Осенние листья

Как павшие, зрачки смежа,
ладони лиц к земле прижав,
не возмущаясь, не дыша,
простерлись листья;
их истощили солнца жар,
толчки дорожных шпал и жал
молвы; им сердце сжал
сухой и мглистой

страх осени. Пришла пора
им вырядиться на парад.
И каждый – в ужасе, но рад
упасть на землю.
За листопадом – листопад,
и приближается распад,
и, в ожидании расплат,
бессонно дремлют…

Падение во тьму и вниз
воспринимает каждый лист
(хоть предсказуемо и близ),
как крах, как драму,
что исполняется на бис
без зала, сцены и кулис.
Их профессиональный риск –
при свете рампы

молчать. Молчание, как визг
из плотно сжатых губ повис
и проливается на лист
как быт, как данность.
Перемещая верх и низ,
осенних пьес сюрреализм,
преображенных в гранях призм –
не смерть, а радость.

Топтать подошвами листву –
как бить ребенка по лицу.
В осеннем солнечном лесу
живые листья –
последней жизнью на весу,
они отчаяние несут
на равнодушный взгляд и суд,
без чувств и мыслей.