Исповедь

Три ночи ехали, три дня
И молчаливая родня,

Я помню, ехала со мной,
Дед, мать, отец почти слепой.

В телеге скарб походный наш,
Жара, пустыня, грозный страж

Меня на лошадь посадил,
Украл должно быть, я просил,

Я, умолял, отдать родным,
Но он неумолимым был.

Закутал он меня всего.
До Самарканда самого

Он не сказал мне ничего.
Я больше не встречал его.

Меня держали взаперти,
Чтоб, думаю, не смог уйти,

И пищу скудную я ел.
Я, обездоленный хотел

Уйти на Родину свою,
 Которую я так люблю.

Но годы шли и вырос я,
Где прежняя моя родня?

Кто я? Откуда? Я не знал,
Об этом я и горевал.

Я был силён, хорош собой,
Был одержим мечтой одной

Уйти на Родину. Куда?
Сам я не знал. Я пас стада

И караван сопровождал,
При лунном свете я читал,

Но мысль одну лелеял я
Уйти в родимые края

И быть свободным, как орёл.
В чужой сторонке я обрёл

Уменье мыслить, я читал
Визирь мне книги завещал.

Он научил меня читать,
Учил и мыслить, и мечтать,

На многое глаза открыл,
Свободу он, как я любил.

Змея ужалила его.
Визиря нет. Я от него

И слова злого не слыхал.
Я очень долго горевал,

Надёжней друга я не знал,
Ночами плакал я, не спал.

Как без визиря мне прожить?
Не мог себе одно простить,

Что не сберёг его! Аллах! ! !
Меня увидел падишах!

Потрогал мышцы, шею, грудь:
«Погонщиком верблюдов будь»,

Сурово как- то он сказал.
Вот так погонщиком я стал.

Со мной жесток был господин,
Я ж совершенно был один.

Не мог обиды я терпеть,
Не раз по мне гуляла плеть.

И я однажды убежал.
Я наугад шёл, но догнал

Меня мой грозный падишах,
И вот тогда вселился страх

В мою истерзанную плоть,
Меня бы насмерть запороть

Мог ненавистный падишах,
Но как ни странно, спас Аллах!

Быть может пожалел меня?
Я говорить не мог два дня,

Не открывал затёкших глаз,
Дал падишах тогда наказ,

Меня у клетки посадить,
И так же, как собак кормить.

Тогда, я помню, заболел,
Я выл, как дикий зверь, хрипел,

Я никого не узнавал,
Свои я руки искусал.

Затем я замолчал, затих,
И в сей благословенный миг

Освободили вдруг меня,
Ещё три дня, три ночи я

У клетки тихо пролежал,
Но я не плакал, не стонал,

И будто не было меня,
Казалось вынес из огня

И положил у самых ног
Мой верный друг. «О, если б  мог

Из мертвых он воскреснуть вновь»,
Подумал я, и сразу кровь

Взыграла, и исчез вдруг страх,
И я увидел, падишах

Ко мне тихонько подошёл.
Он любопытен, коль пришёл!

«Силён и крепок»- он сказал,
Мальчишка, говорят мечтал

Пол царства враз завоевать?
Глупец, такому не бывать!

Но я позволю убивать,
Но я позволю изгонять

Заклятых недругов моих,
Соседей наглых и тупых».

«Эй, стража, унести юнца!
Послать за лекарем! С лица
Сведёт пусть лекарь синеву.
Кормить мальчишку, и халву

Ему на завтрак подавать,
И заставлять подольше спать.

Он будет воин хоть куда,
Пришлите лекаря сюда!»

Я выжил, воином я стал,
Я- падишаха защищал.

Стоял я грудью за него,
За господина. Каково

Мне было зверя защищать?
Но по ночам я мог читать,

Я  мог гулять в его садах,
Со мной был ласков падишах.

Но мне был ненавистен он,
Мой падишах так был смешон…

За храбрость он ласкал меня
И, даже, посулил коня.

Хитёр был падишах и глуп,
Ведь знали все, что был он скуп,

Но я мечтал конём владеть,
И мне, невмоготу , терпеть

Уж стало россказни глупца,
А он задорил без конца,

На бой жестокий посылал.
Я- бился за него, страдал,

Спасал от нечисти его
Тирана, зверя своего.

Не выдержал однажды я
И сабля острая моя,

Все предъявить смогла права,
Упала зверя голова.

Но каюсь, я украл  коня
И не догнать теперь меня.

Но милостив Аллах! Я – вас
И встретил в самый трудный час.

Ваш караван увидел я…
У вас в руках судьба моя..

Всё без утайки вам сказал.
И, воин вздрогнув, замолчал.