Лунные стихи

Луна была безвидна и пустынна.
Хрущев на пенсии,  а  Кеннеди отстрелены.
С небес монеты звёзд пятиалтынные
блеск излучали без конкретной цели.
Отрубленные руки Че Гевары
тянулись к глоткам сытого отродья.
Земля по-прежнему имела форму шара,
жил «дядька» в Киеве, зрел овощ в огороде.
Восьмеркой становились двое в кубе,
и на небо не выли волчьи суки,
когда крутили в гарнизонном клубе
за разом раз «Бриллиантовую руку».
 Оленей свежевали чукчи в чумах.
Химеры сторожили Нотердам.
И стоили конфеты «Каракумы»
четыре пятьдесят за килограмм.

Была Сибирь безмерна и бездонна.
Взошла Луна на трон небесных сфер.
Я был один… одним из миллионов
кого тер в челюстях  эСэСэСэР.
Луна,  луна - лимонная царица.
 Не знаю точно, правда или  нет,
в Книге Судеб страница шевелиться,
едва к ней прикоснётся лунный свет.
И проступает суть предначертаний.
И что-то шепчет древний манускрипт.
Но нем сакральных строк речитатив.
Со Дня Творенья так есть. «Scripta mament».
И в эту ночь, там, где она царила
по два серебренных расплавленных кружка
Луна, как яд в мадере растворила
в двух миллиардах человеческих зрачках.
Я был не грамотен. Не знал и половины
букв алфавита. Был к себе не строг.
Мальчик – не муж. Сегодняшний мужчина
тогда во мне очухаться не мог.
Ещё свинец зародышем в утробе
недр земных готовился стать пулей…
той самой… Ну и надпись на надгробии
пока без цифры и сейчас…  а в том июле,
в ту ночь, в том месте, где рубеж с Китаем
примерно так же близок, как и Таллинн,
я на Луну смотрел. И мы читали
в глазах друг друга смысл сладкой тайны.
Шалили на границах хунвейбины.
Из искры чехов возгоралось пламя.
А я неграмотный читал. И букв картины
скрижалей лунных пропитали память.

Я, шестилетний, так был рад тому, что дожил
до этой ночи. Здесь. А где-то день.
Когда на лунную нетронутую кожу
упала человеческая тень.
Равнина цвета кукурузного початка,
где, не родившись, умирает звук,
в себя следов впитала отпечатки.
Следов людей… И разомкнулся круг.
О, эта сладость обладанья здравым смыслом!
Смерть волшебства мир делает понятным.
И  детство по-английски тихо вышло.
Летом. В июле.  В 69-ом.
Пришло понятие. Ведь я есть – «тоже люди».
И эти люди ходят по Луне.
Так есть. Так стало. Так навеки будет.
На той и этой лунной стороне.

Июль был зябок. Оводы жужжали.
Динамик радио гремел ведром порожним,
Очередное сообщенье: что сбежали
два зека. Что б все были осторожны.
Был голос диктора так строг и убедителен.
Звучали интонации знакомые
Всё повторял он: «Люди будьте бдительны!
Не выходите по ночам из дома».
Вновь «говорит Москва». В ней Л. И. Брежнев
колхозникам желал поднять надои…
и натовских зубов бессильный скрежет,
что сбит «B-52» над Ханоем…
что дружба братских стран социализма
как никогда крепка и горяча…
о том, как вся советская отчизна
готовиться к столетью Ильича…
Погода.  А потом опять про зэков…
Они ещё и вооружены…
И между делом, про двух человеков,
бродящих по окрестностям Луны.