неизвестная картина

знаешь Клод,
ведь я всего лишь плод
твоей фантазии,
ты рисовал меня сизым
на улицах Лондона
в карандашных эскизах.
и после на кисть -
мазок за мазком
был весь я нанизан.
об этой картине весть
пошла, когда ненароком
забыл ты меня убрать
по каким-то делам спеша
с глаз старого критика.
ох и любил он, других поучать,
как рисовать,
как кистью работать
выйдя за грань импринтинга.
потом обяснилось -
да, он бывшей маляр,
его штукатурка стала заботой
трем главным храмам
покрыв смога нагар
и времени спрятав драму.
до него, меня никто не видел,
хотя в тумане порой
чего не увидишь
(ты же, не скрою,
в тумане меня рисовал)..
теперь же,
моим лицом не удивишь
никого в округе.
и хоть люди другие
картины не видели той,
я как живой
хожу по кончикам их языков,
сплетенный фантазией снов ,
бьюсь в небе ночном луной.
ты счел ее (эту картину)
излишне рутинной
и выкинул пока длинных слов
критики не написали.
и вот я шедевр в подвале -
картинная галерея
одного гения -
захожу к людям в гости,
если по градусам Фаренгейта
сыщу сам себе одобрение
и если влажность не сильная.
а вы, посмотрев, говорите:
"эка важность"
и даже: "какое насилие
над моей личностью,
на тебя же смотреть неприлично".
зато в кулуарах
я стал уже притчей
во языцех практически.
они меня видят -
завсегдатае баров
пропустив пару шотов -
в Ницце в шортах
в Москве в штопаных валенках.
теперь Клод меня ищут -
коллекционеры, тратят нервы
пережевывая пищу для размышления,
которую ты им, как нищим,
принес в оловянной тарелке.
предвкушаю уже тот день,
когда чертом из табакерки
наконец появлюсь, выскочу
плюнув на влажность
и Фаренгейта важность,
рукава засучу.
но не пойду на торг,
а в сердце храма святого бдения
ликом к людям выставлен буду,
ведь не картинное дело
подвергаться иному труду.