь к толпе)
Молю Христом вас! Будьте добры!

Фогт
В чем дело? Объясни сперва.

Женщина
Я знаю, что нужда у всех.
Но это... Самый страшный грех!

Фогт
Какой же?

Женщина
Слов уже не стало...
Я с престом говорить должна.

Фогт
Здесь преста не найдешь, жена.

Женщина
Пропал он! Боже! Все пропало!
Зачем на свет я рождена!

Бранд
(приближается)
Скажи мне. Он придет тогда.

Женщина
(сжимая руку Бранда)
Туда, за фьорд?

Бранд
Ведь там беда?

Женщина
Мой муж... И дети малых лет...
Не осужден! Скажите "нет!"

Бранд
Договори.       

Женщина
Иссохла грудь.
Малыш страдал, но не помог
ни человек ему, ни Бог...
И муж но выдержал, убил!

Бранд
Убил?

Толпа
(в ужасе)
Дитя? Своей рукой?

Женщина
В тот миг не ведал что творил,
а после страшно он страдал —
метался, каялся, стенал,
с собой покончить попытался —
но не сумел, без сил остался.
Лежит он рядом с трупом сына
и дьявола к себе зовет...
Избавь его перед кончиной!
Но в бурю — кто к нам поплывет?

Бранд
(тихо)
Беда.

Эйнар
Не снилось в страшном сне.

Фогт
Беда — но округ-то не мой!

Бранд
(резко, обращаясь к толпе)
Для переправы лодку мне!

Мужчина
Что толку? 3ахлестнет волной.

Фогт
Но есть окольные пути.

Женщина
Нет! Я едва смогла пройти,
как тут же хлынула волна —
плотина вся разнесена.

Бранд
Есть лодка?

Мужчина
Да нельзя сейчас:
волна накроет с лодкой вас.

Другой
Нейди, себя побереги,
на фьорде не видать ни зги.

Третий
Ты погляди, как непогодит —
и в церковь-то народ не ходит!

Бранд
Но грешная душа не ждет,
когда похожий день придет!
(Подходит к лодке и натягивает парус.)
Рискнете?

Хозяин лодки
Лодкой-то рискну...

Бранд
А если головой?

Хозяин
Не знаю.

Мужчина
Уж тут не риск, а смерть прямая!

Многие
Дорога верная — ко дну!

Бранд
Ваш Бог высоко над волной,
а мой и в челноке со мной!

Женщина
(ломая руки)
Без покаянья! О несчастье!

Бранд
(кричит)
Помощник с черпаком и снастью
мне нужен. Щедрых много тут,
так пусть последнее дадут,

Многие
(отступая)
Не требуй так!

Один из толпы
(угрожающе)
Из лодки прочь!
Не хочет Бог тебе помочь!

Многие
Грозой накажут небеса.

Другие
Смотрите, рвутся паруса.

Бранд
(удерживая лодку багром, кричит женщине, пришедшей из-за фьорда)
Иди сюда, плыви со мной!

Женщина
(отстраняясь)
Но все стоят...

Бранд
Так ты не стой!

Женщина
Нет...

Бранд
Ты не можешь?

Женщина
Дети там...

Бранд
(хохочет)
Bидaть, в грязи стоит ваш храм!               

Агнес
(с горящими щеками быстро поворачивается к Эйнару, кладет руку ему на плечо)
Ты слышал все?

Эйнар
Он сильный, да.

Агнес
Поможет Бог, ты знаешь дело.
(Кричит Бранду.)
Тут есть один, кто вступит смело
на путь спасения.

Бранд
Тогда
пусть он идет!

Эйнар
(бледнея)
Кто, я?

Агнес
Иди!
На жертву я тебя послала.
Мгла прежде путь мне застилала,
но даль открылась впереди!

Эйнар
Я презирал бы гром и ветер,
когда бы я тебя не встретил!

Агнес
(дрожа) 
И что же?

Эйнар
Молодость моя
мне дорога.

Агнес
(отшатывается)               
Что слышу я?

Эйнар
Нет, Агнес.

Агнес
(вскрикивает)
Знай же, что меж нами
восстала тысяча морей
со всеми рифами, штормами...

(Бранду)
Я с вами!

Бранд
Хорошо, скорей!

Женщины
(о испугом глядя, как Агнес прыгает в лодку)
О Боже!

Эйнар
(бросается вдогонку)
Агнес!

Многие
(теснясь у берега)               
Стой! Вернись!

Бранд
(женщине с того берега)
Где ты живешь?

Женщина
(указывает)
Вон там, где мыс!
У черной шхеры крайний дом!
(Лодка отходит от берега.)

Эйнар
(кричит вдогонку)
Подумай: сестры, мать с отцом!

Агнес
Нас трое в лодке!

Лодка уплывает; народ толпится на возвышенности, с напряженным вниманием наблюдая за переправой.

Мужчина
Обогнули
как будто мыс.

Другой
Нет, стороной.

Первый
Навстречу ветру повернули.

Другой
Уносит лодку в море шквал!

Фогт
Глянь, шляпу у него сорвал!

Женщина
Стоит намокший и прямой,
а волосы — вороньи крылья!

Первый мужчина
Волна о борт разбилась пылью!

Эйнар
Как будто женский крик. Не с моря?

Женщина
То крик в горах — не с моря, нет.

Другая
(указывает)
Колдунья Герд пророчит горе,
хохочет и визжит им вслед.

Первая женщина
Теперь трубит в олений рог —
она всегда колдует так.

Другая
На камни бросила рожок,               
вопит и дует в свой кулак.

Мужчина
Брось, Герд! Вопи иль не вопи ты,
с ним сила, у него защита!

Другой 
Теперь кого он позовет,
с ним всяк без страха поплывет!

Первый мужчина
(Эйнару)
А кто он?

Эйнар
Прест.

Второй
Ну, кто ни есть,
а видно, человек прекрасный,
упорный, мужественный, страстный.

Первый мужчина
Коль прест таков — и пастве честь!

Многие голоса
С таким бы престом всем нам честь!
(Расходятся по холмам.)

Фогт
(поспешно собирая свои бумаги и книги)
Что вне закона — то мне чуждо.
Зачем же лезть в чужой приход,
излишних задавать хлопот,
на риск такой толкать без нужды?
Здесь я начальник и слуга —
что мне чужно округа?
(пожимает плечами, уходит.)

Перед хижиной на мысе. Конец дня. Фьорд ясный и спокойный. Внизу, у воды, сидит Агнес. Спустя некоторое время из хижины выходит Бранд.

Бранд
Смерть пришла — и ею смыт
злодеянья жгучий стыд.
На лице покой забвенье...
Совершивмий преступленье
умер, но со смертью зла
разве стала ночь светла?
Он из чаши адской муки
лишь один глоток хлебнул.
То, что сердцу ад шепнул,
что успели сделать руки,
грех, что опалил его —
гибель меньшего сего —
не конец! Вот эти дети
с печи, точно два птенца,
дико смотрят на отца.
Что поймут младенцы эти?
Те, чьи отчею виною
души так загрязнены,
что с замаранной душою
будут жить до седины,
те, чьей памяти истоки
в этом дне берут начало,
те, кому сей день жестокий,
страшной смерти покрывало,
вечно застить будет свет,
те, кому забвенья нет...
Может, он злодейства эти
не довел бы до конца,
кабы ведал, что на свете
остаются два истца...
Кто они, вот эти дети?
Может статься, целый род
грешников от них пойдет?
Почему?.. То гул из бездны:
"По отцу и сыновья —
с кровью споры бесполезны!"
Надо, чтобы мы молчали,
стерши буквы со скрижали —
подсудимый не ответствен,
ибо грех его наследствен!
Кто же явится судьей
к подсудимым в день святой?
Осудить кого придется?
Кто заслужит оправданье?
Ведь у каждого найдется
лист затрепанный в кармане:
"Передали мне в наследство
все долги отец и дед".
Примут ли такой ответ?
Вот! Загадку задал вам!
Каково? Не по зубам?
А они себе танцуют,
беззаботные, как детство,
празднуют и в ус не дуют.
Надо бы дрожат, вопить!
Но они не замечают
тьмы долгов, что вырастают
над коротким словом "жить".

Группа людей выходит из-за хижины и приближается к Бранду.

Мужчина
Вот, вновь вас вижу. Как дела?

Бранд
Он не нуждается ни в ком.

Мужчина
Так... Значит, смерть его спасла?
Быть может, мы семью спасем?

Бранд
Да? Как?

Мужчина
От доли я своей
отказываюсь для детей.

Бранд
Кто отдал все, но жизнь сберег,
тот страждущему не помог.

Мужчина
Положим, если б он, покойный,
попал в беду — упал, тонул
и никого не звал — спокойно
я б головой своей рискнул!

Бранд
Спасенье ж душ не стоит риска?

Мужчина
Труд, вспомни, сделал нас рабами.

Бранд
Тогда от света над горами
взор отводи к тому, что близко.
Не надо вам косить глазами,
чтоб левый в небо, высь любя,
а правый — в землю, где себя
ярмом опутали вы сами.

Мужчина
Но ты научишь нас потом,
чтоб не были мы под ярмом!

Бранд
Все — в вас.

Мужчина
Но ты имеешь власть.

Банд
Я? Почему?

Мужчина
У многих страсть
указывать другим пути —
а ты решился сам пойти!

Бранд
Так ты считаешь...

Мужчина
Сотни слов
сильней не растрясут основ?
чем твой поступок. От села
пришел я в качестве посла.

Бранд
И что вам нужно?

Мужчина
Всем селом
к нам престом мы тебя зовем.

Бранд
Меня? Сюда?

Мужчина
Да. Много лет
у нас в приходе преста нет.

Бранд
Припоминаю...

Мужчина
Да, сначала
большим он был. Теперь нас мало...
Неурожай. Голодный год.
Мор повалил людей и скот.
Одних из нас самих скосило,
других в дремоту погрузило.
Коль нет муки поставить тесто,
не хватит денег и на преста.

Бранд
Нет! К этому мне путь закрыт.
Долг на плечах моих лежит.
Мне нужен грозный жизни шум,
который будоражит души.
Мне нужен мир, раскрывший уши.
А здесь ни голос мой, ни ум
не обретет желанной мощи.

Мужчина
Но эхо не дает простор —
слова звучат сильней меж гор.

Бранд
Но кто же из цветущей рощи
под землю низойдет, во мрак?
Кто сеет хлеб на почве тощей,
когда обильной много так?
Кто семя сеет для плодов,
коль яблоки давно созрели?
Кто станет жить рабом трудов,
дорогу зная к высшей цели?

Мужчина
(качает головой)
Твой подвиг был для нас как знамя,
а слово странно, как в тумане.

Бранд
Молчи, мне надо в путь скорей.
(Хочет уйти.)

Мужчина
(преграждает дорогу Бранду)
Скажи, тебе твое призванье,
которое всего важней,
оставить нелегко?

Бранд
О да!
В нем жизнь моя:

Мужчина
(подчеркивая каждое слово)
А как тогда:
Кто отдал все, но жизнь сберег,
тот страждущему не помог?

Бранд
Есть то, чего отдать нельзя —
мое единственное "я".
Его не бросят под замок
и не удержат на запоре...
Призванье не живет в плену,
оно стремит свою волну
к свободному простору моря.

Мужчина
Но даже в низменной трясине
восходит пар к небесной сини —
росой на землю упадет
и к морю ручейком дойдет.

Бранд
(пристально смотрит на него)
Кто здесь учил таким словам?

Мужчина
Да ты мне подарил их сам,
когда над мором шторм ревел,
когда ты вопреки ветрам
в заботах о душе порочной
доверил жизнь доске непрочной!
Нас всех поступок твой потряс,
он был как солнце, как приказ,
он колоколом прозвенел...
(Понизив голос.)
Но в суете житейских дел
его забудут... Рухнет знамя,
которое ты взвил над нами!

Бранд
Где силы нот, там нет призванья.
(Жестко.)
Раз не дорос ты до дерзанья,
будь сыном праха и не рвись
душой в заоблачную высь!

Мужчина
(с минуту смотрит на Бранда, потом произносит)
О горе, сам ты погасил
тот свет, что нам лишь миг светил!      
(Уходит, за ним и все остальные.)

Бранд
(долго глядит им вслед)
Вот, идут. Нагнули спины.
Грустные, идут домой,
медля, как идут с повинной,
молчаливою толпой.
Словно к месту наказанья —
без протеста и без сил.
Праотец Адам в изгнанье
так из Рая уходил.
Как и он, в обитель тени,
так же, подавляя стон,
как и он, без обольщений,
с грузом званья, как и он.
Где же ты, произведенье
цельности и чистоты?
Нет, не Божье ты творенье,
а греха созданье ты...
На простор бежать отсюда!
Рыцарь, здесь не сделать чуда.
(Хочет уходить, но останавливается, увидев на берегу Агнес.)
Вся стянулась в слух она,
словно песней даль полна.
Так же слушала тогда,
глядя, как шумит вода;
слушала, беря черпак,
наклоняясь над волнами,
брызги их с чела стирая,
ветхий руль в руке сжимая...
Точно пьет слова очами!
(Приближается.)
Что тебя влечет вдали?
Фьорд, изрещзанный красиво?

Агнес
(не оборачиваясь)
Нет ни фьорда, ни земли!..
Но зато большой на диво
мир открыт передо мной!
Над неведомой рекой,
льющейся из океана,
солнце светит сквозь туманы,
пламенеет на вершинах,
а внизу, в песках пустынных,
пальмы стройные шумят,
и отброшены назад
тени от стволов их длинных.
Вижу мир, как в дни творенья!
Голосам с высот я внемлю,
и теперь они слышны,
клич в думе еще не смолк:
"Гибель ждет или спасенье!
Выполни священный долг —
засели всю эту землю!"

Бранд
(увлеченно)
Что ты видишь, говори!

Агнес
(кладет руку на грудь)
Это у меня внутри...
Сознаю — скудеют соки.
Чувствую — шумят потоки.
Вижу — алый свет зари.
Сердце с жизнью наравне
ширится, растет во мне.
Голосам с высот я внемлю:
"Засели всю эту землю!"
Мысли, что нейдут на ум,
предстоящие дела —
крик, возня в них, шорох, шум,
словно их рожденье ждет.
Я еще не поняла,
но предчувствую Его —
Повелителя Всего.
Вижу, он сейчас с высот
любящий свой взор нам шлет —
то он горький и печальный,
словно саван погребальный,
то светлей самой зари.
Голос же сказал и смолк:
"Гибель ждет или спасенье.
Сотворяйся и твори —
вот твое предназначенье.
Выполни священный долг!"

Бранд
Значит, этот горний свет
в нас, внутри? Так вот ответ!
Сердце — сотворенный снова
мир, и в нем пребудет Слово.
Алчный коршун сгинет там
и родится вновь Адам!
Человочество само
властно выбрать свой удел:
жить или влачить ярмо...
Но когда бы мир посмел
нашего святого дела
не принять, пусть знает: смело
вызову его на бой!
Потому что каждый где-то
должен быть самим собой,
ибо наше право это,
и не может быть запрета!
(На мгновение задумывается, потом продолжает)
Право быть собой имеют
все — но всем грехи довлеют.
(Останавливается и смотрит вдаль.)
Там старуха от причала
лезет на гору устало,
скособочилась, скривилась,
шаг прошла — остановилась,
пятерней карман зажала,
словно скрыт в нем дар бесценный,
а не деньги в кошельке.
Руки согнуты, как клещи,
на иссохшем костяке
неопрятно виснут вещи.
Словно ворон на коньке
иль орел амбарный, села...
(Внезапно, в ужасе.)
Память детства. Боже мой!
Словно ветер ледяной,
прошлое ко мне слетело,
стужа завладела мной.
Все вокруг заиндевело
этой женщины, и в ней
словно холод зимних дней.
Боже! Это мать моя.

Мать Бранда
(смутно различимая, появляется вверху, на холме, оглядывается вокруг, держа руку над глазами)
Так где он? Ведь слыхала я,
что здесь он, сын мой... Вот те Бог!..
(Приближается.)
Ах, солнце чертово!.. Сынок!

Бранд
Я здесь!

Мать
(трет глаза)
Мне луч глаза обжог.
Слепит — не различишь никак,
где прест, где пахарь, где рыбак.               

Бранд
А я почти без солнца рос:
у нас там, как листва спадет,
так сразу солнце пропадет.

Мать
(тихо смеется)
Э, нет! Здесь хорошо! Мороз!
И душу выстудит, как лед,
и сердце силу обретет,
и нипочем тебе закон,
а все же веришь, что спасен!

Бранд
Так. Здравствуй. И прощай. Пора.

Мать
Небось опять затеял дело.
Вот так мальчишкой со двора
ты убежал...

Бранд
Как ты хотела.

Мать
Ты, впрочем, верно рассчитал:
вишь, в люди вышел, престом стал!
(Приглядывается к нему.)
Он крепок, как я погляжу...
По только слушай, что скажу:
жизнь береги!    

Бранд
Ты все сказала?

Мать
Не больше, сын. А разве мало?

Бранд
Исчерпан этим твой совет?

Мать
Все, чем располагаешь трать:
Но жизнь тебе вручила мать.
(Сердито.)
Сказали мне про эту лодку,
так оторопь меня взяла!
На то ль я жизнь тебе дала,
чтоб с ней, и без того короткой,
тебе расстаться беспричинно?
Последний ты в роду мужчина —
ты плоть и кровь моя, мой сын!
Увенчиваешь ты один
коньком на кровле прочный дом,
что я построила с трудом...
Будь сильным, удивляй людей —
но жизнью рисковать не смей:
наследник ты, и ты в долгу.
Ты мой! Я требовать могу!

Бранд
Не потому ль тебе желанно
искать меня, набив карманы?

Мать
С ума сошел!
(Отшатывается.)
Не подходи!
Ударю палкой! Погоди!
(Спокойнее.)
Ну, ладно. Раз такое дело —
послушай. Старость одолела
мой век. Я на краю могилы.
Тебе судьба определила
распоряжаться в этом доме
всем, в полном весе и объеме.
Хоть невелик достаток мой,
не бойся, по миру с сумой
не пустишься.  Я ни в подвале,
ни в огороде, ни в чулане,
ни в щелях, ни на сеновале
своих богатств не утаю —
ты можешь верить мне заране,
я все тебе передаю!

Бранд
Но — при условии?

Мать
Да-да!
Швыряться жизнью без причины
не вздумай. Сын живет для сына.
Побереги плоды труда,
тебе доставшиеся даром —
ты не умножишь их, но старым
не смей бросаться никогда.

Бранд
(помолчав немного)
Ты знаешь, мать, что с малых лет
я сын такой, что хуже нет,
ты тоже не из лучших мать.
Но видишь ли, пришла пора:
я стал мужчиной, ты — стара...

Мать    
Да, я стара, чего скрывать?
Но нежничать я не прошу!
Будь грозен, тверд, как та скала —
обиды я легко сношу.
Но все, что от меня возьмешь
ты для потомства сбережешь,
как я для сына сберегла.

Бранд
(приближается на шаг)
Я ничего не сберегу.
Все по ветру пустить могу.

Мать
(отшатывается)
Вот я зачем ярмо надела,
ссутулилась, вся поседела!

Бранд
(медленно кивая)
Я все развею.

Мать
Все развей!
Все — заодно с душой моей.

Бранд
А если будет по-другому?..
Возле тебя усопшей дома
останусь я, огонь зажгу
и сразу шарить побегу,
искать в подушках, рыть, копаться —
и клад открою, может статься...
А может быть, все подожгу.

Мать
(приближается, взволнованная)
Откуда ты все это взял?

Бранд
Что? Хочешь, чтобы рассказал?

Мать
Да!
Это память детских лет,
мне от нее спасенья нет.
Она пугающе груба,
как шрам, как заячья губа...
Так вот. В тот день отца не стало,
а ты тогда больна лежала.
Я незамеченный вбежал
туда, где вечным сном он спал.
Мне странен был его покой
и то, как маленькой рукой
к груди он книгу прижимал.
Холодным пахло полотном
и всюду тишина. Потом,
спеша, меня не замечая,
шагами резкими ступая
в покои женщина вошла,
все раскидала, разгребла
постель, настойчиво искала,
отдергивала покрывало,
вдруг голову приподняла
отцу — и сверток извлекла,
шепча угрюмо: "Мало, мало!"
Потом под тюфяком нашла
пакет, завязанный узлами,
рванула яростно зубами,
сильней в печи раздула пламя,
и что-то все опять искала,
и причитала: "Мало, мало!"
Она лила потоки слез,
потом одним чутьем, как пес,
отыскивала новый клад,
стонала, и на все подряд
кидалась с яростью орла,
и, деньги завернув в платок,
как осужденная ушла
и с горечью произнесла:
"Вот все, что было, — видит Бог".

Мать
Да, жалкой оказалась плата.
Я все дала, а мало взято.

Бранд
Ты слишком многим поплатилась:
ты чувства моего лишилась.

Мать
Да, гибель сердца, чувств, желаний —
цена добытых состояний...
А я за деньги все дала,
чем молодость красна была:
то, что пылало светом ясным,
широкие дарило крылья,
что было глупым и прекрасным...
То первая любовь была.
Ценою страшного усилья
себя я подавить смогла.
Я мучилась, рвалась, боролась,
но был сильней отцовский голос:
"Брось голодранца молодого,
напрасно он тебе так мил.
Здесь есть другой. Он с виду хил,
но человек ума большого:
он с толком жизнь твою устроит,
имущество твое удвоит!"
Так я и вышла за него,
а там — и вспоминать не стоит!
он не удвоил ничего,
сама добилась я всего...

Бранд
Теперь, когда близка могила,
ты поняла, что заплатила
душой?

Мать
Но без любви невеста
зато имеет сына-преста!
Я вынесла земное бремя —
теперь твое настало время.
Со мною — все, что накопила,
а у тебя — слова и сила.

Бранд
Умна ты, мать, да не права.
Я для тебя семьи глава.
Так и другие мыслят тоже —
наследник им всего дороже.
Родился сын — так праздник в дом
приходит с ним: продолжен род,
присмотрщик будет за добром!
А если иногда блеснет
свет Вечности в его душе,
так вы желаете уже
скорей воспользоваться этим,
вписать и дух в хозяйский счет,
и он для вас статья дохода!
Вы вещи приравняли к детям,
для вас наследство выше рода.
Но если позабыть о Боге,
то все умчавшиеся годы
составят вечность ли в итоге?

Мать
Не береди моей души —
владей добром, дела верши.

Бранд
А как с долгами?

Мать
Бог с тобой!
Я век не делала долгов!

Бранд
Я заплатить всегда готов.
Все требованья, что ни есть,
твой сын уважит — в этом честь.
Хотя б вошел я в дом пустой,
долги наследованы мной!

Мать
Закон не говорит о том.

Бранд
Закон, написанный пером.
Но каждый, чья душа честна,
иные видит письмена.
Читай неписаный закон!
Тот слеп, кому неведом он.
Ты сузила владенья Бога,
растратила души богатства,
о, это ли не святотатство?
И пятна плесени покрыли
твой образ. Ты лишила крылий
дух, от рождения крылатый.
А Бог потребует. Ведь много,
поверь мне, у него взяла ты.
Когда же он запросит платы,
Куда ты денешься?

Мать
(робко)
Куда?

Бранд
Надейся на меня вполне.
Тот лик, что загрязнен тобою,
вновь чистым явится во мне.
Входи в небесное жилище
спокойно — я тебя очищу,
я влагой воли плесень смою —
заплатит сын твои долги!

Мать
Вину лишь снять мне помоги!

Бранд
Нет! Если человек умрет,
лишь долг его оплатят дети,
а за грехи он сам в ответе!
Все, что растрачено тобой
среди скитаний и забот,
в нелегкой жизненной борьбе,
я выплатить берусь с лихвой,
об этом думать не тебе.
Но вот за самое растрату
раскайся иль неси расплату.

Мать
(тревожно)
Уж лучше мне вернуться в дом:
там, под нависшим ледником,
по крайней мере, я в тени.
А здесь у вас так жарки дни.
Здесь блеском солнце донимает
и душный запах отравляет
все порожденное умом.

Бранд
Прощай! Еще остались дни,
пока что поживи в тени,
но как почувствуешь беду,
возжаждешь неба, света, дня,
тогда ты вспомни про меня,
пошли за мной — и я приду.

Мать
И будешь мне грозить Судом?

Бранд
Не бойся! Я войду в твой дом
как сын и как наставник верный,
я пропою тебе псалом,
умерю жар твой непомерный!

Мать
Ты можешь клятвой мне поклясться?

Бранд
Раскайся — и тебе воздастся.
(Приближается к ней.)
Условье ставить мой черед:
все, что к земле гнетет,
все вещи что тебе служили,
отринь — без них иди к могиле!

Мать
(дико, отстраняясь от Бранда)
Расстанется ли с жаром пламя,
снег с холодом, а фьорд с волнами?

Бранд
Средь фьорда в волны брось дитя,
а Бог тебя простит шутя?

Мать
Оставь без пищи, без питья —
но это... Нет, не справлюсь я!

Бранд
Ты главное желаешь скрыть,
а Бога малостью купить?

Мать
Я дам на церковь серебра.

Бранд
Все?

Мать
Постараюсь быть щедра.

Бранд
Покайся и сиди средь пепла,
как Иов праведный, — иль в пекло!

Мать
(ломает руки)
Жизнь прожита, душа пропала,
и скарб развеет ветер шалый!
Все, где трудов моих печать,
хочу увидеть и обнять...
Куда привел мой горький путь!
Готова бить себя я в грудь,
рыдать и, как к больному чаду,
бежать в усадьбу, за ограду,
там дом мой... Для чего, Господь,
облек ты эту душу в плоть,
когда моя любовь грешна
и с ней не буду спасена?
Послушай, сын мой, я не знаю,
что в смертный час я испытаю.
Ведь я еще жива, пойми —
умру, тогда уж все возьми!
(Уходит.)

Бранд
(смотрит ей вслед)
Верным сыном быть сумею,
кайся лишь в своей вине.
Пальцы я твои согрею,
коль протянешь руку мне.
(Спускается вниз, к Агнес.)
Утро с вечером не схожи...
Утром — думал о войне,
бранной песней дух тревожа;
меч Господень снился мне.
Думал, что низвергну троллей.
Верил: мир подвластен воле...

Агнес
(оборачивается, поднимает просветленный взор на Бранда)
С вечером рассвет не схож.
Где влекли игра и ложь,
где мечталось сотворять,
ныне жажду — потерять.

Бранд
Взят я был мечтой великой,
как лебяжьей стаей дикой,
в небо; мне была видна
бесконечная дорога —
племена и времена,
жаж перед очами Бога...
О великолепье службы,
гимн, хоругви, фимиам,
золотые чаши дружбы,
песнопенья — светлый храм!
Словно отсвет ликованья
лег и на мои деянья.
Да, но сказкой оказалось
то, что роскошью являлось:
толи солнца светлый луч,
толи молния средь туч.
Ныне все объемлет тень
прежде, чем уходит день.
Я один у переправы,
от мирских сует далек,
надо мной небес клочок,
травы под ногами травы
на родной земле растут.
Кончен мой псалом воскресный.
Обескрылен конь чудесный.
Цели новые грядут.
Рыцарей не будет тут —
будничный, вседневный труд
станет праздником для мира!

Агнес
Он же сгинет, Бог труда...

Бранд
Он исчезнет навсегда.
Но не на глазах у света —
втайне совершится это.
Я ошибся в толкованье:
с покаяньем не найдет
избавления народ.
Но помпезное деянье
в думах исцелит мученье
и укажет назначенье!
Воля нас закрепощает —
воля и освобождает!
В тяжком, как и в легком деле,
кроме воли, нет нам цели.
(Оборачивается в сторону селенья, где начинают сгущаться вечерние тени.)
Я велю собраться людям
здесь, в моей родной долине:
говорить, решать мы будем,
как вести нам дух к вершине.
Половинчатость и ложь —
прочь! Лев воли, ты грядешь!
Длань с мечом или с киркой,
стань достоинства рукой.
Истина одна дорога —
сделаться скрижалью Бога.
(Хочет идти, но сталкивается с Эйнаром.)

Эйнар
Стой! Верни мне то, что взял.

Бранд
Там она — сидит у скал.

Эйнар
(обращаясь к Агнес)
Выбирай! Просторы, дали —
или мрачный скит печали!

Агнес
Выбор сделан, нет иного.

Эйнар   
Все ж мое послушай слово.
Помнишь, поговорка есть:
легок грузь, да тяжко несть!

Агнес
Буду несть пока в груди
сердце бьется. Уходи!

Эйнар
Вспомни о семье, прошу.

Агнес
Поцелуй сестер и мать.
Нужно будет — напишу.

Эйнар
А внизу морская гладь,
жемчуг пенистой волны,
корабли уходят вдаль.
Паруса напряжены —
словно в лицах, в них печаль.
И спешат в предел желанный,
вдаль, к земле обетованной...

Агнес
Вдаль плыви один. Прощай!

Эйнар
Стань мне хоть сестрой любезной...

Агнес
(качает головой)
Между нами, Эйнар, бездна!

Эйнар
Матерь ждет, семейный круг.

Агнес
(тихо)
Здесь учитель, брат и друг.

Бранд
(приблизившись на шаг)
Девушка, вернись назад!
Скалами мой дом зажат.
Без ночей, без дней, в теснине
жизнь моя пойдет отныне,
словно осени закат.

Агнес
Мне не угрожает мгла:
из-за туч звезда взошла.

Бранд
Ну, так помни: мой девиз
"Все или ничто!" Держись.
Ложное одно движенье
жизнь твою во мрак забвенья
бросит. Никаких уступок:
мало жизненных невзгод,
смерть тебя со мною ждет!

Эйнар
(Агнес)
Безрассуден твой поступок!..
Агнос! Ты теперь свободна,
уходи куда угодно,
только не играй судьбой!

Бранд
Два пути пород тобой.
(Уходит.)

Эйнар
Выбор: шторм или покой!
Выбор: память иль забвенье! 
Выбор: ясный свет иль тени!
Выбор: ночь или заря!
Выбор: жить иль сгинуть зря.
Выбор!

Агнес
(поднимается и говорит, подчеркивая каждое слово)
Я одно отвечу.
В ночь. Сквозь смерть. Заре навстречу.

Агнес уходит в ту же сторону, куда ушел Бранд. Эйнар один миг смотрит ей вслед как потерянный, затем опускает голову и идет в противоположную сторону вдоль фьорда.


Действие третье

Три года спустя. Усадьба преста у горного склона. Прямо над усадьбой высокая отвесная скала. Вокруг усадьбы каменная ограда. На заднем плане небольшой замкнутый фьорд. Двери дома выходят в сад. Время после полудня.
Бранд стоит на верху крыльца, Агнес сидит на нижней ступеньке.

Агнес
Мой муж любимый, объясни,
зачем с тревогою во взоре
все время ты глядишь на море?

Бранд
Я жду вестей все эти дни.

Агнес
Вестей? Откуда, дорогой?

Бранд
Я жду, что мать пришлет за мной.
Три года, помнишь, с той весны,
она вестей не присылала.
Известно этим утром стало,
что час уж близок гробовой.

Агнес
(спокойно, с нежностью)
Послушай, Бранд... И без вестой
собраться следовало б к ней.

Бранд
(качает головой)
В ней страха нет за прегрешенье.
Что я скажу ей в утешенье?

Агнес
Но мать!

Бранд
Я, Агнес, не таков,
чтобы семейных чтить богов!               

Агнес
Как ты жесток!

Бранд
К тебе?

Агнес
О нет!

Бранд
Я звал тебя на путь невзгод,
на муки до скончанья лет.

Агнес
(улыбаясь)
Мне кажется, на этот счет
ты ошибался!

Бранд
Снег и лед
вокруг тебя. Румянец твой
померк, и коркой ледяной
душа в невзгодах обросла.
К нам не заглядывает свет,
над кровлей — грозная скала.

Агнес
Но опасаться нет причины.
Наш дом природа пощадит.
Во время паводков, весной,
спадающие с гор лавины
всегда проходят стороной, —
хоть редко солнце нас дарит,
но дом наш крепостью стоит.

Бранд
Тебя свет солнца не ласкает...

Агнес
Вон там красивый, нежный луч
вверху резвится и играет!

Бранд
Но солнце только три недоли
сверкает летом из-за туч,
к нам свет доходит еле-еле.

Агнес
(пристально смотрит на Бранда, потом поднимается и говорит)
В тебя вселился страх, мой друг.

Бранд
Нет, в страхе ты.

Агнес
Нет, ты.

Бранд
Испуг
все время у тебя в глазах.

Агнес
И у тебя!

Бранд
Признайся честно!
Как будто на скале отвесной,
ты вся дрожишь!

Агнес
Да, это страх.
(Останавливается.)

Бранд
Боишься за кого-нибудь?

Агнес
За Альфа.

Бранд
Альф...

Агнес
И ты!

Бранд
Чуть-чуть
Нет, Бог не разлучит нас с сыном.
Бог добр и Альфа укрепит,
здоровым вырастет и сильным.
Где он сейчас, мой мальчик?

Агнес
Спит.

Бранд
(заглядывает в двери)
Во сне смеется... И рука
откинута — кругла, крепка.

Агнес
Но только очень бледен он.

Бранд
Да, бледен... Ничего пройдет!

Агнес
Как сладок, безмятежен сон...

Бранд
Спи, Альф! Господь тебя спасет.
(Закрывает дверь.)
Я благодарен вам обоим:
вы жизнь наполнили покоем.
Все кажется мне легким тут:
мое призванье, скорбь и труд.
В любви, в игре с ребенком милым
находишь выход новым силам.
Ты помнишь, здесь мне все претило,
не по душе призванье было.
Но, видишь, все пошло иначе:
нам здесь сопутствует удача.

Агнес
Да, Бранд, но ты снискал удачу.
борясь, страдая и сражаясь,
в трудах упорных надрываясь,
кровавыми слезами плача.

Бранд
Нет, ноша мне не тяжела
с тех пор, как ты ко мне пришла.
Союз с тобой весну мне дал,
ведь прежде я любви не знал:
семья, отец и мать мои
во мне гасили жар любви,
и тлевший в сердце уголек
заметен не был среди пепла...
Но искры я хранил как мог,
и нежность, что росла и крепла
в глубокой тайне, в тишине,
я отдал сыну и жене.

Агнес
Все люди дом твой навещали;
брат нищеты и сын печали,
мать горькая, дитя в слезах:
гостеприимный твой очаг
для всех измученных горит,
для всех голодных стол накрыт.

Бранд
И этим я обязан вам:
вы — мост к далеким небесам.
Мир не возлюбишь, не любя
одной души, как я тебя...
Вот только долго ты не шла —
я зacтывaл, как та скала.

Агнес
Суров ты и когда ты любишь,
скорей побьешь, чем приголубишь.

Бранд
Тебя ли, Агнес?

Агнес
Не меня —
я боль терплю, любовь храня.
Девиз твой многих испугал.
Все иль ничто — ты так сказал.

Бранд
Любви я не приемлю той,
что мир наш принял в заблужденье.
Не так любил Создатель мой:
возлюбленное им творенье
в любви он не голубил — бил.
Его любовь — гроза и град...
Припомни Гефсиманский сад.
В ту ночь, молясь в тони маслин,
взывал к Нему любимый сын
о том, чтоб миновала чаша.
Каков же бил ответ Отца?
Сын испил чашу до конца!

Агнес
Не такова ведь мера наша.
Коль всех ранять, то кто ж спасен?

Бранд
Кто будет Богом осужден,
не знаем мы, но письмена
гласят: "Будь верен до конца!
Вся жизнь страданьем быть должна,
пока достигнем мы венца.
Тем, кто не смог, прощенье будет,
но тех, кто не хотел — осудят!

Агнес
Я верю в правду этих слов,
не подними меня туда,
куда сумел подняться сам —
взнеси к высоким небесам!
С тобою дух мой стал суров,
но воля не совсем тверда,
меня пугают наши дни,
я мимолетным мыслям внемлю..
иду — и, кажется, ступни
вросли, как корневища, в землю.

Бранд
Запомни: сделок не приемлю!
Как весь приход, чти Божье дело.
Душа, что дел не одолела
и до конца не довела
осуждена как поросль зла.
Да будет писаный закон
делами жизни подтвержден.

Агнес
(бросается ему на шею)
Всегда с тобой!

Бранд
Да. Я и ты.
Вдвоем нам кручи не, круты!

Доктор спускается к саду Бранда и останавливается перед оградой.

Доктор
Не скучно ль паре голубиной
на этой крутизне пустынной?

Агнес
Мой добрый доктор! К нам, скорей!
(Сбегает вниз, распахивает калитку) 

Доктор
Да нет, не открывай дверей:
я очень на тебя сердит,
здесь жить тебе совсем не дело,
ваш дом, он всем ветрам открыт,
что душу леденят и тело.

Бранд
Так можно говорить о теле,
не о душе...

Доктор
Да, неужели?
Пожалуй, ваш поспешный брак —
окреп с годами. Как-никак,
а поговорка солгала:
"Что создано в мгновенье ока,
то рассыпается до срока".

Агнес
Здесь хорошо. Колокола
от сна разбудят, как весной!

Доктор
Прощайте! Мне пора к больной.

Бранд
Вы к матери?

Доктор
Да-да, пойдем.

Бранд
Повременю.

Доктор
В родной ваш дом
уже ходили вы?

Бранд
О нет.

Доктор
Вы, прест, жестоки. Я чуть свет
через снега иду, спеша,
хоть получаю три гроша —
в домах призренья лучше платят.

Бранд
Живите страждующую плоть
и да поможет вам Господь.

Доктор
Бог дал мне сил, и воли хватит.
Где нужен я, туда иду.

Бранд
Про вас она не позабыла,
а я напрасно вести жду.

Доктор
Не надо ждать!

Бранд
Не приходила
оттуда нужная мне весть.

Доктор
(Агнес)
Бедняжка! Трудно перенесть...
Ты — хрупкая, нежней цветка —
и тяжкая его рука.

Бранд
Не правы вы.

Агнес
Он не суров...
Он кровь свою отдать готов,
чтоб смыть она могла свой грех.

Бранд
Я — сын, долгов наследник всех,
я добровольно принял их.

Доктор
Долгов вам хватит и своих.

Бранд
Должны мы и за близких Богу.

Доктор
Да, тот, кто сам имеет много,
не тот, кто весь в долгах погряз.

Бранд
Богат ли, беден мой запас,
но должен я платить сполна.

Доктор
(пристально смотрит на Бранда)
Да, в книге воли и ума
вы записали
но прест, ваш
без строк остался, без пятна —
он чист, как девственность сама!
(Уходит.)

Бранд
(с минуту провожает его взглядом)
На свете слово есть едва ли,
которое бы оболгали
в такой же мере, как "любовь".
Ты видишь, Агнес, вновь и вновь
они, уклончивы, хитры,
с рассчетливостью сатаны,
с улыбкой о любви глаголя,
надломленную прячут волю.
Притом они убеждены,
что жизнь — всего лишь род игры...
Идут меж круч, тропинкой горной —
твердят: узка тропа любви.
Бредут грехов дорогой торной —
кричать спасение в любви!
Блудят в объятьях ночи черной,
но видят свет и цель в любви!
Оружие сложив покорно,
победу видят все ж в любви!

Агнес
Да, миром управляет ложь —
но от любви куда уйдешь?

Бранд
Мы истину должны искать —
но лишь призвав на помощь волю.
Но волей мы должны стремиться
но к тем делам, что суть всегда,
но лишь о подвиге молиться
как сплаве боли и труда.
Все чувства слей в одной мечте —
в желанье твердом бичеванья.
Тут слишком мало просто знанья,
что ты погибнешь на кресте,
нет, должно возжелать креста,
нетерпеливо жаждать разом
подвергнуть пытко плоть и разум —
вот лишь когда душа чиста!

Агнес
(крепко прижимается к нему)
Внушает страх такое слово,
но говори, мой друг суровый!

Бранд
И пусть любовь вознаградит
лишь тех, чья воля победит:
пусть белый голубь прилетит
к достойным с веткою оливы.
По как любить сей род ленивый?
К ним ненависть и есть любовь!
(В исступлении.)
Да, ненависть! Вскипает кровь.
Твержу я это слово вновь.
(Поспешно уходит в дом.)

Агнес
(заглядывая в открытую дверь)
Колени преклонил... Томится
и голову склонил к кроватке,
вот-вот заплачет... Не в порядке
душа его, он одинок...
Великой нежности залог
в его суровости таится.
Он к маленьким всего добрей:
дитя еще не жалил Змей.
(Вскакивает в испуге.)
Вкочил, ломает руки он,
так бледен. Чем он потрясен?

Бранд
(выходит на крыльцо)
Не звали?

Агнес
Нет, никто не звал.

Бранд
(оборачивается, заглядывая в дом)
Альф нездоров. Он весь пылал...
Неровный пульс, холодный пот.
Нет-нет, не бойся! Все пройдет.

Агнес
Ты перепуган?

Бранд
Бог с тобой!
Не бойся...
(Глядит на дорогу.)
Посланный за мной.

Мужчина
(через ограду)
Пошли, отец! Пора приспела.

Бранд
(резко)
Какие вести?

Мужчина
Плохо дело!
Она с трудом в постели села,
так странно клонится вперед
и причастить ее зовет:
пусть, говорит, придет священник —
дам церкви половину денег.

Бранд
(отшатывается)
Как? Половину? Невозможно!

Мужчина
(качает головой)
Я не принес бы вести ложной.

Бранд
Все выплатить она повинна.

Мужчина
Я слышал ясно: "половина".

Бранд
(хватает его за руку)
Когда Господь придет судить,
готов ты это подтвердить?

Мужчина
Да.

Бранд
Так священник не придет.
И пусть причастия не ждет.

Мужчина
(в недоумении смотрит на Бранда)
Ты ничего не понял, знать:
меня твоя послала мать.

Бранд
Ты думаешь, что для меня
чужой не то же, что родня?

Мужчина
Жестоко.

Бранд
Да. Все иль ничто.
Я заклинал ее на то.

Мужчина
Но ведь близка ее кончина!

Бранд
Златой телец иль половина
тельца златого — все кумир!

Мужчина
Я не могу нарушить мир
ее души жестоким словом.
Я твой ответ смягчить хочу —
не место там теперь бичу.
Господь не будет столь суровым.

Бранд
Бог не суров!.. Вот утешенье,
что губит, как чума, творенье.
Но нет, молитвам и нытью
не заморочить Судию...
Ах? впрочем, все как подобает:
Судья-то свой! Ведь всякий знает,
что Он — сговорчивый старик —
с ним всякий торговать привык.

На пути от Бранда мужчина повстречал другого посыльного; оба возвращаются назад.

Бранд
Что, новость?

Первый мужчина
Да!

Бранд
Склонилась мать?

Второй мужчина
Да, семь восьмых решила дать.

Бранд
Не все?

Второй
Не все.

Бранд
Прест не придет,
причастья пусть она не ждет.

Второй
В тоске и муке позвала!

Первый
Ведь жизнь тебе она дала!

Бранд
(ломая руки)
Я мерю всех одною мерой:
и мать должна склониться с верой.

Второй
Немыслимо ее мученье —
приди, пошли ей утешенье!

Бранд
(первому посланному)
Ступай и передай больной:
дары святые — хлеб с вином —
за чистым подают столом.
(Мужчины уходят.)

Агнес
(прижимаясь к мужу)
Порой твоя пугает речь.
Пылаешь ты, как Божий меч!

Бранд
(со слезами в голосе)
Нет, мир ножа не прячет в ножны,
он ищет схватки, где возможно;
он бьет, хоть слаб, и бьет упорно —
всю душу заливает кровью.

Агнес
Им всем трудны твои условья...

Бранд
Как легче? Я готов учиться.

Агнес
Как видно, цель, что ты избрал,
не та, к которой мир стремится.

Бранд
Да, здесь ты вправе устрашиться.
Теперь народа идеал
ничтожен, жалок, скуден, мал.
Они готовы прославлять
того, кто будет завещать,
скрыв имя о бедым капитал.
Воистину тот был бы смел,
кто б имя скрыть свое сумел, —
но где без имени герой?
Воли правителю державы:
"Живи без имени и славы,
великим будь, но имя скрой!";
или без подписи поэт
готов ли на простор страниц
пускать своих волшебных птиц? —
что скажет он тебе в ответ?
Я, скажет, дал им оперенье,
их голоса — мое творенье!..
Ни чахлый, ни могучий цвет —
в них самоотреченья нет.
Всяк мыслью держится за прах.
Так путник на крутых горах
готов за лозу уцепиться,
а, сломится — в песок вкогтиться.

Агнес
Но не поймет — бессилен кто —
твой лозунг: "Все или ничто!"

Бранд
Кому падения знакомы,
преодолеет и подъемы.

Несколько времени он молчит, потом говорит изменившимся голосом.

Я наставляю прихожан
подняться, разогнать потемки, —
но кажется, что на обломке
плыву я через океан!
Я слезы лил, язык кусал,
когда за грех пророчил кары
и даже нанося удары
в душе — обнять врага желал!
спой, Агнес, успокой ребенка,
пусть он забудется во сне.
В нем ясно все, как в песне звонкой,
он как в ручье песок на дне,
в нем ласка матери найдет
тотчас ответ и отразится,
как в тихом озере полет
парящей на просторе птицы...

Агнес
(бледнея)
Твои раздумья, точно стрелы,
стремятся к сыну то и дело.

Бранд
Храни его.

Агнес
Утешь хоть словом!

Бранд
Моим, жестоким и суровым?

Агнес
Нет, мягким.

Бранд
(обнимая ее)
Милая жена,
умрет лишь тот, на ком вина!

Агнес
(смотрит на него просветленным взглядом)
Бог не посмеет одного!
(уходит дом)

Бранд
Бог не посмеет... И однако
он указал на Исаака.
(Отгоняет нахлынувшие мысли.)
О нет! И так я для него
пожертвовал моим призваньем —
я мог бы грозным восклицаньем
мир спящий пробудить от сна...
О ложь! Со мной пошла она,
и где тут жертва, раз в награду
я получал любви усладу?
Она мне силы придала,
не я — она меня вела!
(Смотрит вдаль, на дорогу.)
Но вести все не шлет мне мать.
Не хочет жертвы принести,
чтоб корень адов извести
и плод греховный растоптать...
Вон... Впрочем, это фогт идет,
здоров, неутомим, болтлив,
в карманы руки заложив,
похоже — в скобках оборот.

Фогт
(из-за калитки)
Фу... Добрый день! Взойти не в мочь.
Нечасто видимся, простите,
а помешал — гоните прочь.

Бранд
(указывая на дом)
Что ж тут стоять? Вы в дом входите.

Фогт
Спасибо. Я спешу помочь...
Я не войду. Но буду рад,
коль просьба вашего прихода
в ваш дом получит право входа.

Бранд
В чем дело?

Фогт
Люди говорят,
что умирает ваша мать.
Конечно, должен вам сказать,
ее мне жаль...

Бранд
Да-да. Понятно.

Фогт
Мне очень жаль ее.

Бранд
И что ж?

Фогт
Но, как оно ни неприятно,
она стара, на век живешь,
пора придет — и мы уйдем...
И вот я ваш увидел дом,
попытка, думаю, не пытка —
ни барыша, ведь, ни убытка...
Я много слышал от людей
о вашей долгой тяжбе с ней.

Бранд
О тяжбе? Что?

Фогт
Она скупая,
свое удержит до конца.
Именье бросить тяжело,
но дело далеко зашло:
ведь вам известно, что больная
владеет всем неразделенным
именьем вашего отца.

Бранд
Неразделенным... Да, я знаю.

Фогт
Понятно всем осведомленным,
что вы имеете причину
легко принять ее кончину.
Все ж я надеюсь, что с причастьем
вы явитесь к ней в трудный час —
в ее глазах то будет счастьем...
Прислушайтесь на этот раз
к затронутой приходом теме...
Ах, впрочем, вам ведь нужно время.

Бранд
Здесь вряд ли времени вопрос.

Фогт
Так поразмыслите всерьез:
вот доживет она свой век,
опустят прах ее в могилу,
закон последний вступит в силу —
и вы свободный человек!

Бранд
Вам кажется?

Форт
Уверен я!
Ее земель — в бинокль смотреть
и то всего не обозреть.
Богач вы, прест!

Бранд
Решит судья.

Фогт
(улыбается)
Закон на вашей стороне.
У вас ни братьев, ни сестер —
тем самым исключен раздор.

Бранд
Но, может статься, кредитор
объявится и скажет мне,
чтобы надежду я оставил?

Фогт
Ну, это разве только дьявол.
Поверьте, что никто иной
не скажет слова вам в укор —
ведь люди долятся со мной...
Итак, вы будете богаты,
вам по плечу любые траты,
весь мир открыт навстречу вам —
не здесь же счастье, по углам?

Бранд
Что воду в ступе зря толочь?
Сказали бы "Катитесь прочь!"

Фогт
Могу и так, чтоб гору с плеч!..
Мне просто жаль, что вашу речь
со всем ее значеньем тут
не поняли и не поймут.
Я буду откровенен, Бранд:
вы здесь как волк в овечьем стаде.
Терпеть вражду — чего же ради?
Вы молоды, у вас талант,
ваш мощный голос на просторе
раздался бы еще сильней, —
но семьям маленьких людей
вы принесете только горе:
они росли в теснинах гор
и гибелен для них простор!

Бранд
Вдали от отчего жилища
мы что трава без корневища!
Коль ближним не несем мы света,
так, значит, наша песня спета!

Фогт
Пусть так. Но мы во всем должны
считаться с нуждами страны.

Бранд
Страну видать с высоких гор —
не из зажатых в скалы нор.

Фогт
Вы мыслите в масштабах стран,
а здесь лишь горсточка крестьян.

Бранд
Я не приемлю этой грани:
большие люди — и крестьяне!
Пока мы о своих правах
печемся — громкие слова,
а чуть напомнят о делах —
мы маленькие существа!

Фогт
Всему свое бывает время,
но чудеса творятся всеми.
В копилке вековых свершений
есть вклад и наших поколений!
Да, лепта нашего угла
была но так уж и мала:
на карте значимся едва,
но память до сих пор жива,
что наши предки были в деле
при короле норвежском Бэле.
что наши предки были в деле
при короле норвежском Бэле.
И Ульф, и Тор — норманнов честь —
нам кровная родня как есть,
их род идет из наших мест,
и воинов они окрест
собрали, чтобы в Бретланд весть.
Там были битвы, грабежи,
и Юга истощенный житель
писал, дрожа: "О накажи
безумных варваров, Спаситель!"
А эти варвары-то кто? —
поверить трудно, но когда-то
здесь жили славные ребята!
Вот тоже я слыхал когда-то,
что был подвижник, взявший крест —
куда и как его он нес,
не ясен до сих пор вопрос...

Бранд
И родом он из наших мест.

Фогт
Ага. Но как вы догадались?

Бранд
Да он из тех, что только брались,
но силы не было нести.
Недаром он у вас в чести!

Фогт
Здесь наша искони земля!
Но вспомним Бэле-короля.
За морем войны мы вели,
а после и к друзьям пришли.
Они встречали нас пирами,
а мы явились с топорами,
их церкви и дома пожгли, —
так добит был венец героя...
Своей жестокостью, но скрою,
мы малость хвастаем — но все ж
приятно предков помянуть,
окинуть взором долгий путь,
чтобы училась молодежь...
И каждый должен знать о том,
как варвары пришли из лесу,
чтоб топорами и огнем
дорогу проложить прогрессу!

Бранд
Не вижу я, чтоб тут хотели
хранить достойно память Бэле:
мотыги, обороны, плуги
свели на нет его заслуги.

Фогт
Нет, древний мы храним завет.
Пожалуйте на наш обед:
везде почетный гость — судья,
да ленсман, да звонарь, да я.
Случалось часто, голова
закружится у нас от хмеля —
но за кого был тост и пели
о ком в застолье? — Все о Бэле!
О нем под пунш плелись слова...
Я сам к той песне не был глух,
и чтоб поднять сограждан дух,
я ткал оказания о нем,
как пестрый холст веретеном.
Ведь я поэт, хоть знаю меру —
как, впрочем, все у нас в краю, —
рассудок мы храним и веру.
Когда закончены труды,
между семью и десятью,
как свежая струя воды
нам песня наша на досуге...
Итак, вот разница меж нами:
упорно вы велите мне
крестьян воспитывать борцами,
служить и пашне и войне,
объединять мечи и плуги.
Я понял вами убежденья
и нами с вами расхожденья.
Нет у теперешних людей
тех титанических идей,
а Божья битва и картошка,
пожалуй, разнятся немножко.
Вы ж нам явили откровенье,
селитру взяв в соединенье
с углем и серой, из которых,
понятно, получился порох.

Бранд
Что ж, верно.

Фогт
В город уезжайте!
Там как угодно поступайте,
там вас послушают, а тут
вы лишний, тут вас не поймут.
А нам оставьте борону
и лодку — бороздить волну.

Бранд
В пучине моря потопите
все, что о предках вы вопите!
Пусть от горы рождались мыши —
от этого не стать им выше!

Фогт
Мы вырастаем — вспоминая!

Бранд
Да если б жизнь была иная!
Вы немощь тщитесь скрыть в кургане
великого воспоминанья!

Фогт
Тут не до диспутов сейчас —
вам следует уйти от нас.
Ни вашего ума и знанья,
ни ваших непосильных вкладов,
ни ваших прогрессивных взглядов
здесь не оценят. Тот подъем,
то малое подобье взлета,
чтоб всякий занятый трудом
не чувствовал себя рабом —
ну что ж! о нем моя забота.
Я тут без дела но сижу,
всем ведаю, за всем слежу,
налаживаю связи, строю,
при мне наш округ вырос втрое,
наметился еще прирост.
Мы все под знаменем в походе:
я объявил войну природе,
корчую пни, построил мост...

Бранд
Но то не мост от жизни к вере!

Фогт
Он нужен нам, по крайней мере.

Бранд
Не мост меж мыслью и свершеньем!

Фогт
Селенье я связал с селеньем,
они сдружились меж собой,
все стали жить единым мненьем!
А вы их увлекли борьбой...
Зачем же вы смешали свет
шахтерской лампочки ночной
с могучим сполохом — ведь нет
покуда у людей уменья
провидеть этот свет двойной.
Где истина, где заблужденье,
что правда сущая, что ложь,
что радость людям, что мученье —
теперь не вот-то разберешь.
Вы поступили как смутьян,
толкнув на путь раздоров стан,
готовый выиграть сраженье!

Бранд
Останусь я. Слова излишни.
Я знаю цель и жив борьбой,
поскольку мне явил Всевышний
знак огненный: "Пока живой,
приход не смеешь бросить свой!"

Фогт
Останьтесь. Но держитесь скромно.
Я признаю, что вклад огромный
в борьбу за высшую мораль
внесли вы — и спасибо вам.
Но только не стремитесь вдаль,
не поднимайте флагов в будни,
так, словно бы Спаситель Сам
присутствует на каждом судне!

Бранд
Чтоб вашему наказу внять,
я должен думу изменить,
но чтоб победу удержать,
я должен сам собою быть.
И я уже пошел вперед,
я дом свой светом озарил,
проснется скоро и народ,
который вы лишили сил.
Ведь жили же свободно предки,
а вы народ замкнули в клетки,
увял когда-то буйный цвет
от предписаний и диет...
Вы высосали кровь из жил,
вы иссушили мозг в костях,
где дух был жив, остался прах...
Но знайте: вновь восстанет пыл,
и вас пробудит ото сна
призывно-гневный клич: "Война!"

Фогт
Война?

Бранд
Война!

Фогт
Ну, что ж, вперед!
Вы первым будете убиты.

Бранд
Поймите, победитель тот,
кто честно пал на поле битвы.

Фогт
На перепутье вы стоите
и всем рискуете, поймите!

Бранд
Я должен.

Фогт
Что ж! Начавши бой,
поплатитесь вы головой.
А жаль! Ведь в жизни вам везет —
наследник будете вот-вот,
дождались сына, так любимы,
любые блага под рукой...
Неблагодарный вы какой!

Бранд
Пусть так, но эти блага мнимы,
и к ним я повернусь спиной.

Фогт
Плохое место вы нашли
для вашей битвы мировой —
заливчик на краю земли!
Плывите к южным берегам —
там голову к земле не клонят,
там, верно, труд ваш будет понят,
и люди рады нам.
Там встретите вы прихожан,
желающих страстей и ран.
А мы тут льем не кровь, а пот:
наш род войну за хлеб ведет!

Бранд
Но здесь мой дом — мне все знакомо.
В бой лучше выступать из дома.

Фогт
Что ж! Если ваш поход сорвется,
вам много потерять придется.

Бранд
Но отступив — себя всего!

Фогт
Не победит один солдат.

Бранд
За мною лучшие стоят.

Фогт
Да — но за мною большинство.
(Уходит.)

Бранд
(глядя вслед уходящему)
И человек приятный вроде —
энергия, веселый нрав,
и мыслит, и во многом прав...
Но только власть его в народе,
пожалуй, пострашней бича.
Мороз, пожар, землетрясенье,
чума, лавина, наводненье,
голодный год и саранча
не натворят десятой доли
того, что этот фогт творит:
недуг лишь тело уморит,
а с ним явились гибель воли,
крушение умов, сердец...
Застолья эти, наконец,
когда с его дыханьем тесным
он вторит мужественным песням,
тем самым их сводя на нет,
гася в сердцах огонь и свет.
Из их сомнений и тревог
великий подвиг выйти б мог...
Он хуже тысяч палачей,
хоть крови он не лил ничьей!
(Внезапно, в страхе)
Но весть... Как трудно ожиданье...
(К ограде подходит доктор.)
О, доктор — вы! Что мать моя?

Доктор
С ней Высший говорит Судья.

Бранд
Как! Умерла? Без покаянья?

Доктор
Она держалась за свое
имущество до той минуты,
пока не разорвались путы.

Бранд
(неподвижно смотрит перед собой)
И не спаслась душа ее...

Доктор
Надеюсь, что ее поймут
те, кто вершит небесный суд.

Бранд
(тихо)
Но что она сказала?

Доктор
Бог
не так суров, как мой сынок.

Бранд
(задумавшись, опускается на скамью)
У смерти на краю, в удушье,
неправдой осквернила душу!
(Закрывает лицо руками.)

Доктор
(приближается, смотрит на Бранда, качает головой)
Вам хочется призвать сюда
давно минувшие года,
когда пришел завет блаженства
от Господа и духовенства...
Слова насчет небесной манны,
души и огненной гееннн
устаревают — им на смену
придет закон обыкновенный,
но, впрочем, более гуманный.

Бранд
(подняв голову)
Гуманность! Нынче это слово
действительно всего основа!
Его твердит любой пошляк,
смеющийся в лицо герою,
трусливый — трусость им прикроет,
ничтожество — взметнет как флаг,
и кто раскаянья боится —
все тем же словом рад прикрыться...
Что ж Богу но спасти Христа
гуманности высокой ради?
Вам Бог явился б у креста,
воззвал бы громко о пощаде
и положил конец распятью
депешей с вышнею печатью!
(Опускает голову, сидит поникший, печальный.)

Доктор
(тихо)
Пожалуй, голову но прячь,
дай лучше выход буре — плачь!

Агнес
(выходит на крыльцо, бледная, испуганно шепчет доктору)
Ко мне!

Доктор
Меня ты испугала.
Что у тебя?

Агнес
Дрожу... Змея
кольцом холодным тело сжала.

Доктор
Да что ты?

Агнес
(увлекает его за собой)
Поспешите!.. Боже!
На все да будет власть Твоя!
(Уходят в дом, не замечаемые Брандом.)

Бранд
(про себя, тихо)
Без покаянья умерла.
Знать, это перст Господень тоже.
Все, чем она пренебрегла,
я возвеличу, и вдвойне!
Когда б я сдался — горе мне.
(Поднимается.)
Итак, настал он, этот миг —
отныне я ее должник.
Крестовый объявить поход...
Дух да воскреснет, плоть — падет!
Глагола меч вручил мне Бог
и гневный огнь в груди зажег!
Вперед! Отныне мощь дана мне,
в пыль сокрушающая камни!

Доктор
(выходит на крыльцо с Агнес, говорит повышенным голосом)
Уйти! Бежать отсюда вон!

Бранд
Я не уйду и в наводненье!

Доктор
А если сын твой обречен?

Бранд
(сбитый с толку)
Мой Альф? Дитя! О наважденье!
Что с мальчиком?
(Бросается к дому.)

Доктор
(удерживает его)
Побудьте тут!
Наш климат северный, коварный:
нас занимает лед полярный,
у нас туманы свет крадут.
Коль досидите до зимы,
ребенка не увидим мы!
Спешите! Я прошу как друг:
отправьтесь завтра же на юг.

Бранд
Сегодня же уехать с сыном!
Под вечер... Днем... Нет-нет, сейчас!
Он вырастет большим и сильным,
он будет радовать мне глаз!
Чтоб снег и ветер с ледников
не достигал его груди...
(Агнес.)
Возьми его. Не разбуди...
Прочь, прочь от этих берегов,
где смерти вьется паутина
вокруг единственного сына...

Агнес
Я видела беду, быть может,
но не совсем — наполовину.

Бранд
(доктору)
Так переезд ему поможет?

Доктор
Коль постарается отец,
излечится его недуг:
вам стоит выехать на юг —
и сразу же беде конец.

Бранд
Благодарю!
(Агнес.)
Смотри, теплей
укутай — ветер к ночи злей.

Доктор
(молча вглядывается в Бранда, который между тем неподвижно смотрит на двери, подходит к Бранду, кладет руку ему на плечо, говорит)
Вы к миру так неумолимы —
к своим лишь слабостям терпимы.
Нетрудно мерить большинство
на мерку "все иль ничего" —
а вот в беде родное чадо —
и сами просить пощады!

Бранд
С чем вы?

Доктор
Ваша мать стояла
уже одной ногой в могиле,
когда вы грозно возгласили:
"Давай не много и не мало,
а все — нагая в гроб сойди!",
и тот же крик ваш из груди
рвался, когда голодный люд
спешил туда, где хлеб дают.
А нынче вас застигло горе,
вам волны жизни о борт бьют,
и, чтобы не пойти ко дну,
уж вы готовы сбросить в море
и материнскую вину,
и Библию, и правосудье...
Оно понятно: под удар
вы ставили чужие груди,
а нынче но об этом речь —
тут надобно свое беречь.
Бежать от бухты, фьорда, леса,
взять все, что завещала мать,
оставить паству — и бежать!
Отменена сегодня месса...

Бранд
(хватается за голову в отчаянии и как бы собираясь с мыслями)
Я ослеплен? Нет — был слепец!

Доктор
Вы поступили как отец...
Вы выше для меня в сей миг,
чем в тот, когда слова о силе
ваш гневный говорил язык.
Прощайте! Гляньте на себя,
пожалуй, в зеркало... Спаситель!
Увы, вот грозный твой воитель!
(Уходит.)

Бранд
(с минуту молча смотрит вперед, внезапно произносит)
Тогда ль, теперь ошибся я?

Выходит Агнес в дорожной накидке, с ребенком на руках. Бранд не видит ее. Агнес хочет что-то сказать, но останавливается в ужасе, заметив выражение лица Бранда.
В это время у калитки сада появляется мужчина.
Солнце заходит.

Мужчина
Есть недруг у тебя...

Бранд
(показывает на свое сердце)
Возможно.

Мужчина
Держись при фогте осторожно.
Посев твой стал давать ростки,
но ложных слухов сорняки
сейчас пошли из уст в уста,
того гляди — совсем немного —
и хижина твоя пуста.

Бранд
А если так и есть?

Мужчина
Увы!
Спастись непросто от молвы.
Ты фогту заступил дорогу,
ты всюду сделался заметен —
вот в этом и причина сплетен.

Бранд
(неуверенно)
А это и не ложь, возможно...

Мужчина
Так ты нас обманул безбожно!

Бранд
Но чем же?

Мужчина
Ты нам толковал,
что сам Господь тебя призвал,
что домом стал тебе приход,
что здесь начнешь ты свой поход,
что кто призвание имеет,
тот изменить ему не смеет.
А ты был призван! Сколько сил
твой пламень в сердце нам вселил!

Бранд
Но много и таких, чье ухо
к моим речам осталось глухо.

Мужчина
Да. Но ведь многие умы
к светилам ты вознес из тьмы.

Бранд
Все ж большинство живет в ночи.

Мужчина
Но видит свет твоей свечи!
Да ладно! Раз решил уйти,
так споров нечего вести.
Вот, я стою здесь, человек,
и говорю: "Прощай навек!
Ты пищу дать успел уму,
лишь в книгах я не все пойму.
Ты первый показал мне свет —
теперь толкни меня во тьму!
Не сможешь, не поддамся... Нет!
Прощай! Но все же верю — слышь! —
что вскоре ты мне возвестишь.
Ты не предашь меня и Бога.
(Уходит.)

Агнес
(боязливо)
Ты бледен. Губы словно смехом
искажены, в глазах тревога.

Бранд
Слова усиленные эхом,
все бьют по сердцу моему!

Агнес
(делая шаг вперед)
Ну, я готова.

Бранд
Но — к чему?

Агнес
(твердо)
Дать сыну то, что только мать
должна ему и может дать!

Герд бежит по дороге к саду Бранда, вдруг останавливается у ограды.

Герд
Пусто в доме! Вот так да!
Укатили навсегда.
На вершинах, на холмах
тролли бегают впотьмах,
бьются больно, беспощадно —
вот он подошел как раз,
ах! — чуть-чуть не вырвал глаз!
Отобрал кусок души...
Ну, да честь осталась, ладно!

Бранд
Герд, опомнись, ты в бреду —
видишь, я к тебе иду!

Герд
Ну и что? Ведь ты — не прест!
Тот удрал из наших мест.
Я видала: ястреб черный
нес его с вершины горной,
взнузданный, свирепый, злой,
человек на нем верхом —
преста я узнала в нем.
Сельский заколочен храм,
мрак и запустенье там,
заросли туда пути —
а зато уж мой в чести:
там священник в снежной ризе,
там сосульки на карнизе,
нам туда и путь прямой:
ваш-то храм стоит пустой...
Мой священник там гремит
так, что вся земля дрожит!

Бранд
О несчастная! К чему
вводит разум мой в смятенье
это идольское пенье...

Герд
(подходит к калитке)
Идол?.. Идол!.. Не пойму,
что за слово-то такое.
Знаю! Нечто дорогое,
малое или большое,
пестрое и золотое.
Видишь, женщина у дома?
Вон, завернуты в пеленки
две ручонки, две ножонки!
Ткани шелковой извивы
так нарядны, так красивы!
А она его все прячет...
Ха! Сынок любимиц, значит!
Вон он, вон он, посмотри —
самый настоящий идол!

Агнес
(Братцу)
Ты себя рыданьем выдал...
Ужас жжет меня внутри.

Бранд
Агнес, нам с тобой беда:
Бог ее прислал сюда.

Герд
С гор слышны колокола.
Видишь? Горною тропой
тролли тянутся толпой
к снежной церкви. Из села
гнал их прест, топил их в море.
А теперь им жизнь но горе.
Гномы к нам явились в гости —
не сдержать их на погосте.
Прест упрятал их в могилы,
наложил свою печать,
только зря он тратил силы,
надоело бесам спать —
мокры, холодны и злы
вылезают из скалы
тролленята, кличут: "Мать!
Папочка!" — жена, мужчина
стили нянчить их, ласкать;
вот мужик в толпе троллиной,
как отец среди мальцов,
бабы кормят мертвецов
молоком своих сосков —
так и сыном никогда
не бывает мать горда!
Ну и жизнь пошла в селенье!
Прест далеко улетел.

Бранд
Скройся, скройся, наважденье!
Худшее я зрю виденье.

Герд
Вот он! У дороги сел
и хохочет, сатана!
Пишет в книгу имена
тех, кто в горы захотел —
весь приход вписал почти:
к церкви заросли пути,
ястреб с престом улетел!

Перепрыгивает через калитку, исчезает за грудой камней. Тишина.

Агнес
(приближается, говорит шепотом)
Пора, мой друг, пора идти!

Бранд
(пристально смотрят на нее)
Сначала надо путь найти.
(показывает сперва на калитку, потом на дверь дома)
Туда? Сюда?

Агнес
(в ужасе отматывается)
К чему слова?
Твой сын...

Бранд
(следуя за ней)
А кем я стал сперва —
священником или отцом?

Агнес
(отступая на несколько шагов)
Хоть в небе разразился б гром —
но у меня ответа нет!

Бранд
(опять следуя за ней)
Ты мать — и за тобой ответ!

Агнес
Жена должна повиноваться.

Бранд
(пытается схватить ее за руку)
Но должен за тобой остаться
последний выбор.

Агнес
(прячется за деревом)
Я ведь мать?

Бранд
Мне приговор в словах ответа.

Агнес
(сурово)
А вправе ли ты делать это?
Мне этот выбор предлагать?

Бранд
И новый приговор я слышу!

Агнес
Ты веришь в то, что призван свыше?

Бранд
Да!
(Грубо хватает ее за руку.)
Ты теперь должна решить,
погибнуть Альфу или жить.

Агнес
Господь укажет путь всегда...
(Пауза.)

Бранд
Ну, что ж мой друг, пора идти.

Агнес
(срывающимся голосом)
Ты мне не указал пути.

Бранд не говорит ни слова. Агнес указывает на калитку и спрашивает

Туда, быть может?

Бранд
(указывая на дверь дома)
Нет, туда!

Агнес
(высоко поднимает на руках ребенка)
Итак, ты требуешь, мой Боже,
того, кто мне всего дороже,
ребенка в жертву принести?
Готова я, лишь дай мне силы
пройти мрак жизни до могилы.
(Уходит в дом.)

Бранд
(мгновение смотрит неподвижно перед собой, разражается рыданиями, заламывает руки, потом бросается на крыльцо и кричит)
Дай, Боже, свет мне обрести!


Действие четвертое

Сочельник в пасторской усадьбе. В комнате темно. Видна входная дверь в задней стене, по одну сторону которой окно, по другую — дверь в соседнюю комнату.
Агнес в траурном платье стоит у окна, пристально всматрива-
ясь в темноту.

Агнес
Не идет... Как тяжко ждать...
Как невыносимо это —
крик за криком посылать
и не получать ответа!
Старенькую церковь снег
снизу доверху засыпал...
(Прислушивается.)
Кто-то там калиткой скрипнул.
Чу! Подходит человек!
(Спешит к двери, открывает.)
Ты пришел... Входи скорей!

Входит Бранд. На ном запорошенная снегом дорожная одежда, которую он тут же сбрасывает. Агнес крепко обнимает мужа.

Как ты долго пропадал!
Без тебя всего трудней.
Знаешь, этот призрак черный
все меня не покидал,
все парил над кручей горной...
Слишком трудно превозмочь
эти дни и эту ночь!

Бранд
Милая, мы снова вместе.
(Зажигает единственную свечу, которая озаряет комнату слабым светом.)
Бледная...

Агнес
Чуть-чуть устала.
Долго я тебя ждала.
Не сиделось мне на месте.
Только вот венок сплела,
хоть и зелени-то мало...
Ветки с лета собирала —
думала, венок на елку,
а теперь-то что в нем толку?
Да, теперь ему венок.
(в слезах.)
Дом ого — там только снег!

Бранд
На погосте.

Агнес
Это слово...

Бранд
Полно слез!

Агнес
Оно сурово...
Ты тревожишь слишком рано
незапекшуюся рану.
Вот как минут эти дни,
плакать больше я не стану.

Бранд
Нынче праздник. Где огни?

Агнес
Потерпи, не так сурово.
Альф здоров был, так мы рады
были: елка, свечи, гости.
А теперь вот...

Бранд
(твердо)
На погосте.

Агнес
(вскрикивает)
Нет, не называй!

Бранд
Пощады
просишь ты, боишься слов!
Нет, пускай они гремят,
как у берегов громады
бурных волн, за рядом ряд.

Агнес
Сам от слова ты страдаешь,
сам с собой ведешь борьбу,
вон испарина на лбу —
только ты ведь не признаешь...

Бранд
Это брызги пенных вод,
с фьорда ветер их принес.

Агнес
А глаза, что полны слов —
это что же, снег с высот?
Видно, горе бьет ключом
в сердце трепетном твоем!

Бранд
Агнес, милая! У гроба
сильными мы стали оба —
хватит силы нам и впредь,
чтобы все преодолеть.
Мужество я вновь явил:
лодку нашу шторм носил,
били волны и качали,
даже чайки замолчали;
парус ветром истрепало,
за кормой неслись обрывки,
а потом и мачта пала;
каждый гвоздь скрипел в обшивке;
скатывались с гор лавины
в море, в черные глубины;
восемь опытных гребцов,
точно восемь мертвецов,
весла опутив, лежали, —
крепко руки руль держали.
Я подвигнул на дерзанье
спутников — и победил.
Верил я в свое призванье —
слишком страшно я платил.

Агнес
Легче сделать жизнь борьбой,
легче жертвовать собой,
чем... Подумай обо мне —
жизнь живу я не во сне,
я ведь время не уйму,
мне победы ни к чему.
О, подумай обо мне —
мне ведь не свершать деянья —
нет мне на земле призванья!
Больше я уже не мать,
подвиг твой не даст мне славы,
не умею забывать —
помнить не имею права.
Ничего но стало, кроме
малых дол в унылом доме.

Бранд
Нет, дела твои но малы...
А теперь пора настала
новых дел — их круг велик,
общий мы найдем язык.
О, когда бушуют грозы
и больней невзгоды бьют,
мне тогда спасеньем слезы,
силу мне они дают.
Плачущий, я Бога вижу —
очень близко, много ближе,
чем себе представить можно —
и на сердце так тревожно...
Я тогда хочу забыться,
броситься ему на грудь
и в его объятьях скрыться,
и к отеческой деснице,
теплой и большой, прильнуть...

Агнес
Милый, если бы и вечно
видел ты Его таким,
нежным, близким бесконечно.

Бранд
Агнес, нам Господь велик,
и не может мой язык
или то, что я страдаю,
путь Господень изменить.
Я Ему не помешаю
с гневом в сердце выйти в бой
с измельчавшею толпой!
Да. Но ты к нему приди
с миром, как родная дочь,
ты прильни к Его груди
в час, когда идти не в мочь.
И потом, как вестник рая,
в дни, когда изнемогая,
буду я стоять в бою,
нежность мне даруй твою,
ибо в этом мудрость, так
на земле устроен брак:
муж в сраженьях неустанно,
бьется, истекает кровью,
а жена врачует раны;
только при таком условье
нареченные до гроба
неразрывны будут оба.
Ты ушла от блесва света
и, к белому став спиной,
в дом ко мне вошла женой,
верной, преданной — и это
главное твое призванье!
Ну, а я живу войной:
бурное штурмую море,
ночи провожу в дозора,
а когда паду в крови,
ты своею кроткой дланью
чашу полную любви
дашь, наложишь мне бинты...
Жажду утолишь мне ты,
подкрепишь мой дух усталый.
Нет, дела твои не малы!

Агнес
Мне уж не подняться ввысь,
нет во мне желанных сил:
те ростки, что ты взрастил,
в холоде не принялись.
Лучше уж за все, что было,
дай мне выплакаться, милый!
Бранд! Ты ночью ездил где-то...
Он вошел ко мне тайком
и комнату — едва одетый,
в рубашонке, босиком,
протянул ко мне ручонку,
"Мама! Мама!" — говорит,
смотрит так, щека горит...
Словно он просил тепла.
Вот что я перенесла.

Бранд
Агнес!

Агнес
Холодно ребенку.
Там он мерзнет на подушке
из сосновой белой стружки.

Бранд
Альф на небе. Там, в могиле,
только труп его зарыли!

Агнес
(отшатывается)
Ран моих живых не рви —
уж и так я вся в крови.
Нет, не труп. Душа и тело
оба гибнут. Нет раздела.
Я не в силах так, как ты,
в сердце провести черты:
что на небе, что в снегу —
различить я не могу!

Бранд
Знаю, раны точат кровью...
Это хорошо. К здоровью.

Агнес
Милый, я прошу пощады.
Защищай меня, учи —
только заставлять не надо;
словом, скорбь мою смягчи.
Голос твой как откровенье
в те великие мгновенья,
в кои должен дух суровый
выбрать свой венец терновый, —
но сейчас утешь меня,
возврати мне радость дня.
Если Бог твой властелин,
грозный судия, владыка, —
что Ему умерший сын
или матерь-горемыка?

Бранд
Может быть, твой старый Бог
лучше бы тебе помог?

Агнес
К старому? О никогда...
Нет, невозвратимо это —
хоть порой я рвусь туда,
где тепло, где много света.
Помнишь, поговорка есть:
легок груз, да тяжко несть...
В битву ты зовешь людей,
мир исполнен твой величья:
крайности твоих идей,
цели замыслы, обычьи,
склон отвесный над стремниной,
фьорд, заставленный лавиной,
беспощадное призванье,
дни и ночи в ожиданье,
скорбь, что на сердца легла —
только церковь здесь мала.

Бранд
(пораженный)
Как же ты сказала верно!
Мысль, великую безмерно,
носит воздух.

Агнес
(грустно качает головой)
Не пойму,
как вошло в мое сознанье...
Это — будто бы порывом
я осенена счастливым.
Не благодаря уму,
а не знаю почему,
я внезапно поняла:
церковь у тебя мала.

Бранд
Правда, что в мечтах народа
дивное прозренье есть.
Сколько дней — уже не счесть —
люди моего прихода
мне твердят единодушно...
Даже Герд та мысль смущала...
Помню, как она кричала:
"В вашей церкви плохо, душно!" —
вряд ли и она могла
что-то объяснить умом,
только вслед за нею вдруг
сотни женских уст вокруг
мне сказали об одном:
"Церковь у тебя мала!"
Это указанье нам —
выстроить великий храм.
Агнес, ты мой верный друг!
Божьей волей ты в толпе
избрана, чтоб по тропе
шла со мною напрямик,
мой незрячий проводник,
чувством знающий дорогу —
к наивысшей цели, к Богу!
Блеск болотного огня
никогда уж не собьет
знавшую сиянье дня!
Помнишь, я шагал вперед,
замышляя штурм высот?
Неразумная гордыня!
Ты явилась — и отныне
истина не на вершине,
а в моей душе живет.
Ты была права. И снова
сказано тобою слово,
светлое, как солнце в полдень;
поднятый на битву им,
я скажу его другим:
"Людям нужен Храм Господень"
Несказанное величье
мне открылось впереди.
Агнес! Ты меня веди,
свет небес в твоем обличье...
Свет в тебе! Не уходи!

Агнес
Знай же: с этого мгновенья
боль не омрачит чело,
ни слезы я не пролью,
двери в прошлое забью —
то, что было, все ушло.
Нет, не то... Моря забвенья
между мной и этой тенью...
Милый, мне в чужом краю
греза счастья не нужна...
Просто я твоя жена!

Бранд
Цель открылась перед нами!

Агнес
Но теперь не шпорь коня —
мягче будь, но так суров.

Бранд
Сам Господь вершит делами.

Агнес
Ты мне говорил когда-то:
роля укрепит меня.
Бог всегда помочь готов.
(Хочет уйти.)

Бранд
Агнес! Господи! Куда ты?

Агнес
(улыбаясь)
Надо вспомнить и про дом —
праздника теперь мы ждем.
Вспомни, прошлым Рождеством
ты меня корил, мой друг,
неразумным мотовством:
я зажгла повсюду свечи,
елку убрала; вокруг
были радостные речи,
шутки, песни, смех... Игра...
И сейчас уж нам пора
перед новым Рожеством
зажигать огни на елке.
Не перед весельем, нет —
песни радости умолкли...
Пусть Господь заглянет в дом,
где наказанная дочь
рядом с осужденным сыном
благостным обрядом чинным
встретит праздничную ночь.
Видишь: грусть ушла с лица,
я не укорю Творца.
Радость вновь в груди моей!
Слезы больше не текут.

Бранд
(прижимает ее к себе, но внезапно отпускает)
Выполни священный труд.

Агнес
(с горькой улыбкой)
Строй большую церковь тут —
только до весны поспей.
(Уходит.)

Бранд
(следит за ней)
Средь утрат, скорбей и боли
все еще являет волю,
ищет своего креста...
Но она уже не та.
Боже правый, снизойди,
гнев сдержи неуротимый,
казнь от грешной отведи,
пронеси подальше мимо
эту чашу, чтоб закон,
словно коршун, не кружил
над несчастной, чтобы он
не клевал, не рвал ей жил —
той, кем я дышал и жил.
Я один приму расплату,
а она не виновата!
(В дверь стучат. Появляется фогт.)
О, будь к ней милостив и благ...

Фогт
К вам в гости побежденный враг.

Бранд
Как — побежденный?

Фогт
Да уж так.
Вы помните, что этим летом
я попытался вас изгнать,
боялся вечно враждовать —
хоть ждал, что вас осилю в этом.

Бранд
Ну, так и что?

Фогт
Хоть вы не правы,
но наш раздор мне не по нраву.
Мир.

Бранд
Извините, но с чего?

Фогт
Да ведь за вами большинство.

Бранд
Никто доподлинно не знает.

Фогт
Вы знаете наверняка!
К вам тянутся издалека,
и некий дух над всем витает,
и видит Бог, что дух не мой.
Так чей же? Нет еще пока
других, чья власть так велика,
как ваша. Вы всему виной!
Так мир же. Вот моя рука.

Бранд
О нет, не кончена война!
Хоть и сдастся сторона,
затишья нет в борьбе такой.

Фогт
Достаточно. Войне конец.
Покой и мир всему венец!
Я воин и умею драться
неплохо, большинства не хуже,
но, раз приставлено оружье
к груди, то подобает сдаться.
Я с палкой на копье не лозу:
железо пусть крушит железо.
Солдат, один оставшись в поле,
врагу сдается поневоле.

Бранд
Так. Вас волнуют два предмета.
Во-первых, я сильнейший — это
установило большинство.

Фогт
Ну, да!

Бранд
Не оценить нам сил:
день жертв еще не наступил.

Фогт
Да разве я хотел его?
Одна забота у меня —
чтоб не было такого дня!
Любой хороший человек
одолжит бедным серебра,
но чтоб лишить себя добра —
не требует того наш век.
...Обида все-таки берет —
ведь я трудился столько лет,
я гуманизм толкал вперед,
чтоб новых жертв не видел свет.
Я думаю, меня поймут:
я спину гнул, а где награда?
Я тот мужик, что сделал кнут
и выпорол родное чадо.

Бранд
Вот здесь вы нравы, может статься.
Но странно: вы решили сдаться!
Ребенка сечь или не сечь —
сегодня не об этом речь.
Мы счастье обретаем в деле,
а рай — в осуществленной цели.
Но вот меж целью и тобой
неодолимая стена,
а где-то рядом — Сатана.
Выходит, что же? Рай долой —
Нечистый рядом, под рукой.

Фогт
Как вам сказать? И да и нет!
Ведь где-то должен быть причал,
а если не дано побед,
так для чего я путь держал?
И, если ни гроша не платят,
Надолго ль человека хватит?
Когда победы не видать,
совсем не грех с войны удрать.

Бранд
Все ж черное не побелеет.

Фогт
Коль все кричат, что черен снег,
то всех один не одолеет.

Бранд
Так вы их поддержать готовы?

Фогт
Ну, нет! Разумный человек
всегда находит т р е т ь е слово.
Вот вы согласны, например,
что снег весной бывает сер?
Теперь такие времена,
когда всего нужней терпенье.
У нас свободная страна,
зачем же в мыслях расхожденье?
Я не пойму, зачем война!
Вопрос о белом и о чёрном,
когда окажется он спорным,
решат поднятием руки!
Вот, веем прогнозам вопреки
в селе за вас голосовали —
не потому ль вы первым стали?
И ни одна дума в краю
меня б не попрекнула сделкой...
Тут, сидите ли, цель мою
считают все неясной, мелкой:
вопрос о тучности земель
нельзя рассматривать как ц е л ь .
Так, значит, людям неохота
трудиться до седьмого пота.
А там, где единенья нет,
игра не принесет побед.
Мне нелегко теперь пришлось:
я должен бросить мост, дорогу,
мелиорацию, навоз
и ой-ой-ой еще как много!
И, если битву проиграв,
лишился я и дел и прав,
что ж! буду уповать на время.
Авторитет высокий мой
я потерял на том пути,
на коем смог его найти.
Придется путь искать иной,
вернуршись к точке отправной.

Бранд
Итак, народная хвала
подвигнула нас на дела?

Фогт
Нет, я старался для села,
меня волнуют нужды края,
хотя награда небольшая,
конечно, тоже мне мила.
Рабы, и те, берясь за труд,
какой-нибудь награды ждут!
Вершитель праведных трудов
знать все же должен вкус плодов.
Я не могу понять людей,
живущих для одних идей.
При всем моем усердье, я
свой ум другим не раздаю
и принцип пользы признаю —
ведь на моих плечах семья,
рассчитываю поскорей
пристроить старших дочерей...
Голодных не спасет идея
и жаждущим не даст питья,
и если кто, семью имея,
вдруг высмеет слова мои —
он просто не отец семьи!

Бранд
Что ж вы замыслили тогда?..

Фогт
Я буду строить.

Бранд
Строить?

Фогт
Да.
Я тем престиж мой укреплю.
Лишь строя, я восстановлю
подорванный авторитет.
Как знать? Пройдет немного лет,
в приходе мой оценят вклад —
тогда я в тинге депутат.
Опять я стану первой скрипкой,
а старое сочтут ошибкой.
И право, мало толку людям
все время против волн грести.
Порывы их собьют с пути.
Но мы им потакать не будем!
Мне надлежит по доброй воле
помочь им в их нелегкой доле,
и, хоть я вытерпел немало
от их вражды и клеветы,
но я им помогу, пожалуй,
бороться против нищеты.

Бранд
И с ней покончить?

Фогт
Эта тема
сложна. Ведь нищета — изъян
любой общественной системы.
Но все же я имею план,
как сохранить ее границы.
Когда в реке избыток тины,
там всяческая дрянь плодится.
Умело возвести плотины
мне должно, чтоб вода струиться
могла очищенная.

Бранд
Как?

Фогт
Хоть я теперь и не в чести,
но знаю, как людей спасти.
Я выстрою чумной барак, —
он нам теперь всего полезней,
в нем избавленье от болезней.
К нему пристрою дом арестный
затем, чтоб следствие с причиной
у нас объединились тесно;
покрепче их запру, задвину,
внутри я стенки бы построил,
чтоб стойло разделить от стойла.
Под ту же крышу я бы мог
еще поставить флигелек
для митингов, голосований,
собраний, сходок и гуляний,
с трибуной... Я бы так сказал:
общественно-полезный зал.

Бранд
Последнее всего ценнее!
Но я-то думал о другом...

Фогт
Понятно! Сумасшедший дом!
Ах, это ведь моя идея...
Но все ж в беседе с большинством
я к выводу пришел иному —
где средства для такого дома?
В приходе ни одно село,
как вам известно, не богато,
а тех, кто годен в кандидаты,
у нас несметное число!
Река времен уносит дни —
вчера претензии одни,
но — населенье возросло,
что было впору то мало.
Мы семимильными шагами
все время движемся вперед,
сильней, способней стал народ —
поэтому и спрос растет,
а предложение — за нами.
А вот затея с нашим домом —
ну, где там место всем знакомым
найдешь? А ведь у всех семья.
Лишь небо умоляя я:
"Всевышний, этот зуб гнилой
скорее вытащи долой!"

Бранд
Для дураков есть место в зале,
который прежде вы назвали.

Фогт
(удовлетворенно)
Ну что же, я не протестую,
не все ему стоять впустую!
Мой друг, вас осенило свыше:
зал заседаний и притом
бесплатный сумасшедший дом, —
все под одной и той же крышей!
Под сенью все того же флага
наш тинг бы место предоставил
всем, кто селение прославил:
и пищей воровской ватаге,
и проходимцу, и бродяге,
и женщине с душою грешной,
и сумасшедшему, конечно, —
ну, словом, массе беспризорных
и безнаказанных людей.
Тогда мы множество идей
обсудим в комнатах просторных,
дадим полезные советы,
возьмем с присутствующих слово
хранить наследие былого, —
и, если нам удастся это,
то сыновья угрюмых гор
поправятся на дешевизне,
привыкнут к настоящей жизни,
и, хоть наш округ небогат,
но все-таки я буду рад
на тинге заявить, что он
организован и сплочен.

Бранд
Но где же средства?

Фогт
Да, боюсь,
одних налогов будет мало,
без вашей помощи, пожалуй,
я ни за что не обойдусь.
Коль не поможете, тогда —
что делать! — я спускаю флаг,
по, стоит вам ответить "да", —
все прочее для нас пустяк.
А станем собирать плоды,
я заплачу вам за труды.

Бранд
Так это подкуп?

Фогт
Как хотите
мой план нехитрый окрестите,
но от коварства я далек.
Нам нужен мост через провал,
что до сих пор нас разделял.
Я делу общества не враг,
и я засыплю тот овраг,
который между нами лег.

Бранд
Как вы не вовремя всегда!

Фогт
Я знаю, что у вас беда,
боль вашей раны не прошла, —
но сила ваша увлекла
и мужество очаровало...
Ах, нам вдвоем бы легче стало.

Бранд
Воспоминание о сыне
лишь с новой силой в бой влечет...
Нет, Фогт, я по другой причине
считаю зряшным ваш приход.

Фогт
В чем дело?

Бранд
Сам хочу я строить.

Фогт
Мой замысел — себе присвоить?

Бранд
Нет!
(Указывает на окно.)
Видите?

Фогт
Не понимаю.

Бранд
Вот!

Фогт
Длинная постройка?
Ведь это стоило для скота...

Бранд
Не та постройка, а другая.

Фогт
Что! Церковь?

Бранд
(кивает)
Новый нужен храм.

Фогт
Ну, нет уж! Церковь будет там
стоять, как прежде, нерушимо.
Я призван совершать дела
на благо нового режима,
а все незначащее мимо!
Напрасно выбить из седла
стремитесь. Браться за два дела?

Бранд
Я за одно бы взялся смело.

Фогт
Я вас прошу, скажите нет.
Сообразите, ведь и так:
арестный дом, чумной барак,
клуб политических бесед,
вдобавок сумасшедший дом...
А храм? Ну, что за польза в нем?
Стояла церковь до сих пор —
и вдруг спалить ее дотла!

Бранд
Да. Но сейчас она мала.

Фогт
Я был в ней — там всегда простор.

Бранд
Но там в божественном подъеме
душа под купол но взовьется!

Фогт
(недоуменно качает головой)
Так для такой души найдется
местечко в сумасшедшем доме.
(Меняя тон.)
Открыто заявляю вам:
оставьте церковь. Я не дам
ломать священный сой предмет,
наследие минувших лет!
Итак, вы причинили вред,
вы много ран мне нанесли,
когда б и здесь вы навредили...
Как феникс, я из пепла встану —
тут рыцари как я нужны,
я драться буду за охрану
архитектурной старины!
А эта церковь но пустяк:
был жертвенник на сей земле
еще при Бэле-короле,
потом Христа князья признали,
разбойничали, воевали —
и эту церковь возвели.
В ней все величественно так,
ее рисунок до сих пор
прохожему ласкает взор.

Бранд
Но красота, что вы храните,
давно разрушена, поймите —
и след ее зарос быльем!

Фогт
Взаправду церковь-то стара,
еще при дедушке моем
у ней в стене была дыра!

Бранд
Дыра?

Фогт
В стена пролом большой.

Бранд
Что ж сделали вы со стеной?

Фогт
Мы стены заменили там...
Так вот: не троньте Божий храм!
Такой поступок безобразен,
богопротивен, мерзок, грязен!
Как строить, денег не имея?
Кто выложит гроши свои,
кто обеспечит все статьи?
Нет, это срам, а не идея!
А между тем, собой владея,
мы старый восстановим храм
и он еще послужит нам...
Вербуйте же себе войска —
я победил наверняка!

Бранд
Что ж! Только я ведь не прошу
от всех голодных по грошу,
не бегаю и не ору,
что надо затыкать дыру.
Нет, я на собственные средства
построю: у меня наследство!
Ну, так каков же ваш ответ?
Хотите мне сломить хребет?

Фогт
(складывая руки)
Ну, Бранд, я даже и не знаю...
Вот в городе — я понимаю.
А тут, где главная забота
подальше спрятать кошелек,
но то увидят не дай Бог —
вы расточаете щедроты
ручьями, реками, морями!
Как тут не развести руками?

Бранд
Ведь я не собирался брать
того, что завещала мать.

Фогт
Да, слухи всякие блуждали,
но ведь не все их подтверждали.
В конце концов, я сделал вывод,
что это чепуха и вздор —
рассыпать золото как сор
и не извлечь отсюда выгод!
Но дело ваше. Бога ради
ступайте впереди. Я — сзади:
в рас — мощь, штурмующая выси,
во мне — моя смекалка лисья.

Бранд
Вы отреклись от ваших планов?

Фогт
Да я вдруг понял, трезво глянув:
идейка очень неглупа.
За кем всегда идет толпа?
За тем, кто бережет и строит —
за тем ли, кто стрижет и доит?..
О Бранд, я с вами до могилы!
Вся, что мне слышать довелось,
мой бедный ум разгорячило
и душу тронуло до слез.
Я верю: в этот день сам рок
в усадьбу к вам меня привлек.
Мне кажется, что без меня
идея б ваша не созрела.
Не я ль подвигнул вас на дело
для праздника — святого дня?
Мы пополам поделим с вами
заботы о прекрасном храме.

Бранд
Но ваша древняя стена
теперь же будет снесена.

Фогт
(глядит в окно)
Ах, нынче храм наш освещен
и первым снегом: и луной,
и этот верный свет двойной
дает понять, что рухлядь он.

Бранд
Что?

Фогт
Церковка совсем дрянная.
Я сам теперь не понимаю,
чем до сегодняшнего дня
она могла пленять меня?
Смотрите, балка покосилась!
А стиль! Скажите мне на милость,
вот эти своды, потолки —
кто это строил? Уж наверно
ценители и знатоки
заявят прямо: это скверно.
Что, это купола вверху?
Какие-то холмы во мху —
о нет, они, конечно к Бэле
и отношенья не имели,
и каждый может убедиться,
что эта древняя руина —
подделка, рухлядь и рутина!

Бранд
А вдруг попросит большинство
но трогать храма своего?

Фогт
Но кончится и праздник даже,
я сам по форме все улажу,
поддержки мне не надо — сам
сейчас же делу ход я дам!
Никто не смеет мне мешать:
пусть не поможет мне толпа —
толпа, она всегда глупа —
один могу я разрушать!
А если дочери с женой
возьмут кирки, лопаты, ломы
и станут разрушать со мной —
мы с этим сладим в два приема.

Бранд
Да, странно... В вашем обиходе
подобный тон не принят вроде.

Фогт
Вы знаете, гуманность пока
за многогранность человека.
Ведь, кажется, поэт не вред,
что это гуманизма плод —
уменье перекрасить кожу.
В том есть предательство? Ну, что же?
Коль нравится, зовите так.
(Берет свою шляпу.)
Я к табору направлю шаг.

Бранд
К кому?

Фогт
Из ближнего села
толпа цыган сюда пришла.
Ну, я им, свиньям, показал,
связал их и под стражу взял,
конечно, мне народ помог...
Мы заперли их на замок,
но вот, спустили глаз едва,
сбежали человека два.

Бранд
Все ж накануне Рождества
и на земле и в вышних мир.
Пусть будет и цыганам пир

Фогт
А вы не размышляли ране,
как эти грязные цыгане
могли прочикнуть в ваш приход?
Но к вам ли в дом тропа ведет?
(Смеется.)
Загадка в общем-то трудна,
она немногим по зубам,
ну, да посмотрим, пот она:
хоть нет меж вами связи кровной,
но, давшая рожденье вам
и в их рождении виновна.

Бранд
(качает головой)
Не всем загадкам есть ответ —
у большинства решенья нет.

Фогт
Вы догадаетесь как раз,
когда припомните рассказ
о том ученом пареньке,
что жил от нас невдалеке —
он долго сватал вашу мать...

Бранд
Да, слышал я о том. Так что же?

Фогт
Неровня все-таки, негоже...
Ну, натурально, ваша мать
нахала шлет ко всем чертям,
чего и следовало ждать...
Дальнейшее известно вам?
Чет? Ну, так стал он сам но свой,
связался под конец с другой,
бродяжкой таборной... Вот с ней
он много лет плодил детей,
а дети разбрелись по свету,
кто к северу помел, кто к югу,
одна явилась к нам в округу,
гостинец нам...

Бранд
И кто же это?

Фогт
Цыганка Герд.

Бранд
(глухо)
Так, значит, вот...

Фогт
(оживлено)
Ну, как загадка? По зубам?
Вам, значит, близок этот род:
хоть нет меж вами связи кровной,
но давшая рожденье вам
в рожденье Герд была виновна!
Ведь парень вашу мать любил.

Бранд
Фогт, я бы очень вас просил
помочь им всем. Любым путем!

Фогт
На это есть арестных дом!
Нет смысла их тащить из грязи —
они в ней по уши увязли.
Ведь если черт не соберет
своей добычи — он банкрот.

Бранд
Простите, но ведь вы хотели
больницу выстроить сперва.

Фогт
Мне эти планы надоели.
Беру назад свои слова.

Бранд
А если бы и в самом деле?

Фогт
(улыбаясь)
"Да, странно... В вашем обиходе
подобный тон не принят вроде".
(Похлопывает его по плечу.)
Кто умер, те уже мертвы,
решайтесь, действуйте, вперед!
Не стоит вешать головы
и время, говорят, не ждет.
Прощайте! Я не упущу...
Всех убежавших разыщу!
Еще поговорим потом...
Жену поздравьте с Рождеством!
(Уходит.)

Бранд
(после молчаливых раздумий)
Вовек вины не искупить...
Сто тысяч судеб сплетены
в единой ткани — с нитью нить,
сама вина и плод вины,
плоды греха поражены,
не видно грани между правом
и беззаконием кровавым.
(Идет к окну. Долго смотрит вдаль.)
Безгрешый мой младенец — он
за бабкины грехи казнен!
Смятенная душа несла
оттуда, где небесный трон
воздвигся в облаках на небе,
веление вершить дела,
принять назначенный мне жребий...
Всегда из-за души заблудшей
невинную карают душу!
Господь, грехи считая нами,
приводит в равновесье чаши:
любое наше преступленье
отметится в третьем поколенье!
(В смятении отшатывается от окна.)
О да, над сущим в поднебесье
владычествует равновесье!
Лишь тем дано восстать из праха,
кого не испугала плаха.
Но больно люди жить хотят,
и потому их участь — ад!
(Ходит взад и вперед по комнате.)
Молить... Молиться... Лишь в моленье
надеются снискать прощенье.
Ждут милости или пощады —
и выгод просят, если надо.
Они цепляются за край
телеги, отвозящей в рай,
ежеминутно, нощно, денно, —
подъемля руки в высоту
и припадая на колено.
... Не знал бы я про вою тщету,
со всей толпой и я бы ныне
стучал в небесные врата
и всуе поминал Христа,
не трепеща перед святыней.
(Останавливается, задумавшись.)
И все-таки... В тот горький час,
когда уснул мой бедный агнец
и поцелуи скорбной Агнес
не возвращали свет, что гас
в его очах, — молился ль я?
Коль нет, то отчего моя
душа волнами забытья
наполнилась? О да, оттуда
звучала песнь, свершая чудо.
Я возносился к небесам,
и, кажется, Всевышний сам
в ту ночь ко мне явился в дом
и до рассвета мы вдвоем
беседовали по душам.
Так, значит, все-таки я мог
ему молиться?.. Как темно!
Кто двери запер на замок,
кто наглухо закрыл окно?
О, ясновидящая! Где ты?
(Кричит в страхе)
Ах, если можно, Агнес, света!
Открывается дверь, и Агнес входит с зажженными праздничными
свечами. Ясный свет озаряет комнату.

Бранд
Свет!

Агнес
Нынче праздник.

Бранд
(тихо)
Рождество.

Агнес
(ставит свечи на стол)
Я задержалась?

Бранд
Ничего.

Агнес
Очаг погас, кругом мороз!
Ты не продрог, мой милый?

Бранд
(твердо)
Нет.

Агнес
(улыбается)
Так сухо, гордо... Но всерьез —
тебе нужны тепло и свет?
(Подкладывает дрова в печь.)

Бранд
(ходит из угла в угол)
Тепло и свет меня гнетут.

Агнес
(как бы про себя, переставляя вещи)
Нет, свечи пусть стоят вот тут...
Мой мальчик так был счастлив, мил,
ладошкой отблески ловил:
"Ой мама,мама, как светло!" —
он думал, солнышко взошло!
(Передвигает свечи.)
Вот так. Чтоб свет моей свечи
малютке виден был в ночи.
Пускай увидит сквозь стекло,
что в горчице у нас светло,
пускай обрадует его,
что мы справляем Рождество...
На окнах слезы. Вот беда.
Дай вытру, чтобы ни следа.
(Вытирает стекло.)

Бранд
(следит за ней глазами и произносит еле слышно)
Как, вспенясь, возбудясь до дна,
должно утихнуть скорби море,
ей нужен отдых...

Агнес
(про себя)
Глянь! С окна
как будто спала пеляна,
и комната просторной стала —
и т а м не глина ледяная,
а белоснежная кроватка —
там, на заснеженном просторе,
он будет спать спокойно, сладко.

Бранд
Что, Агнес?

Агнес
Тише, но спугни.

Бранд
(приблизившись)
Зачем гардину подняла?

Агнес
Прости, мой милый... Я спала.

Бранд
Во сне и ставят западни!
Закрой сейчас же!

Агнес
(умоляюще)
Бранд!

Бранд
Закрой!

Агнес
О, как же ты суров со мной.

Бранд
Закрой!

Агнес
(закрывает ставни)
Вот! Наглухо закрыла.
Но Бога я не оскорбила,
когда надежды ручеек
мне дал во сне воды глоток, —
в мечтах я душу освежила...

Бранд
Да, то ли Он прощает миру!
А тут, подумаешь, пошла
на поклонение кумиру.

Агнес
(разражаясь рыданиями)
Безмерен требованьям счет.
О милый, я изнемогла...
С земли не приподнять мне крылья.

Бранд
Напрасно были все усилья,
раз полной жертва не была!

Агнес
Я всем пожертвовала — вот!

Бранд
Нет, жертва жертву повлечет.

Агнес
(горько улыбаясь)
Но что могу еще я дать?

Бранд
Дай все.

Агнес
От нищей что же взять?

Бранд
О, много! Океан безбрежный
тоски, поток печали грешной!

Агнес
(в отчаянии)
О да, печали грешной!

Агнес
(в отчаянии)
О да, печали жив росток...
Что ж, вырви с корнем стебелек!

Бранд
Кто, жертву принося рыдает,
тот в бездну дар свой отправляет!

Агнес
(с дрожью в голосе)
Твой Бог ведет крутой тропой!

Бранд
Для Воли нет тропы другой!

Агнес
Путь и для Милости был явлен.

Бранд
(резко)
Он жертвенниками заставлен!

Агнес
(смотрит в пространство, потом говорит дрожащим голосом)
Разверзлась бездна, и теперь
мне ясен смысл Писанья, верь.
Вот объясненье Слову...

Бранд
Слову?

Агнес
Почиет узривший Йегову.

Бранд
(крепко обнимает ее и прижимает к себе)
О, спрячься, спрячься, но гляди.

Агнес
Так надо.

Бранд
(отпускает ее)
Не гляди, молю!

Агнес
Страдаешь? Боль в твоей груди?

Бранд
О, Агнес... Я тебя люблю.

Агнес
И все-таки суров и хмур.

Бранд
Но я суров не чересчур?

Агнес
С тобой я ко всему готова.

Бранд
Ты думаешь, без размышленья
тебя увел я от забав
и не рыдал, тебя избрав
для мук и жертвоприношенья?
Той жертвы, что принесена
тобой и мной, не оценить.
Послушай, ты — моя жена.
Со мной ты до конца должна
призвание осуществить.

Агнес
Да, требуй, только будь со мной.

Бранд
Мне нужен, наконец, покой —
я буду строить храм большой.

Агнес
А маленький разрушен в прах!

Бранд
Да, храмы идолов в сердцах
должны быть сожжены грозой!
(Обнимает Агнес, как бы в ужасе)
Я знаю, мир вокруг тебя!
Мы обрели его любя.
(Идет к боковой двери.)

Агнес
Слушай, милый, можно мне
сдвинуть штору на окне —
или приподнять немного?
На одно мгновенье?

Бранд
Нет!
(Уходит в свою комнату.)

Агнес
Заперто. Погашен свет.
Память сердца под замком,
боль и жалость на засове
и запрет на каждом слове;
жить обречена тайком,
и ни неба нет, ни гроба —
на замок закрыты оба.
Нечем стало мне дышать
здесь, в норе уединенной.
О, куда мне убежать
от суровости закона?
И внутри, во мне самой,
неизбывный страх немой!
(Подходит к двери, ведущей в комнату, прислушивается.)
Книгу там читает вслух.
Тронет ли мой голос дух
гордый? Обрету ль участье?
И Господь под Рожество
слышит тех лишь, у кого
в доме изобилье, счастье,
хочет, чтоб вокруг: Него
были праздничные лица,
чтобы танцы были, свечи,
благодарственные речи.
Праздник! Надо ль замечать
умоляющую мать?
(Осторожно приближается к окну.)
Пусть! Я ставни приоткрою,
чтобы хлынул свет рекою,
чтоб окно усадьбы дальней
засветилось в черной спально.
Только Альф теперь не там...
Святки — детский праздник давний —
Альф отпущен с Неба к нам,
вот он, вот, стучится в ставни!
...Так и простоишь всю ночь —
мне нельзя тебе помочь:
твой отец все запор, слышь,
он мне приказал, сынок,
ночью не снимать замок —
не печаль отца, малыш,
возвратись на небеса,
где ребячьи голоса...
Только слез своих не выдай,
с другом не делись обидой,
не скажи: отец суров,
но велел снимать засов.
Им, погибшим в колыбели,
не понять дела и цели
их седеющих отцов.
Так что, ты скажи, сынок:
Он вздыхал и плел венок,
У него был скорбный вид..."
Вот его венок висит!
(Слушает, задумывается, качает, головой.)
Что со мною? Я спала?
Нет, не ставни между нами,
только жертвенное пламя
выжжеткамень стен дотла!
Загорятся половицы,
рухнят, скрипнув, дверь темницы, —
надо через все пройти,
чтобы вновь его найти;
Надо много лет трудиться,
чтобы с ним соединиться.
Нынче праздник у меня;
с этого святого дня
все да будет по-иному...
Отыщу богатства дома,
то, что золоту подобно,
что лишь мать понять способно.
(Становится на колени у комода, открывает ящик, достает вещь за вещью. В это время Бранд открывает дверь и хочет заговорить с Агнес, но, заметив, что она занята, подходит вплотную и останавливается. Агнес не замечает его.)

Бранд
(про себя)
В рощах смерти ищет пищи.
Путь ее мечты — кладбище.

Агнес
Вот накидка, покрывало...
В этой вот сорочки длинной
принесен был на крестины.
(Держит сорочку на вытянутых руках, рассматривает, смеется.)
Ах, какой был сладкий, милый,
как же хорошо с ним было!
В церкви мы стояли, трое...
Варежки и шарф на горло —
вреден был нам воздух горный;
рот пальтишко, вот второе —
это Альфу очень шло,
только сделалось мало,
отложу его в сторонку.
Вот сапожки... Ах, ножонка!
Капор теплый, чтоб зимой
не озяб малютка мой,
весь из шелка, нов, красив —
умер Альф, не поносив... .
Мальчик, как же я глядела
на тебя, готовясь в путь!
А потом опять раздела —
и уж не могла взглянуть.

Бранд
(страдальчески заламывая руки)
Господи! Где взять мне силу,
чтобы возвратить в могилу
идола ее земного?

Агнес
Значит, я рыдала снова?
Вот пятно... И здесь пятно...
Боже, сколько мне дано!
Жемчуга бесценных слез,
страсти терпкое вино,
жизни роковой вопрос...
Белый плащ, в котором он
в жертву Небу приносил...
Как же я еще богата!
(Резкий стук в дверь. Агнес с криком оборачивается и в это мгновение видит Бранда. Потом дверь распахивается, и вбегает женщина, оборванная, с ребенком на руках.)

Женщина
(увидев детские вещи и услышав последнюю реплику Агнес)
Коль богата, мне отдай!

Агнес
Я бедней тебя трикраты.

Женщина
Все вы таковы! Прощай
(Бранд приближается и останавливается.)

Бранд
Мне скажи. Ты ищешь что-то?

Женщина
Нет уж — не твоя забота!
Лучше в поле пропаду,
чем к священнику пойду
слушать о моей вине!
Лучше брошусь зверю в пасть,
лучше со скалы упасть,
чем тебе меня проклясть!
Черт возьми! Зачем в ответе
за свое рожденье дети?

Бранд
(тихо)
Этот голос и черты...
Душу леденишь мне ты!

Агнес
Обогрейся, отдохни —
мальчик голодал все дни...

Женщина
Цыганенку места нет
там, где мир, покой и свет.
Нам — идти дорой длинной:
камни, горы, лес, вершины...
Нам — метаться кочевать,
вам — навек гнездо свивать.
Нету нам нигде житья —
Всюду ленсман, фогт, судья
следом, точно псы, идут,
крепко свяжут, коль найдут.

Бранд
Здесь тебя никто не тронет.

Женщина
Здесь? В стенах? Под потолком?
Пусть уж лучше нас с сынком
ураган полночный гонит,
только дай ему пальтишко —
знаешь, старший мой сынишка
все унес его бельишко!
Вон какой он квелый, синий,
ажнак на ресницах иней.

Бранд
Да, цыганка, твой народ
гибельной тропой идет.
Пусть же твой спасется сын,
свет увидит — хоть один!

Женщина
Свет, спасенье... Да откуда?
Нет, не быть такому чуду,
не пройдет на этот раз —
черт войну пошлет на вас,
за сынка вас ждет расправа!
родина его — канава!
Там орали, песни пели,
и крестили не в купели, —
искупали в грязной луже,
черним углем окрестили;
с пьяной руганью бродяги
дали пить ему из фляги,
а потом его носили —
мужу, думаешь? Ха, мужу!
Для бродяжки нет позора,
что отцов у парня — свора!

Бранд
Агнес!

Агнес
Слышу.

Бранд
Ты должна.

Агнес
(в ужасе)
Чтобы все взяла она?
Нет, не надо!

Женщина
Все мое —
шелк, и бархат, и тряпье!
Все давай, все будет впору,
все равно он сдохнет скоро,
надо только, чтобы тело
эта рвань ему согрела.

Бранд
Слышишь, Агнес? Выбирай!

Женщина
Тут всего хоть отбавляй,
а для моего бедняжки
даже смертной нет рубашки!

Бранд
(к Агнес)
Не затем ли эта речь,
чтоб тебя предостеречь?

Женщина
Дай же!

Агнес
Нет! Не может мать
память сына запятнать.

Бранд
Если жертва не полна,
зря она принесена!

Агнес
(сломленная)
Память сердца, всю, с ростками,
вырву, раздеру руками!
Женщина, иди сюда,
мы с тобой поделим клад.

Женщина
Дай!

Бранд
Что-что? Поделим?

Агнес
Да.
Ты и все отнять бы рад,
только лучше уж убей.
Без конца я отступала
шаг за шагом... Здесь не мало,
половины хватит ей.

Бранд
Значит, вдвое покупала?

Агнес
(отдавая)
Вот сорочка. На крестины
мы в ней приносили сына.
Шарфик повяжи на горло —
детям вреден воздух горный.
Пот и капор — синий шелк —
до чего он Альфу шел!
Он и твоему пойдет...
Все возьми, цыганка! Вот.

Женщина
Все давай!

Бранд
Ты все дала?

Агнес
(отдает оставшееся)
Это плащ, в котором он
мною в жертву принесен.

Женщина.
Дочиста обобрала!
На крылечке посижу,
в узел тряпки увяжу.
(Уходит.)

Агнес
(пытаясь преодолеть себя)
Как невыносимо больно...
Больше не могу. Прости.

Бранд
Ты решилась добровольно
эту жертву принести?

Агнес
Нет.

Бранд
Все было бесполезно.
Значит, дар твой брошен в бездну.
(Хочет уйти.)

Агнес
(провожает его до двери, потом вдруг кричит)
Бранд!

Бранд
Ну, что?

Агнес
Я солгала.
Я всего не отдала.
Посмотри, вот эта малость
у меня еще осталась.

Бранд
Что осталось?

Агнес
(достает в несколько раз сложенный чепчик, который она прятала у себя на груди)
Вот, гляди!

Бранд
Чепчик?

Агнес
Весь в моих слезах,
смертным потом весь пропах,
здесь он, на моей груди.

Бранд
Идолу ты строишъ храм!
(Хочет уйти.)

Агнес
Стой

Бранд
Ну, что?

Агнес
Ты знаешь сам.
(Протягивает ему чепчик.)

Бранд
(приближается и, еще не взяв чепчика, спрашивает)
Хочешь этого?

Агнес
Хочу!

Бранд
Дай. Я сам его вручу.

Агнес
Кончено. Оборвалось
с этим дольним прахом связь.
(С минуту Агнес стоит неподвижно. Внезпно глаза ее загораются восторженой радостью. Бранд возвращается, и Агнес бежит ему навстречу, бросается к нему и весело кричит.)
Воля, Бранд! Освобожденье!

Бранд
Агнес!

Агнес
Прочь туман сомненья!
Все страданья позади,
сброшен груз о моей груди!
Самый страх взяла могила,
воля, воля победила!
Растворились облака,
смело я расправлю плечи —
в ночь, сквозь смерть, заре навстречу!
Кладбище. Погост. Могила.
Слышишь? Говорю без слез!

Бранд
Да, жена, ты победила!

Агнес
Да, теперь побеждена
дьявольская глубина!
Посмотри наверх, мой милый —
там малютка Альф сидит,
светлый, в золотом сиянье,
и сюда, на нас, глядит.
Если бы Создатель мой
каждый день мои желанья
выполнял бы, без предела,
я и то бы не посмела
требовать дитя домой!
Как же всемогущ наш Бог,
как он славен, если мог
сына в жертву принести,
от безумья мать спасти,
дух направить к возвышенью,
уберечь от искушенья... Мой
Мой любимый, дай мне руку —
долго за меня ты дрался,
в смертных муках надрывался,
всякий раз скрывая муку.
Но теперь со всею силой
требуют тебя на небе.
Ты ведь сам избрал свой жребий —
все или ничто, мой милый!

Бранд
Ни к чему твои намеки.
Выполнен наказ жестокий.

Агнес
Разве ты не помнишь Слова:
гибнет видевший Йегову.

Бранд
(отшатываясь)
Как? И этот свет погас?
Агнес, нет! Сто тысяч раз
говорю тебе, что нет!
У меня дума сильна,
ты не можешь, не должна...
Ведь иначе — что мне свет?
Что мне радости побед?
Раз любви, л ю б в и — т о нет!..

Агнес
Выбор совершить спеши!
Хочешь — к мраку возврати,
к идолу моей души...
Женщине не дал уйти —
возврати мне шелк, тряпье,
горе горькое мое,
дни и ночи взаперти,
тусклое мое житье,
безысходность — возврати!
Ты обязан выбрать сам,
я на все склонюсь в бессилье —
хочешь, обломай мне крылья,
тяжесть дней к ногам привесь,
сделай так, чтоб к небесам
я не устремилась днесь,
чтобы долго я жила, —
вырванная из глуши,
пусть я снова мрак познаю.
Я покорная жена,
полю мужа принимаю,
спорить с нею не должна.
Выбор совершить спеши!

Бранд
К старому возврата нет...
Агнес, но вдали отсюда,
может быть, свершится чудо:
ты услышышь жизни шум,
сбросишь бремя мрачных дум,
обретешь покой и свет.

Агнес
Что ты говоришь, мой муж!
Я ни верю! Неужели
призванный изменит цели
и забудет сотни душ
для единственной души?..
Выбор совершить спеши!

Бранд
Выбора отныне нет.

Агнес
(бросается к нему в объятья)
О, спасибо за ответ.
И за все благодарю —
ты мне показал зарю,
ныне в ночь меня сведи
и у ложа будь со мной.

Бранд
Завершен твой труд дневной.

Агнес
Свет зажегся впереди!
Извела меня борьба,
я устала, я слаба,
но, пока жива, люблю, —
Бога буду прославлять!..
Спать...

Бранд
Спокойной ночи.

Агнес
Спать...
За все спасибо... Сплю...
(Уходит.)

Бранд
(прижимает руки к груди)
Верь. До смерти, неизменно.
Будь своим потерям рад!
Знай: победа — плод утрат.
Что утрачено — нетленно.


Действие пятое

Полтора года спустя. Новая церковь построена и изукрашена для освящения. Вблизи нее течет речка. Туманное, раннее утро.
Звонарь развешивает венки по стенам церкви. Вскоре появляется Учитель.

Учитель
Все сделано?

Звонарь
Да, все как надо.
Гирлянды только протянуть —
процессии наметить путь.

Учитель
Смотри, у пасторского сада
вверху какой-то круг висит.

Звонарь
Да, вижу.

Учитель
Что там?

Звонарь
Это щит —
священнической чести знак.
Там имя преста.

Учитель
Чудно как
сегодня в согне — тьма гостей,
а фьорд, смотри, снегов белей
от парусов...

Звонарь
При старом престе
гостей не знали в этом месте —
событий не было, все спали,
ни споров, ни борьбы не знали...
Что лучше — не берусь судить.

Учитель
Что лучше? Лучше просто жить.

Звонарь
Но мы от жизни в стороне —
и вы и я...

Учитель
Но вам и мне
пришлось трудиться в дни упадка.
Все спали. Мы лишь для порядка
трудились, а когда устали,
то в нас нуждаться перестали.

Звонарь
Жить. Просто жить... Вы так сказали?

Учитель
У большинства такое мненье.
Парод от новшеств счастья ждет.
Но нам с тобой не все сойдет:
у нас дела, закон, правленье,
нам ведать округ. Населенье
нам надо взять покрепче в руки,
дела религии, науки;
не забывать, что мы на страже,
поменьше быть в ажиотаже,
а главное — стоять над схваткой...

Звонарь
Но Бранд все время в центре боя.

Учитель
Да, он привык играть судьбою,
но, кабы не успех в народе,
и власть его была бы краткой:
ведь он начальству неугоден.
Однако же, хитрец, он чует,
когда откуда ветер дует,
умеет в трудные мгновенья
сцепить разорванные звенья.
Он знал, когда построить храм!
Что строится — не все ль равно?
Но быть деянью сужденно.
И, главное, отныне нам —
простому люду и вождям —
вершителями быть дано.

Звонарь
Мой друг, позвольте, ведь когда-то
вас избирали в депутаты,
вы лучше знаете свой край.
Ведь все, кто прежде тут бывали
твердят, что раньше люди спали,
а тут у них п р и з в а н ь е чай!

Учитель
Да, всюду говорят: народ!
Народ надежды подает,
он высоту набрал, народ,
он м и с с и ю свою блюдет.

Звонарь
Хе, я слыхал немного... Встарь...
Но все ж... Скажите мне толково,
что означает это слово —
э, миссия...

Учитель
Мой друг звонарь...
Ну, как нам объяснить точнее,
вот, впрочем, ото что такое:
когда великие идеи
внезапно овладеют всеми
и выйдет что-нибудь большое.
Заметьте: будущее время!

Звонарь
Ну, что же... И на том спасибо.
А вы однако не смогли бы
еще сказать...

Учитель
Да говорите!

Звонарь
В какие именно года
начнется будущее?

Учитель
Сразу
могу ответить — никогда!

Звонарь
Не будет будущего?

Учитель
Да!
Не торопитесь, рассмотрите
внимательнее эту фразу...
Ведь если что уже настало,
так это настоящим стало!

Звонарь
Вы в этом правы, нет и спора.
Но миссию исполним скоро?

Учитель
Поймите, миссия — она
есть что-то вроде договора
на будущие времена.

Звонарь
А будущее скоро что ли?

Учитель
(про себя)
Ну, и балда!
(громко)
О, друг мой милый,
все было будущим, доколе
оно еще не наступило.
Как будущее к нам пришло,
оно тотчас и истекло!

Звонарь
Спасибо.

Учитель
Да, в идее всякой
есть что-то темное. Однако
и сложное легко понять,
как дважды два и пятью пять.
Все обещанья, друг мой, ложь,
хоть все, кто обещает сплошь
хотят быть честными, стремясь
свое призванье оправдать,
и небом и землею клянясь...
Призванью нет осуществленья,
и все, и не нужны здесь пренья.
Журавль летает высоко —
и обещать всегда легко,
но жизнь...

Звонарь
Потише...

Учитель
Что?

Звонарь
Играют...

Учитель
Да, звук органа.

Звонарь
Он идет.

Учитель
Кто, Бранд?

Звонарь
Ну да.

Учитель
Однако странно —
он прежде не вставал так рано.

Звонарь
Ну, в эту ночь, я полагаю,
он на минуту не прилег!

Учитель
Что так?

Звонарь
Сдает он, замечаю.
Одной единственною думой
охвачен дух его угрюмый.
Хотел бы он замкнуться туже,
но рвется скорбь его наружу,
как будто сердце кровью полно,
падет заслон — и хлынут волны.
И музыка органа ныне —
страданье о жене, о сыне.

Учитель
Есть отголоски их бесед
в его игре.

Звонарь
Один рыдает,
другой как будто утешает.

Учитель
Кому рыдать запрещено.

Звонарь
На службе нам рыдать не след.

Учитель
Да, долг служебный, положенье —
вы сами знаете, оно
не друг сердечное движенью.

Звонарь
Рыдать имеет право тот,
кто все науки к черту шлет!

Учитель
Кто мягок, не силен умом
и сердцу подчинен во всем.

Звонарь
Мы тоже чувствуем тайком.

Учитель
Но смешиваться с массой — нет,
нам это может быть во вред.
Ты вспомни наставленье преста:
не должно занимать два места,
ты или служащий на службе
иль человек в любви и дружбе...
Да, я подумал вдруг о фогте —
никто его не стоит ногтя!

Звонарь
Что? Фогт?

Учитель
Bы помните, наверно,
усадьба у него сгорела,
и он в огонь рванулся смело:
там были все его бумаги.

Звонарь
Был вечер...

Учитель
Да. И вечер скверный.
Невыносимый холод, шквал...
Но фогт, исполненный отваги,
своею жизнью рисковал.
А дьявол головой кивал.
Жена, почтеннешая дама,
кричала мужу: "Дорогой,
уж ты в гробу одной ногой,
подумай о душе, упрямый!"
А он в ответ ей сквозь огонь:
"Душа? Да ну ее к чертям —
мои бумаги гибнут там!"
Вот это фогт, такой, как надо —
наружностью и всем нутром.
Его, конечно, ждет награда.

Звонарь
Но где — подумайте о том!

Учитель
Есть край для фогтов в облаках.

Звонарь
Мой друг!

Учитель
Ну, что?

Звонарь
Ведь это страх!
Я и ваших чувствую словах
знак наступившего броженья...
Вы сами чувствовать должны,
как много в людях небреженья
к уставам нашей старины.

Учитель
Гниль превратится в перегной
и червяком на корм пойдет.
Когда чахоточный больной
не выхаркает это зло, —
оно его во гроб сведет.
А что брожение пришло,
так это ясно: церковь пала,
с собою забрала она
все то, чем ваша сторона
до нынешней поры дышала.

Звонарь
Однако большинство молчало...
Вначале голос был: "Разрушим!"
Но вдруг иссякло удальство,
все стихли, навострили уши
и очи к небу возвели —
ведь это храм нельзя его,
как тряпку, вырвать из земли,
святыня неприкосновенна!

Учитель
Его решили сохранить,
пока связующая нить
со стариной еще прочна
и полнит силы новизна.
Все ожидали перемен,
все верили, что день придет —
и флаг былого сам падет,
знамена снова зашумят...
Но, чем они взвивались выше,
тем кличи становились тише.

Звонарь
Все в гости к нам — и стар и млад.

Учитель
Их тысячи сюда идут,
но все молчат.

Звонарь
Нет, слышен шум —
так на море шумит волна.

Учитель
Так стонет сердце человечье,
когда стремится слабый ум
великий веяньям навстречу.
Ведь им, не мало и не много,
дана задача выбрать Бога!
Где Бранд? О Боже, что творится!
Но ведаешь, куда и скрыться.

Звонарь
Я спрячусь!

Учитель
Время — что волна:
несет — и не нащупать дна.
Опоры нет. За глубиной
иная мнится глубина...
Потерян навсегда покой!

Звонарь
Мой друг!

Учитель
Ну, что?

Звонарь
Да так...

Учитель
А все же.

Звонарь
Расчувствовались мы. Негоже.

Учитель
Я? Что вы? Нет!

Звонарь
Нет-нет. Я тоже.
Да нас никто не видел тут.

Учитель
Ведь мы не девки, черт возьми!
Прощайте, я займусь детьми.
Вот, кстати, и они идут.
(Уходит.)

Звонарь
Дурак! Великих ждал времен!
Нк-ну, теперь-то я умен.
Язык закрою на замок —
и за работу. Лень — порок.
(Уходит в другую сторону.)

Музыка органа, до сих пор звучавшая приглушенно, переходит на басы и обрывается резким диссонансом. Чуть погодя появляется Бранд.

Бранд
Вся душа враждебна строю
струн и клавиш! Каждый звук
возникает под рукою,
словно крик в пучине мук.
Мужество встает стеною,
виснет каменным каскадом
над мелодией и ладом —
музыка что труп в гробу.
Я не выдержал борьбу:
я не победил органа.
Я молился беспрестанно,
звал, просил — и бесполезно.
Словно колокол разбитый,
ржавчиной веков покрытый,
сбросили с вершины в бездну.
Храм великий я возвел,
клятвой одержим надменной,
все, что было, счистил, смел,
крепкие восставил стены.
И теперь отвсюду крик:
храм велик, велик, велик!
Может быть, велик — как знать?
Я ослеп?.. Зачем им лгать?
Только разве э т о т храм
явлен был моим мечтам?
Слышен ли пророчеств шум?
Тишина... О нет, не там
обитал мой вещий ум —
храм принадлежал вселенной,
а не груде камня бренной...
... Будь жена жива и дома,
все пошло бы по-другому.
Агнес в мелочах могла
видеть высшие дела.
Утоля и боль и стоны,
все сомненья разогнать,
всё простить и всех обнять,
как объемлет древо крона.
(Замечает приготовления к празднику.)
Флаги, пышные венки,
песнь зубрят ученики.
А народу набежало!..
Вот я тут в какой чести —
в золоте инициалы!
Милосердный, просвети —
или свергни душу в ад!
"Прест" — у всех тут на устах,
торжество лишь в их умах.
Думают, что мне милы
их награды и хвалы...
Голова и сердце ноют,
словно ранен я уколом
острой ледяной иглы.
Знал бы я, каким тяжелым
будет день, закрыл бы дверь,
спрятал голову, как зверь!

Фогт
(является в парадной форме; сияя от радости, приветствует Бранда)
У нас сегодня праздник с вами.
Шесть дней творенья — для субботы!
Спускайте паруса заботы
и водрузим победы знамя!
По роле ветра поплывем,
обозревая мир кругом...
О благородный муж, вполне
достоянии всех своих наград,
вы трогаете сердце мне,
и я за вас безмерно рад.
А вы?

Бранд
Да впору в петлю лезть!

Фогт
У всех такое чувство есть
сперва... Но надо пренебречь!
Вам следует готовить речь
такую, чтобы всех зажечь.
Так грандиозно ваше дело,
что надо, чтоб молва гремела.
Да уж она и так гремит.

Бранд
Неужто?

Фогт
Пробст ужо твердит,
что это совершенство стиля.
Как благороден общий вид —
все, от фундамента до шпиля!

Бранд
Скажите, замечали вы,
ведь этот храм...

Фогт
Что — замечали?

Бранд
Он кажется большим вначале.

Фогт
Ну, опасения напрасны:
все формы и вблизи прекрасны,
и с расстоянья таковы...

Бранд
А вы уверены ли в этом?

Фогт
О да! Клянусь дыханьем, светом!
Ну, у народов южных стран —
там мерка, может быть, другая,
но уж для нас, для северян,
он настоящий великан!
А здесь, где лишь земля нагая
меж фьордом и горой лежит,
и нищенская жизнь повсюду —
его необычаен вид!
Клянусь, вы сотворили чудо.
Храм поразителен!

Бранд
Ну, что ж!
На месте лжи — другая ложь.

Фогт
Что вы сказали?

Бранд
Старину
хвалили — хвалят новизну.
В веках заплесневелый стиль
сменил сверхсовременный шпиль.
И всё. А хор: "Какой размах!
Такого не было в веках!"

Фогт
Но я уверен, дорогой,
размах действительно такой,
что только полные невежды
на большее таят надежды.

Бранд
Но как же можно не видать,
что храмик мал? Зачем же лгать?

Фогт
Нет, прест, давайте без причуд —
ведь это же ваш кровный труд,
и весь народ безмерно рад,
что все роскошно так и ново,
я слышал даже, говорят,
и в целом свете нет такого.
Пусть вечно вас благодарят!
Зачем терзаться их уму?
На что сомнений жар тому,
кто прежде и не видел света?
Нет, милый Друг, оставим это.
Кто вправду верует душой,
тот и в собачьей конуре,
как в храме, мыслит о добре.
А храм действительно большой.

Бранд
Опять все те поученья...

Фогт
У нас сегодня день хваленья
и гости. А перед гостями
не должно говорить о храме,
что не довольно он велик.
Не лучше ль придержать язык.

Бранд
К чему?

Фогт
Скажу вам по секрету:
я только что пришел с совета.
Вам приготовлена награда —
большой серебряный бокал,
но дар бы неуместным стал,
узнай народ, что храм ваш мал...
Тогда и гимнов петь не надо,
и речь моя не прозвучала б...
Не надо скромничанья, жалоб.
Склонитесь к праздничному духу,
ведь звон похвал приятен уху.

Бранд
Как лживы будут торжества
во славу победившей лжи.

Фогт
Да что за громкие слова!
Всевышний вас не накажи!
Но знаете, конец раздору
я положу в один момент.
Серебрянный бокал — пустое,
но слишком веский аргумент,
зато вот слово золотое
наверняка придется впору.
Узнаете, свыше воздаянье
вам предстоит и честь не та:
вам рыцаря присвоят званье —
почетный кавалер Креста!

Бранд
Всегда я нес тяжелый крест.
Когда бы снять... Но я ведь прест,
креста другого мне не нужно.

Фогт
И тут вы так же равнодушны,
загадочны, как и во всем...
Одумайтесь же, прест — мы ждем.

Бранд
(топает ногой)
Впустую ждете! Я последний,
кого прельщают ваши бредни!
И вам — на что мои слова?
Их истина для вас мертва,
вам не понять величья веры,
которой на земле нет меры,
той, что душе бессмертной шлет
огонь и холод, жар и лед,
что к вечной нас зовет мечте,
подъемлет к звездной высоте,
как будто... Я устал. И дите —
другим доказывайте, лгите!
Бранд идет в гору, к церкви.

Фогт
(про себя)
Вот в этой-то белиберде
искать величия... Но где?
"Той веры, что нам в душу шлет
огонь и холод, жар и лед,
уводит в звездные высоты..."
Напился он с утра — и все тут!

Уходит.

Бранд
(спускается опять на площадку)
Нет, ни в каком ущелье мглистом
так одинок я не бывал.
В ответ на все мои слова
лишь эхо, слышное едва
за жабьим кваканьем и свистом!
(Смотрит в сторону ушедшего фогта.)
Что ж я его не растоптал?
Не раз уже я обращал
его самодовольный взгляд
на ложь и мрак, что здесь царят, —
он залил мне глаза слюной,
всю гниль своей души больной
он выплеснул в меня, весь яд...
О Агнес, ты была слаба!
Идет никчемная борьба,
ни поражений, ни побед.
Один не воин в поле, нет.

Пробст
(входит)
О агнцы вы мои, о дети!..
Простите, в этой суете
я перепутал все на свете.
Я — к вам, о брат мой во Христе!
Весь день я проповедь учил,
но вот конец совсем забыл.
Ну, полно. Вам мое спасибо:
вы сдвинули с дороги глыбу
и, косность одолев, смогли
смести старье с лица земли.
Храм подлинный вы возвели!

Бранд
Не до конца.

Пробст
Не до конца?
Храм надо только освятить.

Бранд
Он должен бы в себя вместить
иные души и сердца!

Пробст
В величественном, стройном храме
сердца преобразятся сами!
Как дивно изукрашен свод,
как необычно льется свет!
Войдя во храм, народ поймет,
что Божьей Милостью согрет.
Притом прекрасный резонанс,
он голос вдвое усиляет,
а этот уж дает нам шанс,
что веру в прихожал вселяет
сей храм. Мечтать о лучшем странно —
и самые большие страны
о лучшем могут лишь мечтать!
Стараний ваших и заслуг
не перечесть, наш добрый друг.
Спасибо! Надо полагать,
что за обеденным столом
немало тостов прозвучит...
Да, но у вас неважный вид.

Бранд
О да, мне стойкость изменила.

Пробст
Еще бы! Столько бед, тревог —
и ведь никто вам не помог!
Тут сломится любая сила.
Но все в минувшем, все в былом!
Любуйтесь лучезарным днем,
храните величавый вид —
к вам множество людей валит.
Они пришли из дальних мест
и прямо к вам, любезный прест!
Все ценят ваше красноречье,
и духовенство, ваши братья,
готово вас принять в объятья.
Во всем царит добросердечье.
Работа удалась на славу —
все будет здесь гостям по нраву,
и храм, и проповеди текст,
и — каждый досыта поест.
Я из усадьбы только-только,
при мне зарезана там телка.
Что говорить, отменный скот,
но это стоило хлопот,
да ведь еще в голодный год.
Я знаю, что цена грудинки
по девять марок фунт на рынке!
Победу вашу мы отметим.
Но я примел к вам не за этим.

Бранд
Да! Говорите, говорите,
колите, режьте, рвите, жгите!

Пробст
Ну, это не в моей системе!
Короче, чтоб не тратить время:
в программе нынешнего дня
один лишь пункт смутил меня.
Достаточно простой догадки,
чтоб устранились неполадки.
Напомню вам по праву, дружбы:
вы связаны обетом службы,
обччай здесь на первом месте,
блюсти же оный — дело чести,
и ото подобает сану.
Нет-нет, я вас бранить не стану,
вы человек на новом месте,
вы жили в городе большом,
вам быт наш местный незнаком,
все надо изучить сначала...
Вас больше л и ч н о с т ь привлекала
с душой отзывчивой и тонкой,
и в том ошибка состояла.
Руководите в с е м приходом,
когда общаетесь с народом,
стригите под одну гребенку!

Бранд
Неясно.

Пробст
Объясняю вам:
для общества построен храм.
Ведь церкви, храмы — что одежды
для духа миры и надежды.
Религия — оплот державы,
молитва очищает нравы,
она уверенность вселяет,
устоев нравственных оплот —
а государство — что! Считает
свои гроши и выгод ждет;
И доблестный христианин —
для государства гражданин
Примерный и достойный тоже.
И тратиться во имя Божье
у государства нет причин,
ведь чай оно в своем уме-то,
и худо бы нам всем пришлось,
когда бы государство это
о нашем хлебе не пеклось.
Мы ж, церкви должностные лица,
должны за государство биться.

Бранд
Что ж, ото мудро говорится.

Пробст
Вы стали данником страны —
теперь слугою стать должны!
Я в духе именно таком
весь праздник выдержать желаю.
Колоколами начинай —
кончаю дарственном письмом.
Ваш славен дар и вам почет,
но он еще обет влечет.

Бранд
Я так не рассуждал — Бог видит.

Пробст
Иначе ничего не выйдет!

Бранд
Посмотрим.

Пробст
Этот день настал —
смешным негоже нынче быть!
В моих намеках нет коварства.
Не так уж трудно послужить
и Господу и государству.
Не важно нам, что тот грешил,
А этот беспорочно жил.
Вы сделайте, чтоб весь наш край
посмертно был направлен в рай,
ведь если весь приход в раю —
то всяк имеет часть свою!
Пусть кто угодно в нем у власти,
но государство, милый друг,
всегда республики отчасти;
свобода — почва для раздора,
равенство — оно опора.
Но это равенство, поймите,
не явится до той поры,
пока не сглажены бугры.
А вы, любезный, что творите?
Вы тщитесь всюду с давних пор
повыше насадить бугор!
К чему такая необычность —
отыскивать в приходе личность?
А государству каково?
Всяк думает, что он пророк
и податей не платит в срок,
у вас таких уж большинство,
такое множество причуд —
и церковь уж бессильна тут.

Бранд
Хорошенькая перспектива!

Пробст
Вы несговорчивы на диво,
но вы меня поймите все же:
вот кончится неразбериха. —
и заживем спокойно, тихо...
Надеешься, пока живешь!
И то, что вы нам отдаете,
должно подвигнуть вас к работе,
вам надо ум призвать к порядку,
строптивость усмирить в труде,
а вольность удержать в узде,
как норовистую лошадку —
иначе разнесет загон...
Во всем главенствует закон,
закон дается нам от Бога,
закон один, хоть формул много.
В искусстве школой прозван он,
а на войне — я был в бою —
зовется он "шагать в строю" —
вот государственное слово!
Тут целой тактики основа:
коль "марш бегом" — с пути собьешься,
"на место шагом" — опоздаешь,
а если в ногу зашагаешь,
со всеми вместе доберешься.

Бранд
Чтоб жили в птичнике орлы,
а гуси — наверху скалы?

Пробст
К чему подобные сравненья?
Не надо лезть в иносказанья,
вот текст Священного Писанья
от Бытия до Откровенья.
Ищите в притчах поученья.
Ведь почему во время оно
подняться к небу не смогли
строители из Вавилона?
Необщий был у них язык.
К тому же каждый там привык
персоной, личностью казаться,
всяк выдумал себе язык,
а вместе за работу браться —
никто к такому не привык.
Наполовину смысл ядра
сей притчи, тайный и глубокий,
в том, что не может одинокий
сам по себе свершить добра.
Еще там сказано, что Бог,
коль гибели кого обрек,
он в том сначала развивает
дух личности — и поражает
его затем. И древний Рим
учил речениям таким.
А в сущности, не все ль равно —
безумный или одинокий?
Обоих ждет удар жестокий,
обоим сгинуть суждено —
так Урию послал Давид
под стрелы, к крепостной стене.

Бранд
Возможно, буду я убит,

но смерть еще не есть паденье.
Однако вы ответьте мне:
пусть там, где строит Вавилон,
язык навеки разделен,
но правильно ли ваше мненье,
что будь язык единый там,
они построили бы храм —
о он достиг бы небосвода?

Пробст
Мне мысль чужда такого рода,
ведь область неба — нет ей края...
Но в притче есть мораль другая:
все, что стремится к небесам,
падет, как башня пала том!

Бранд
Все ж лестницу видал Иаков,
ведущую на небеса.

Пробст
Смысл этих притч не одинаков.
Душа увидит чудеса,
и будет небо ей дано
за веру, чистое служенье.
Однако это заблужденье,
что жизнь и вера суть одно.
Недопустимо их смешенье.
Не порождайте в людях лень —
рукам — неделя, сердцу — день,
а если храм открыт всегда,
то ни к чему шесть дней труда
и уж не праздник воскресенье!
Коль каждый день читать псалмы,
вкус праздника утратим мы;
в религии, как и в искусстве,
нельзя все время воспарять.
В священном пребывайте чувстве,
когда положено читать
с амвона... Ну, а будним днем
вам лучше забывать о нем.
Закон повсюду нам дает Закон
необходимые границы,
и вот теперь на этот счет
нам следует договориться.

Бранд
Я так не буду. Я не тот,
кто извлекает бараши
из человеческой души.

Пробст
Ну, ну, для нас барыш — вы сами,
и вас за то повисят в сане.

Бранд
Ага, не в этой ли связи
я буду выпачкан в грязи?

Пробст
Кто сам себя унизит, тот
возвысится. Чтоб крюк хватал,
его сначала изгибают.

Бранд
Чтоб человек надежным стал,
его сначала убивают.

Пробст
Я так сказал? Кто это врет?
Кто верит гнусному злословью?

Бранд
Да, всяк, кто честен, платит кровью!
Всех эта косность разобьет!
Цел будет разве что скелет!

Пробст
Я мушке не пораню ножку,
а уж о вас и речи нет!
Я только дверь открыл немножко,
чтоб на тропинку брызнул свет,
и указал вам верный след.

Бранд
Ага! А почему бы, право,
чуть пропоет петух-держава,
мне не предать свой идеал
в угоду нынешнему дню?

Пробст
Да я ведь не к тому клоню.
Я вам на долг ваш указал.
В вас только то пускай умрет,
в чем не нуждается народ.
Пусть дух останется могуч —
закройте лишь его на ключ!
Мечтайте про себя, творите,
но никому но говорите!
А тот, кто напролом идет,
себя, как говорится, бьет.

Бранд
Надежды, страхи — что тут лгать?
Несешь ты Каина печать:
мирская мудрость — нож для брата,
который жил в тебе когда-то.

Пробст
(про себя)
Уже со мной на ты... Ну-ну!
(вслух)
Нет, прений я не затяну,
но только если вы вполне
не разберетесь, не учтете,
в какое время вы живете
и что за нравы тут в стране, —
то не на вашей стороне
ни время, ни толпа, ни сила!

Художники, и те, мой милый,
быть современными хотят,
но говоря уж про солдат.
Ведь почему легендой стал
их ржавого меча металл?
Жизнь мирная подчинена
законам тем же, что война.
Где надо, умный подождет,
не надо забегать вперед, —
вы растворитесь в гуще мясс,
как фогт сказал, теперь у нас
гуманистическое время.
Держитесь наравне со всеми,
шипы спилите со ствола,
обрежьте ветви — без узла,
без сучьев должен быть ваш посох —
не тужьтесь в каверзных вопросах,
все делайте, как вам велят,
тогда дела пойдут на лад.

Бранд
Нет, прочь отсюда...

Пробст
Как угодно!
В конечном счете, вы свободны
найти себя в любой из сфер
и людям подавать пример!
Но все ж, куда ни шлет вас мир,
а современности мундир
всегда быть должен на вожде.
Опять же в воинской среде
кто лучший вождь? Да тот капрал,
что хорошо построил взвод
и в Божий храм его ведет.
Вот современный идеал!
Так, надо, чтобы в рай шагал
приход под руководством преста.
Да, вы из тех, кто красит место:
у вас авторитет, почет,
затем — вы человек ученый,
толпа за вами потечет, —
откуда вера-то идет?
от ритуала и закона...
Итак, мой брат, не унывайте,
пока есть час — поразмышляйте.
А я проверю-ка сейчас,
как будет голос мой звучать:
все говорили, что у нас
непревзойденный резонанс!
Я буду проповедь читать
о том, что естества уклад
с духовностью идет в разлад.
Ну, а покуда время есть,
нехудо было бы поесть.
(Уходит.)

Бранд
(с минуту стоит молча, занятый своими мыслями)
Безумный, я считал напрасно,
что за Призвание страдал,
за Господа... Теперь мне ясно
шум повседневности сказал,
каким я духам угождал!
Но я еще бороться в силах,
пускай вся кровь иссякла в жилах,
пусть похоронен жизни свет,
но душу я не отдал, нет!
Но Боже, как я одинок!
Везде подстерегает рок,
смерть не дает мне видеть Неба,
мне камень дали вместо хлеба...
Он был правдив, правдив до жути —
и так ничтожен в самой сути!
Нет, голубь ясности от Бога
не послан мне — темна дорога.
Кто принесет покой мне в сердце?
Мне негде взять единоверца!

Эйнар, измученный, бледный, весь в черном, проходит мимо по дороге. Увидев Бранда, он останавливается.

Бранд
(вскрикивает)
Как! Эйнар?

Эйнар
Что тебе за дело?..

Бранд
Ведь есть на свете кто-нибудь,
чье сердце не окаменело?
По другу истомилась грудь. Эйнар

Эйнар
Довольно, мой окончен путь.

Бранд
Ах, это боль от раны старой.
Тогда, давно, у нас с тобой...

Эйнар
О нет, ты послан мне судьбой,
ты был орудьем Божьей кары
здесь, на земле...

Бранд
(отшатывается)
Язык какой!..

Эйнар
Во мне надежда и покой.
Проснулся я от грешных снов
и возрожденным жить готов.

Бранд
Да, я об этом что-то слышал.

Эйнар
Когда я в мир с палитрой вышел,
меня гордыня развратила,
я перил, что во мне есть сила.
По мой талант, мои победы
и вдохновляющие сны —
то были сети Сатаны;
но Бог со мной повел беседу,
подобно доброму отцу,
он спас заблудшую овцу,
с тех пор я у Него остался.

Бранд
А прежде что?

Эйнар
Я заблуждался.

Бранд
В чем именно?

Эйнар
Я ездил в гости,
проигрывался в карты, в кости...

Бранд
Так Бог испытывал тебя?

Эйнар
Да, он карал меня любя.
То первый шаг к спасенью был.
Потом я сильно занемог,
таланта Бог меня лишил,
и веселиться я не мог...
Я долго пролежал в больнице,
на узнавал я близких лица,
меня как будто жгли огни,
вокруг огромные слепни
носились стаей по палате...
Очнулся... Вижу, у кровати
стоят три светлые сестры —
на службе у небес все три,
и вместе с ними был теолог...
Путь очищенья тяжек, долог,
но, вырвавшись из Преисподней,
я жил по милости Господней.

Бранд
Так-так...

Эйнар
У всех свой закон —
кто по низинам, кто на склоны...

Бранд
А дальше?

Эйнар
Я учил людей
воздерживаться от страстей.
Но это сложно. Ведь соблазны
коварны и многообразны...
Все ж, следуя заветам Божьим,
я проповедником пойду.

Бранд
Куда ж ты едешь?

Эйнар
К чернокожим...
Но лучше разговор отложим.

Бранд
Тут праздник. Шел бы ты к обеду.

Эйнар
Да нет, пора мне к пастве черной!
Прощай.
(Хочет идти.)

Бранд
О ней — молчишь упорно.
О ней — ни памяти, ни слова.

Эйнар
О ком?

Бранд
О той, что здесь осталась.
Ей, верно, странным бы казалось
несходство прежнего, былого
и нынешнего...

Эйнар
Ты о ней,
меня опутавшей когда-то...
Я долго шел путем страстей,
пока Господь на склоне дней
не обласкал меня как брата
и не наставил как дитя.

Бранд
Мы поженились год спустя.

Эйнар
Неважно это! Я спешу
и главное сказать прошу.

Бранд
Мы знали радость и печаль,
мы потеряли сына.

Эйнар
Жаль,
но это все неважно.

Бранд
Да...
Ведь все земные расставанья —
залог небесного свиданья.
Она сама погибла вскоре —
взгляни, могилы их у моря.

Эйнар
Неважно это.

Бранд
Что? И это?

Эйнар
Да, все земное мне постыло.
Лишь как — ответь мне — умерла.

Бранд
О, с верой в торжество рассвета;
души богатства сохранила,
и сильной до конца была:
за все, за все благодарила,
что жизнь дала и отняла —
такой взяла ее могила.

Эйнар
С какою верой уходила?

Бранд
С несокрушимой.

Эйнар
И в кого же?

Бранд
Лишь только в Господа.

Эйнар
Ну, что же!
Туда ей, значит, и дорога.

Бранд
Что говоришь ты?

Эйнар
Безнадежно.
Она погибла.

Бранд
(спокойно)
Прочь, ничтожный!

Эйнар
Сам прочь! Отыде, Сатана!

Бранд
Стоишь в болоте по колено —
и шлешь безвинную в геенну?

Эйнар
Неправда! Нет на мне пятна.
Сполна искуплена вина.
Доска стиральная, вальки
святого бденья и морали
отмыли, наконец, мазки,
что ризу светлую пятнали.
Адама ветхие одежды
я отстирал в котле надежды!
Все, в мыльном щелоке отмыто,
отполоскалось добела,
все недостойные дела,
все заблужденья — все избито!

Бранд
Тьфу, гнусность!

Эйнар
Фу, какая вонь!
Тут серой пахнет, и огонь,
рога и дьявольские лица...
Отвеет Бог меня — пшеница
я золотая, ты ж — мякина!
(Уходит.)

Бранд
(мгновение следит за ним, потом восклицает с просветленным взором)
Настала ты, моя година!
Как ждал я этого мгновенья...
Рассыпались, распались звенья.
Победный флаг над головой!..
Но некому идти за мной!

Фогт
(входит)
Прест, вам поспешить придется —
шествие вот-вот начнется.

Бранд
Вот их путь.

Фогт
Но не без вас же!
Поспешите в дом сейчас же.
Сами видите, народ
точно как весною лед, —
ишъ, столпились у крыльца,
к вам взывают без конца,
дом грозятся сдвинуть с места,
преста подавай им, преста.
Шаг один неосторожный —
на беду нарваться можно.

Бранд
Ни пред кем не скрою взгляда,
будь там свита или стадо, —
здесь мне оставаться надо.

Фогт
Прест... Вы не в себе немного.

Бранд
Слишком жидкая дорога.

Фогт
Так на нет она сойдет,
эта славная тропа,
как надавит вас толпа, —
вон она , штурмует, прет,
оттеснила всех к канаве —
пробста, писаря, гостей.
Милый Бранд, явитесь ей,
о, по всей красе и славе!
К черту! Изгородь слетела!
Кончено, пропало дело...

Толпа, ломая изгородь, прорывается к церкви.

Несколько голосов
Прест!

Другие
(указывают на крыльцо церкви, где стоит Бранд, и кричат)
Глядите, вон стоит!

Еще несколько голосов
Что он, праздник-то, открыт?

Пробст
(зажимаемый толпой)
Фогт, поставьте им границы!

Фогт
Мне никто не подчинится.

Учитель
(Бранду)
Свет пролейте, добрый муж,
усмирите буйство душ:
им ведь обещали чудо —
а выходит вот как худо!

Бранд
Значит, все же грянул гром
над ущерным их трудом,
у распутья все застыли.
Всей душой теперь должны
вы возжаждать новизны.
Люди, прочь от этой гнили!
Там, в горах, нетленный храм,
я его открою вам!

Чиновники
Он сбесился!

Священники
Он рехнулся!

Бранд
Я и впрямь безумным был
или спал... И вот проснулся!
Верил из последних сил
в то, что вы для Бога жили,
в то, что правде вы служили.
Я безумно полагал,
будто, если уступлю,
веру я для вас к у п л ю.
Старый храм для вас был мал?
Что ж, построю больший вдвое.
Мало? Я его утрою,
удесятерю — для вас!
Одного лишь я не ведал:
непреложный мой девиз —
все или ничто — я предал!
Я пошел на компромисс...
По сегодня трубный глас
надо мною прозвучал,
и, униженный, я пал, —
пред Нафаном так Давид
предстоял. Конец обид!
Люди, цель ясна вполне,
нет уступок Сатане!

Народ
(в возбуждении)
Всех с пути убрать долой,
всех, кто нами пренебрег,
всех, кто крал и ослеплял...

Бранд
В вас самих ваш демон злой,
он пас заманил в силок,
душу, дар ваш растоптал!
Bы и ум свой, и призванье
промотали бесполезно,
и опустошенья бездна
перед вами в наказанье.
Что вам нужно в этом храме?
Я-то знаю что Обряд!
Гимн, орган с колоколами,
престы проповедь твердят —
в ней звучит то гневный ропот,
то прощенья сладкий шепот —
все по правилам искусства!

Пробст
(тихо)
Ишь, на фогта намекнул!

Фогт
(тем же тоном)
Пробста нашего кольнул!

Бранд
Внешний блеск щекочет чувства
больше всякой глубины.
Вот и свечи зажжены.
Постоите тут немного,
и опять в свою берлогу,
в буйней серое тряпье
сердце облекать свое.
Книга жизни? Ну ее!
Спрятал в погреб до поры,
к празднику опять достал...
Не об этом я мечтал,
принося свои дары.
Я хотел построить храм,
чтоб не только вера там,
но живая жизнь жила —
вечный спор добра и зла,
шум полдневный, сон полночный,
краски молодости сочной,
то, что наполняет грудь,
каждому, кто он ни будь.
Чтобы роки там шумели,
водопад гремел в ущелье,
чтоб полет ветров далеких
ощутить в гортани, в лёгких,
удержать в плену без воли,
голоса родного моря;
чтобы извергал орган
музыку любви и боли,
звуки радости и горя...
Пpoчь, красивый истукан!
Это ложь, что ты велик!
В прах рассыпаться должно
рабское установленье,
что труду шесть дней дано,
а душе — лишь воскресенье.
Нынче праздник, день седьмой,
тал и флаг на мачте есть,
а вот в остальные шесть
мачта все была пустой...

Голос из толпы
Бурей пахнет! Вслед за ним
шествуя, мы победим!

Пробст
Он не наш, в нем умер Бог!
Нет в нем ни любви, ни веры.

Бранд
Вы определили верно —
вот где общий наш порок!
Ну, а в чем он коренится?
В том, что целостность двоится.
Этим мир охвачен весь.
Ведь душа-то — это вера.
Так найди мне д у ш у здесь,
хоть одну бы, для примера.
Кто расстаться не захочет
ради маленького счастья
со своею лучшей частью?
Всяк фиглярствует, хохочот...
Боже, как ничтожен каждый,
как мала в нас жизни жажда!
Хор ворчуний и калек
ныне окружил ковчег;
Лишь тогда, когда последним
мы насытимся глотком,
ми начнем ходить к обедням
с покаяньем и постом!
Лик божественный поправ
и почти скотиной став,
мы, как в инвалидный дом,
в церковь Божию идем!
Молим, плача и стеная,
отворить нам двери Рая!
Оттого, быть может, ныне
ранится Его твердыня,
что Создатель Сам стыдится
тех, кто вкруг него толпится.
Разве Он не любит силы?
Разве не мечтал всегда,
чтобы кровь, а не вода
наполняла наши жилы?
Тот достоин благодати,
у кого душа дитяти.
Братья, сестры, все за мной,
кто не одряхлел душой!
Я зову вас в Жизни храм.

Фогт
Так открой же церковь нам!

Многие
(вскрикивают словно в страхе)
Нет, не эту!

Бранд
Церковь там!
Божий храм без стен, без края!
Там у ног — струя речная,
дали, свежая трава,
фьорды, рифы, острова, —
все, что видно на просторе,
лес, луга, поля и море,
своды — небо без предела!
Там любое ваше дело
отзовется в общем хоре!
В этом храме каждый день
так же свят, как день воскресный,
будней грешных вовсе нет.
И, как пышной кроны сень
увенчала ствол древесный,
там, в том храме, веры свет
увенчает дух и тело.
Жизнь, которая вас ждет, —
жизнь и вера без раздела;
это ярких звезд полет,
игры, блеск свечей и снега,
царский танец у ковчега!
(По толпе словно прокатывается буря; иные отшатываются, большинство собирается вокруг Бранда.)

Тысячи голосов
В сумраке свечу зажгите!
Вкупе с Богом — Жизнь почтите!

Пробст
Он их соблазнил! Беда!
Писарь... Ленсман... Фогт! Сюда!

Фогт
(глухо)
Не кричите, черт возьми!
Рано унимать быка —
пусть побесится пока.

Бранд
(в сторону большинства)
Тьма за этими дверьми!
Бог свободной красоты
не заглядывал сюда!
(Запирает церковь на замок и держит ключи в руке.)
Закрываю навсегда!
Отряхну мои персты!
Более я вам не прест.
Ухожу из этих мест,
вот ключи — не вам, реке!
(Бросает ключи в реку.)
Пролезайте сквозь подвалы —
это больше вам пристало!
Зарывайтесь в перегной,
гните спины, пресмыкайтесь,
затхлым духом отравляйтось,
как чахоточний больной!

Фогт
(тихо и с облегчением)
Ордена теперь не ждите!

Пробст
(так же)
И еписковство пропало!

Бранд
Юные, вперед грядите!
Время, наконец, настало.
Молодость, как ветер летний,
пусть сметет весь сор, все сплетни,
мусор дрязг и пыль клевет.
В путь за мной, тропой побед!
Должен кто-то благородный
над толпою несвободной,
половинчатостью мелкой,
над ничтожеством, над сделкой
встать — и, жертвуя собой,
вызвать их на смертний бой!

Фогт
Стой! Бунтовщика к ответу!
Ведь статья о бунтах есть...

Бранд
Можете ее прочесть!

Многие
Где же, прест, дорога к свету?

Бранд
Мы пойдем через вершины,
раздирал паутины,
что опутывали нас;
пленников освобождая,
вялость, тупость побеждая —
всякий простом станет сам!
Новый издадим указ —
превратим отчизну в храм.

Толпа, среди которой звонарь и учитель, окружает Бранда. Его поднимают на плечи, так что, он возвышается над всеми.

Многие голоса
День примел великих дел —
он виденья разглядел!

Людская масса устремляется в долину. Немногие возвращаются назад.

Пробст
(вслед удаляющимся)
Разве вы ослеплены?
Он посланник Сатаны!
Не от Бога речи эти...

Фогт
Заблудившиеся дети!
Стойте! Вы за хлеб в ответе!
Возвратитесь — вы у бездны!
Тьфу, ублюдки!.. Бесполезно.

Пробст
Вспомните родимый дом!

Голоса из толпы
Дом нам там, куда идем!

Фогт
Как же огороды, пашни,
пастбища, где овцы наши?

Голоса
Небо нас накормит манной,
избранным от Бога данной.

Пробст
Люди, ваши жены плачут!

Голос
(издалека)
Кто пойдет, изменник, значит.

Пробст
Дети шепчут матерям:
"Папа не вернется к нам!"

Вся толпа
Кто не с нами — против нас!

Пробст
(смотрит с минуту им вслед, скрестив руки на груди, потом произносит растерянно)
Что ж! Считай свои убытки,
плохо, знать, ты души пас,
промотался весь, до нитки!
Всех увел коварный вор...

Фогт
(грозит Бранду)
Слышь ты! Стыд тебе! Позор!
(Пробсту.)
Пробст, держись, мы победим!

Пробст
(чуть не плача)
Все ушли. Кто им в замену?

Фогт
Ну, уж овцам-то своим
я, наверно, знаю цену.
(Следует за толпой.)

Пробст
Да куда ж он?.. Я за ним.
Вдруг и вправду победим?
Силы хватит у меня:
вверх взберусь — спущусь назад,
кто-то будет пленным взят...
Эй! Седлайте мне коня!
(Все уходят.)

У пастбища на краю селения. Горный ландшафт на заднем плане переходит в высокое плато. Дождь. Бранд в сопровождении множества людей — мужчин, женщин, детей — поднимается в горы.

Бранд
Вперед же! Там победы путь!
Дома уже видны чуть-чуть,
а там, в проемах мижду скал,
туманные завесы реют...
Пусть слабые домах хиреют,
взлетайте выше, кто восстал,
вперед!

Мужчина
Постой! Отец устал...

Второй мужчина
Без хлеба обессилел я!

Многие
Мы все без пищи и питья!

Бранд
Вперед! Вершины на пути!

Учитель
Какой дорогой нам идти?

Бранд
Не будет длинной ни одна,
коль вера есть и цель ясна.
За мной! Наш путь к вершинам прям! Мужчина

Мужчина
Мы можем тут застрять до ночи.

Звонарь
Так в ледяной придем мы храм.

Бранд
Чем круче путь, тем он короче.

Женщина
Ребенок болен!

Вторая
Стерла пятки!

Третья
Ох, где-то я воды добуду!

Учитель
Прест, накорми нас!

Многие
Сделай чудо!

Бранд
Все то же стадные повадки:
до дела требуете взятки!
Имейте мужество, рабы —
не то вернитесь вниз, в гробы.

Учитель
Он прав. Сначала драться надо,
а после будет и награда.

Бранд
Да, истинно, как бытие,
что вы получите ее.

Многие голоса
Он послан Богом! Он пророк!

Некоторые
А очень будет бой жесток?

Другие
И нам придется кровь пролить?

Мужчина
И надо героизм явить?

Учитель
(глухо)
Но не грозит же гибель людям?

Другой мужчина
А как делить награду будем?

Женщина
А мой сыночек будет жить?

Звонарь
А вы скажите, в эту среду
уже одержим мы победу?

Бранд
(в отчаянии вглядывается в лица людей)
Скажите, что узнать вам надо?

Звонарь
Как долго будет длиться бой,
потеря будет ли большой,
в чем будет состоять награда...

Бранд
(в толпу)
Об этом вы узнать просили?

Учитель
Да, нам внизу не объяснили.

Бранд
(возмущенный)
Так слушайте же!

Толпа
(возбужденно обступая его)
Говори!

Бранд
Как долго будет длиться схватка?
Все время жизни, без остатка!
Отриньте всякий компромисс,
все принесите в жертву вере,
все ценности на алтари!
Всем колебаниям трусливым
конец отнне положите.
"Все иль ничто!" — с таким призывом
теперь сражайтесь и живите!
Как будут велики потери?
Все ваши рабские кумиры,
все сонные подушки мира;
лень, половинчатость, безволье...
Награды? Веры высшей взлет,
цель, движущая нас вперед,
готовность к жертвам, сил раздолье
и цельность — мужества оплот,
и радость встретить свой конец,
терновый заслужив венец.

Толпа
(яростно кричит)
Измена! Люди, он нас предал!

Бранд
Нет, не отрекся я от слова.

Некоторые
Ну нет же! Ты нас звал к победам,
а сам сулишь венец терновый!

Бранд
Друзья, зависит лишь от вас,
наступит ли победы час.
И первым вышедший на бой
нередко жертвует собой.
Кого сейчас сомненье гложет,
тот сразу пусть оружье сложит,
в ком жертвенности дух иссяк,
потом, в бою, продаст свой флаг!
Кто, жертву принося, дрожит,
в бой не вступив, уже убит.

Многие
Нас обрекает смерти он
во имя тех, кто не рожден!

Бранд
Тяжел наш путь. Но нет бесплодной
дороги, ведшей к Ханаану.
Залог победы в униженье,
но верю: в каждом поколенье
найдутся рыцари господни!

Звонарь
Клянут нас дома неустанно.

Учитель
Нет смысла возвращаться в дом.

Звонарь
Но и вперед мы не пойдем.

Некоторые
Убить его!

Учитель
Нет, нам, друзья,

без предводителя нельзя.

Женщины
(испуганно указывая вниз, на дорогу)
Ай, пробст идет!

Учитель
И что с того?

Пробст
(появляется в сопровождении всех, кто не пошел за Брандом)
Ваш престарелый рад
увидеть вновь своих ягнят!
За мной, не бойтесь ничего.

Учитель
В селенье нам заказан путь —
пойдем бродить куда-нибудь.

Пробст
Отца постыдно оскорблять.
Вы грудь пронзили мне насквозь.

Бранд
Им больше ран стерпеть пришлось —
не вам теперь их исцелять.

Пробст
Не верьте Бранду. Он вам лжет!

Многие
Да-да, он обманул народ!

Пробст
Что до меня, то я вам рад
и многое готов простить;
тот, кто раскаялся, наш брат.
Опомнитесь! Совсем не Бог,
а Сатана ему помог!
Коварный враг влечет нас, дети.

Многие
Да-да, он заманил нас в сети!

Пробст
Прикиньте трезво. Тут, в горах,
оставившие поселенья,
как разберетесь вы в делах
без высшего благословенья?
Поймите, вам дано немного,
и злоба дня — весь ваш удел,
что сверх того — то не от Бога.
Одним он дал копье и меч,
другим велел дома стеречь.
Блюсти порядок Он велел.
Ну, объясните, что вам надо
среди медведей и лисиц,
среди жестоких хищных птиц?
Куда приводят тропы эти?
О агнцы вы мои, о дети!

Голоса в толпе
Беда нам! Правду он изрек.

Звонарь
Мы, уходя, закрыли двери
и заперли их на замок —
нам нет возврата к старой вере!

Учитель
Он свет зажег в людских очах,
изобличил порок и ложь.
Кто сделал в будущее шаг,
того к былому не вернешь!

Пробст
Вам пыл пройдет — поверьте мне!
Вы поедите, отдохнете
и вновь приступите к работе,
все по-старинному пойдет
в спокойствии и тишине.

Бранд
Мужчины! Женщины! Народ!
За вами выбор.

Некоторые
Мы — домой!

Другие
Нет, вдаль, дорогою прямой!

Фогт
(едва появившись, нетерпеливо)
Я отыскал вас! Вот удача!

Женщины
Не обижайся, наш родной!

Фогт
Теперь в село. И не иначе,
как вместе, дружно, вслед за мной.
Я вам такой открою клад,
что каждый будет сыт, богат...

Некоторые
Как понимать?

Фогт
Там косяки
великолепнейшей трески.

Толпа
Что он сказал?

Фогт    
Клянусь вам Богом!
Туман и снег по всем дорогам,
а дома рыба, черт возьми!
Должно быть, братья-северяне
нам уступили свой улов!


Теперь вы сделались людьми!
Бранд
Теперь стоите вы у грани:
тугой карман иль высший зов.
Фогт
Здесь ясно все без лишних слов!
Пробст
Склонитесь перед Божьей дланью.
Я накануне видел сон -
соблазном мне казался он,
а это было предсказанье.
Бранд
Кто дрогнет, тот себя теряет!
Многие
Да, рыбы косяки!
Фогт
Мильоны!
Пробст
Возрадуются дети, жены!
Фогт
Однако время убывает.
На вашем месте я б не стал
бороться с этой грозной силой,
перед которой пробст - рыдал!
Всевышний цель вам указал
затем, чтоб вас не заносило.
Господь народ свой бережет,
неколебим наш небосвод;
не сейте же в сердцах разлад -
ступайте и долите клад!
Зачем же кровь вам лить рекой,
когда богатство под рукой?
Притом же зримая награда -
и приношенья жертв не надо
Бранд
В огне явились письмена,
что жертва Господу нужна!
Пробст
Уж если вас все к жертвам тянет,
какой из дней у Вас не занят?
Любое жертвоприношенье
готов принять я в воскресенье.
Вы все согласны?
Фогт
/перебивая/
Да! Да! Да!
Звонарь
/тихо пробсту/
И я останусь звонарем?
Учитель
/так же/
Я не расстанусь с букварем?
Пробст
/шепотом/
Уговорите их - тогда
я буду тих, как агнец кроткий!
Фогт
Нам дорог час, скорей на место!
Звонарь
В селенье - и готовьте лодки!
Некоторые
Но как быть с престом?
Звонарь
С бунтарем?
Оставим здесь безумца-преста!
Я верую в предуказанья
не меньше, чем в слова Писанья. 
Фогт
Оставить преста ваше право -
он подурачил вас на славу!
Многие
Обманщик он!
Пробст
Обман не вред,
коль польза есть... Не почвы нет
у всех его идей, поверьте!
Отступник он.
Некоторые
Не что-то верно?
Фогт
Ничто. Один характер скверный.
Звонарь
Дурной характер сроду был.
Пробст
Причастья мать свою лишил!
Фогт
Он мальчика довел до смерти!
Звонарь
А дальше? Агнес, наконец!Женщины
Женщины верно. Тьфу, подлец!
Уж это верно. Тьфу, подлец!
Пробст
Негодный муж, отец и сын -
какой же он христианин?
Многие голоса
Да что там! Он же церковь срыл!
Другие
А эту на замок закрыл.
Святыню у людей украл!
Третьи
Он, словом, нас на мель загнал.
Фогт
Дом сумасшедший предлагал
построить я - он все сорвал!
Бранд
На ваших лбах злочастья мета:
погибнет поколенье это!
Вся толпа
/с ревом/
А ну-ка, прочь его гоните!
Камнями бейте! Нож воткните!
Побиваемый камнями, Бранд оттеснен на пустынное место. Пре-
следователи постепенно возвращаются назад.
Пробст
О агнцы вы мои, о дети!
Вы к очагам вернетесь к ночи
и прояснятся ваши очи
при высшем, благодатном свете!
Господь свое не губит чадо -
невинных жертв ему не надо.
Начальники - даю вам слово -
они не сделают худого;
ваш фогт столь добр и мягок с нами -
вы это знаете и сами;
я тоже прост и человечен.
Порядок будет обеспечен.
Я вам клянусь, что наши власти
уберегут вас от напасти.
Фогт
А несогласье где какое -
мы вмиг его искореним!
Обвыкнитесь пока в покое,
а мы тем часом создадим
такой особый комитет,
который вам дарует свет;
мы с пробстом сами будем в нем,
достойных престов созовем,
учителя и звонаря, -
ведь вы на то теперь согласны?
Могу, короче говоря,
призвать всех граждан, что достойны -
все разрешится своечасно,
и заживется вам спокойно.
Пробст
Я благодарен вам, друзья,
я вас вовеки не забуду.
Теперь-то понимаю я,
за что Господь послал вам чудо...
Улова доброго вам, дети:
Звонарь
Вот истинная доброта!

Учитель
Как искренни реченья эти!
Женщины
Воистину душа чиста!
Другие
Ведь правда-то всегда проста!
Звонарь
Людей на жертву не толкают!
Учитель
Не только "Отче наш" читают!
/Толпа спускается вниз./
Пробст
/фогту/
Ну, кажется, восторг исчез
и все пошло как подобает.
Добро, что не один прогресс,
но и реакция бывает!
Фогт 
Я угасил - моя заслуга -
огонь безумного недуга!
Пробст
Знак свыше вовремя был дан!
Фогт
Какой?
Пробст
Ну, косяки-то рыбы!
Фогт
/присвистнув/
Ну, это просто был обман.
Пробст
Обман?
Фогт
Все бредни тут сошли бы,
любая ложь и болтовня...
Вы осуждаете меня?
Пробст
Нет. Для спасения души
любые средства хороши.
Фогт
В селе до завтра подождут,
пока они в себя придут,
а уж потом не разберешь,
что было истинно, что ложь...
Пробст
Ну, полно! Я ведь не педант.
/Смотрит в сторону голых скал./
Глядите! Кто это, не Бранд?
Фогт
Конечно, он. Не кто иной.
Сам полководец - сам солдат.
Пробст
Он не один там. Кто второй?
Фогт
А... !Герд! Недаром говорит.
что на ловца и зверь бежит.
Пробст
/едко/
Когда путь жертв он завершит,
напишут на его могиле:
"Под этим камням Бранд лежит.
Он был в своем уверен силе.
Зажег своею речью шумной
он душу девы полоумной".
Фогт
/прикасаясь пальцем к носу/
Не по-гуманному сейчас
с ним все же вел себя народ...
Пробст
/пожимал плечами/
Vox popul vox dei... Вот.
Здесь истинно был божий глас.
/Уходят./
На горной вершине. Ветер усиливается, гоня тяжелые облака
над заснеженными равнинами. Черные зубцы и гребни проступают
то тут то там, потом опять окутываются туманом.
Бранд появляется на уступе, избитый, в крови.
Бранд
/oстанавливается, смотрит назад/
Сотни душ пошли за мной,
а теперь вот ни одной...
Я один пришел к вершине.
Все мечтают в серых днях
о великих временах -
многих взбудоражил ныне
долгожданный клич борьбы...
Вот лишь в чем они слабы:
жертвы, жертвы все страшатся!
Впрочем, совестно ль бояться?
Пострадал один за всех -
в страхе жить с тех пор не грех!
/Опускается на камень, смотрит по сторонам./
Часто в страхе, сам не свой,
как дитя на лай собак,
шел я сквозь кромешный мрак.
Но в какое-то мгновенье
я смирял сердцебиенье,
прозревая свет живой
впереди перед собой.
Ставни застят мне стекло,
но за ставнями светло!
Думал я, в глухом оконце
скоро заиграет солнце
и в обитель привидений
хлынет яркий луч весенний!
... Убедись теперь воочью:
ты в угаре заблуждений,
ты забит, раздавлен ночью!
Эти люди на холмах,
на равнине, у залива -
все они живут впотьмах,
охраняя терпеливо
канувший в былое быт,
дух легенд, воспоминаний...
Так король Харальд хранил
веру, что жива Снефрид:
что ни день зарею ранней
возле милой сторожил,
ждал, чтоб роза оживилась,
чтобы сердце вновь забилось,
слушал жадно, верил глупо,
что блеснет слеза у трупа.
И один ли только он?
Многих мы еще почтили
угождающих могиле,
между тем как есть закон:
от земли - и взят землей...
Ради колоса зерно
умереть в земле должно!
Всюду сумрак ночи длинной -
над младенцем, над мужчиной,
над старухой, над женой!
Господи, какой ценой
вразумить их до конца,
чтоб не чтили мертвеца?
/Вскакивает./
Призрак следует за мной,
словно бег коня ночной.
Бурей время задышало...
Мы ему служить должны
сталью грозною войны,
ветви миртовой здесь мало.
Что же вижу я вдали?
Трусость, рабское миренье,
маски, самоупоенье,
униженье всей земли,
крики жен, детей, старух,
мир, который к воплям глух,
и на лицах как печать:
"Нам уж лучше помолчать,
мы потертые гроши,
люди маленькой души!" -
так сдаются без борьбы,
глядя на себя с испугом,
слабости своей рабы...
Где же ты, мой флаг заветный,
радуга над майским лугом,
наш народный флаг трехцветный?
Как ты на ветру играл
под народной песни шквал!
Но норвежцы с королем
в мненьях разошлись потом,
флаг утратил свой язык,
хоть не стих народа крик.
И зубов драконьих ныне
не увидеть нам в долине -
флаг корабль наш поднимает,
лишь когда беду узнает...
Хуже вижу времена:
ночь грозой озарена;
под британским чадом черным
погребен родимый край,
в запустении покорном
задыхается наш май,
смяты юности цвета;
правда, свежесть, красота.
меркнут в дымке ядовитой,
там, где, зеленью покрыты,
красовались склоны гор,
только каменные плиты
ныне замечает взор.
Города под пеплом скрыты,
солнце в серой мгле пропало -
так лежат Помпеи плиты,
Геркуланума порталы.
Напряженно смотрят лица, -
в штольнях годы им томиться
в поисках за ценным кладом,
там сквозь своды дождь струится,
низвергаясь водопадом,
молот гнома бьет с размаха
в сердце гор, ломая руды,
но безплодны камней груды:
злато не живет средь праха...
Люди смотрят жадным взглядом
восхощенного пигмея
на пустую лживость злата.
Что им жизнь, любовь, идея,
что им смерть родного брата?
Что им новые могилы?
Молотки, лопаты, пилы
проникают вглубь земли.
Гаснут светочи вдали;
род людской = толпа рабов,
воли нет, и нет бойцов.
... Хуже вижу времена,
вспышки молний в дальнем поле,
волчий разум - зла очаг,
угрожает свету враг.
Северу грозит беда,
фьорд должны хранить суда,
но, сражаться не умея,
робко прячутся пигмеи -
пусть великие народы
гибнут господу в угоду,
не к лицу нам гнев и раны,
мы малы и безталанны,
мы здоровье населенья
ставим выше избавленья
от грехов и от обмана;
да и вовсе не за нас
некогда испил он чашу,
вовсе не за счастье наше
Он венец носил из терний,
но за нас поруган чернью,
умер не за нас, поверьте!
Не за нас легат потом
бок ему проткнул копьем,
дабы убедиться в смерти,
не за нас тот молоток
гвозди забивал тогда
в ткань живую рук и ног...
Нет, не нас тогда он спас,
за большие города,
он страдал, а не за нас!


усть война идет в стране,
наши хаты в стороне,
мы не бросим свой насест.
Не за нас он принял крест!
Впрочем, есть и наша доля
в Иисусовых страстях:
есть частица общей боли
на измученных плечах
от удара Агасфера -
вот какая наша мера!
Бросается лицом в снег. Через какое-то время приподнимается.
Грезил я?.. Вдали от мира...
Как тут серо, как тут сыро!
Только призраки в тумане...
Иль потерян он навек -
образ тот, который ране
душу предок наш облек?
Или дух наш побежден?
/Вслушивается./
Чу! Какой-то хор незримый...
Незримый хор
/в свисте бури/
Нет, не быть тебе как Он!
Ты из праха сотворен.
Крест прими иль измени -
исчерпались жизни дни.
Бранд
/повторяет эти слова, потом говорит тихо/
Горе мне! Я верю в это!
С брошенными мной словами
он не согласился в храме!
Не открыл дороги к свету...
Он лишил меня всего
и заставил за Него
биться, и теперь я пал.
Хор
/еще громче раздается над ним/
Червь, тебе не стать как Он!
Выпит гибельный бокал.
Отрекайся или верь -
все равно ты оброчен!
Бранд
/тихо/
Агнес, Альф! О время света,
радость мира и покоя.
Променял я счастье это
на удел кровавый боя.
Я себя на жертву сжег,
но змеи убить не смог!
Хор
/мягко, нежно/
Нет, мечтатель, ты - не Он!
Все наследство ты отдал,
но велик твой дар иль мал,
для земли ты был рожден!
Бранд
/подавляя рыдания/
Альф и Агнес, где вы ныне?
Я оставлен на вершыне,
окровавленный, избитый,
проклятый, людьми забытий;
призраков несут туманы,
ветер овевает раны.
Бранд смотрит вверх. Мерцающее пятно появляется и просвечи-
вает в тумане. Там стоит женская фигурка, в светлой одежде,
с накидкой на плечах. Это Агнес.
Видение
/улыбается, протягивает руку навстречу Бранду/
Бранд, я рядом! Я люблю!
Бранд
/приподнимается, потрясенный/
Агнес, Агнес, что со мной?
Видение
Просто грезил ты, больной,
я недуг твой исцелю.
Бранд
Агнес!
/Порывается навстречу видению./
Агнес
/вскрикивает/
Стой, где ты стоишь.
Здесь отвесая скала -
между нами пропасть, мгла!
/Нежно./
Ты не грезишь, ты -не спишь,
ты не бьешься с Сатаной,
дома ты лежишь больной.
Ну, воспрянь же ото сна:
это я, твоя жена...
Бранд   
Ты жива?               
Видение
/обривая/
Жива... Потом...
Все узнаешь. Ну, пойдем...
Бранд
Да, но Альф....
Видение
Не умер он.
Бранд
Жив?
Видение
Ну да, все было сон.
Ничего здесь не случилось,
вся борьба тебе приснилось.
Альф уже который год
с матерью твоей живет.
Он растет, она здорова,
старый храм в селе стоит -
если хочешь, выстрой новый,
а народ, хоть и не сыт,
но несет без жалоб бремя,
так же, как в былое время.
Бранд
Как в былое?
Видение
В те года
мир в приходе был всегда.
Бранд
Мир?
Видение
Иди же!      
Бранд
Никогда
так не спал я.
Видение
Нот, ничуть,
ты не спишь, но отдохнуть
должен ты когда-нибудь.
Бранд
Я же сильный...
Видение
Вовсе нет!
Бранд, тебя сломал твой бред,
и во мгле небытия
вновь тебя теряю я!
Впрочем, средство есть, мой друг -
мы излечим твой недуг!
Бранд
Где оно?
Агнес
Ты сам мужчина -
сам ты устранишь причину!
Бранд
Назови же!
Агнес
Врач-старик,
прочитавший много книг,
главный твой недуг постиг.
"Бранд, - сказал он, - нездоров
из-за трех заклятых слов!
Все кошмары, приведенья -
слов злосчастных порожденья.
Бранд, сотри их со скрижалкой,
в них источник всех печалей,
а избавившись от них,
ты бы выздоровел вмиг.
Хочешь тяжкий сон стряхнуть?
Так забудь их, Бранд, забудь!
Бранд
Что же это за слова?
Видение
Все или ничто.
Бранд
/отшатываясь/
Не верю!
Видение
Истина. В такой же мере,
как и то, что я жива,
а что ты сейчас умрешь!
Бранд
Нет, не верю, не возьмешь...
Он не выкован, тот меч,
что главу мне снимет с плеч.
Агнес
Обними меня, мой друг,
как хочу я сильных рук,
солнца, материнства, лета...
Бранд
Дважды не приходит это.
Видение   
Будь уверен, Бранд, придет!
Бранд
/качает головой/
Позади останься, ночь.
Бред, недуг, пойдите прочь!
Жизнь вступает в свой черед.
Видение
Жизнь?
Бранд
Да, жизнь. Иди за мной!
Видение
Бранд, чего ты хочешь? Стой!
Бранд
Агнес, мы теперь должны
явью сделать наши сны!
Видение
Бранд, куда ты? Не забудь,
ты отвергнут!
Бранд
Снова в путь!
Видение
Снова в омут головой,
ты, свободный и живой?
Бранд
Да, свободный.
Видение
И опять
сына ты готов отдать?
Бранд
Да, отдам.
Видение
Но Бранд!..
Бранд
Я должен.
Видение
Будет список жертв продолжен:
рядом с сыном ляжет мать
убиенная.
Бранд
Я должен.
Видение
Погасить огонь свечи...
День похоронить в ночи
и земных плодов не рвать...
Песню закопать в могилу!
О, не много ли, мой милый?
Бранд
Не упрашивай. Так надо.
Видение
Да, но какова награда?
Столько приложить усилий,
чтоб в конце тебя убили!
Бранд
Я не для наград старался,
я не для побед сражался...
Видение
Для толпы из подземелья.
Бранд
Пусть один задастся целью -
он поднимет всех людей.
Видение
Подвиг для чужих детей!
Бранд
Сильный тот, кто одинок.
Видение   
Одиноких выгнал Бог
огненным мечом из Рая!
Долго ли Адам твой мог
жить в Раю, забот не зная?
Бранд
Бог нам дал стремлений путь!
Видение с грохотом исчезает. Там, где оно было, расстилается
теперь туман. Издалека разносится резкий, пронзительный возглас.
Голос Видения
Смерти предан! Жизнь забудь!



Бранд
(с минуту стоит молча, в забытьи)
В облака, в туманы взмыла,
будто ястреб острокрылый...
Только палец дай задеть,
будет всей рукой владеть
оборотень-компромисс!
         
Герд
(появляется с ружьем)
Видел ястреба?

Бранд
Как  раз...

Герд
По горам то вверх, то вниз
вслед за ним... Вот цель для нас!

Бранд
Не поможет здесь ружье
тщетно рвение твое.
Ястреба свинец не ранит,
мимо цели пуля прянет.
Снова он взлетит живой —
и поманит за собой.
               
Герд
Не безумна я — хитра!
Сто я взяла вчера
у того, кто круглый год
по горам оленей бьет —
пуля в нем из серебра!..

Бранд
Целься же верней.
(Хочет идти.)

Герд
Твой шаг
как-то  стал неровен, странен.
Что  с тобой, скажи.

Бранд
Я ранен.

Герд
(приближается)
Почему ты бледен так?
На виске горит пятно.

Бранд
Я убит. Убит толпой.
Весь народ был заодно.

Герд
Ты был сильный, молодой,
голос твой был звонок, чист,
а теперь шуршит, как лист
на ветру...

Бранд
О, все и вся!

Герд
Что толкнуло их?

Бранд

Герд
Я ошиблась, так нельзя!
Думала, обыкновенный
поп-зануда на селе,
и плевать-то я хотела!
А ведь ты — иное дело,
выше всех ты на земле!

Бранд
Сам уже я верил в это!..

Герд
Руки покажи мне!
Бранд
Руки?
          Герд
От гвоздей остались меты...
След позорной крестной муки.
Тернья впились от венца,
льются пот и кровь с лица.
Я ребенком от отца слышала: в чужой стране
в чужой стране
был замучен тот, другой.
Видно, все наврал он мне,
ты - Спаситель!
          Бранд
               Прочь поди!
          Герд
Преклониться пред тобой
я должна...
          Бранд
            Не подходи!
          Герд
Жизнь свою ты отдал нам.
          Бранд
Брось ты! Я не то что вас -
душу я свою не спас!
          Герд
Вот ружье. Возьми, убей!
          Бранд
     /качает головой/
Нет, убитым быть честней.
          Герд
Не тебе!.. Твоим рукам
Больно. Вот следы гвоздей.
Ты воскреснешь! Ты велик,
ты - избранник-проводник.
          Бранд
Червь, который гложет прах!
          Герд
     /смотрит вверх, облака редеют/
Что ты видишь там, в горах?
          Бранд
     /смотрит под ноги/
    К Небу первая ступень -
не дойду я: раны, Тень...
          Герд
    /настойчиво/
Нет, ответь, что там, в горах?
          Бранд
Туч завеса пала вмиг.
          Герд
В небо впился Черный пик.
          Бранд
      /смотрит вверх/
Черный пик? То Ледяной
храм поднялся к Небу.
Герд
           Да!
Все же ты пришел сюда.
          Бранд
Нет, неправда! Прочь, долой!..
Я еще вернусь домой.
О, как я тянусь теперь
к солнцу, к нежности, к теплу,
в церковь всем открыта дверь,
там покой в любом углу.
      /разражается рыданиями/
Господи! Моих ты уст
слышал зов, а шел все мимо.
Речь моя, как струйка дыма,
растворялась пред Тобой.
Дай же мне перед концом
тронуть край Твоей одежды,
дай смочить уста вином
покаянья и надежды.
         Герд
      /бледнея/
Ты заплакал? Ах, о чем?
Так прерывисто дыханье!..
Ты лицо слезами сжег,
ты тепло мне подарил,
разума ожил росток
в солнце твоего Страданья.
Видишь, пастор горных льдин,
ризы падают с вершин!..
      /трепеща/
Что же ты не плакал прежде?
          Бранд
Путь во льдах закона крут...
               
Знаешь, я вершил свой труд
не задаром, а в надежде
сделаться скрижалью Неба.
Глупо! Я теперь бегу
к сказке, к дням тепла и хлеба.
Я еще рыдать могу
и молиться! На колени!
Тает лед!
     /Опускается на колени./
          Герд
   /украдкой глядит  вверх и говорит тихо и робко/
       У, тварь! Сидит!
На скале играют тени,
склон горы крылом закрыт,
злобно смотрит хищный глаз...
Но расплаты близок час,
дай всажу я серебро
мерзкой твари под ребро!
   Герд прицеливается и стреляет. Глухой удар, напоминающий
раскат грома, раздается высоко на горных грядах.
          Бранд
     /вздрагивает/
Что ты сделала?
          Герд
               Убит!
Я попала! Слышь, кричит?
Видишь, перья, пух кругом.
Гей! Он катится сюда,
будто страшный снежный ком!            
     /оба падают/
          Бранд
Грех отцов перед судом -
род не избежит суда.
          Горд
О, как вырос небосвод,
миг еще, он упадет.
Ну и что! Хочу быть  смолой
в час последний! Только вот...
Ястреба убить хотела  -
а загублен голубь белый!..
     /вскрикивает  в ужасе/
Мерзкий грохот... Тает лед!
       /Зарывается в снегу./
          Бранд
/извивается перед приближающейся лавиной
 и кричит в небо)
В смертный час пусть скажет Бог:
мог спастись или не мог
          тот, в ком воли guantum satis?
(Лавина погребает его и распространяется по всей долине.)

Голос
(в раскатах грома)
Только Deus Caritatis!

                (С норвежского)