Обида Дона Педро, скачущего... Из Гарсиа Лорки

ОБИДА ДОНА ПЕДРО, СКАЧУЩЕГО НА ЛОШАДИ –
BURLA DE DON PEDRO A CABALLO

РОМАНС С ПРОБЕЛАМИ В ТЕКСТЕ
Хуану Кассоу

По долине Дон Педро
мчится.
Ай, как же рыдает
рыцарь!
Легко оседлал он лошадь
без уздечки и без удил,
всюду хлеба и поцелуя
искал, не жалея сил.
Раскрытые окна и двери
спрашивали у ветра:
«Ответь, почему он плачет,
бедный наш кабальеро?»

ПЕРВЫЙ ПРОБЕЛ

Под водой –
тишина светла,
а на речке –
луна кругла,
позавидовала другой –
той, что нам не достать рукой.
Две луны – красней,
чем камедь,
и кричит мальчишка:
«О, ночь,
ударь-ка в тарелок медь!»

ЕДЕТ ДАЛЬШЕ

И прибыл в далёкий город
бесстрашный рыцарь Дон Педро,
а город светился золотом
и морем зелёного кедра.
Это холмы Вифлеема?
Здесь брызжут сады по долинам,
здесь воздух так вкусно пахнет
разнотравьем и розмарином.
Сияют плоские крыши,
облака молоком налиты.
Дон Педро наш проезжает
под сводом арки разбитой.
Две женщины и старик
навстечу ему выходят
с лампадами из серебра,
и тополь роняет вроде:
«Нет, это не та гора,
нет, не Вифлеем совсем
с его оливковым морем.»
И добавил с ветвей соловей:
«Кто знает? Ещё посмотрим!»

ВТОРОЙ ПРОБЕЛ

Под водой –
тишина светла.
Над водой –
тени птиц, ветла.
В камышах
бродит призрак стылый.
Слышу звуки
гитары милой.

ЕДЕТ ДАЛЬШЕ

Две женщины и старик.
Идут на погост они
дорогою ровной, прямой.
Серебрятся лампад огни.
Им встретить пришлось нежданно
среди желтизны шафрана
Дона Педра мёртвую лошадь.
Лежала она, бездыханна.
Таинственный голос вечера
по небу блеяньем тёк.
Единорог беспечности
ломал на куски свой рог.
Огромный далёкий город
пылает в горящей муке,
идёт человек и плачет,
и с горя ломает руки.
На севере блещут звёзды.
Матросы поют на юге.

ПОСЛЕДНИЙ ПРОБЕЛ

Под водой
пропала краса,
звтонули все
голоса.
А Дон Педро, уснув на цветке,
что похож на замёзший рай,
позабытый всеми, лежит,
удивляя лягушек.
Ай!
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)

ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА
(1898-1936)

ВЫДУМКА О ДОНЕ ПЕДРО, ЕДУЩЕМ НА ЛОШАДИ
Романс на лагунах (Перевод Бориса СМОЛЕНСКОГО)

По траве обрыва
Скачет дон Педро.
Ай, как рыдает
Кабальеро!
Конь черногривый,
Где же найти нам
Хлеба, и ласки,
И светлой веры?
Окна пугливо
Спросили ветер:
Почему так плачет
Кабальеро?

Первая лагуна:

Под водой
Скользят слова.
По воде
Плывет луна
И другой завидует она,
Такой
Высокой!
С берега
Малыш курносик
Видит две луны и просит:
- Ночь, поиграй на серебряных тарелочках!

Дальше:

И в высокий дальний город
Прискакал уже дон Педро,
Где цветет миндаль на горах,
И в высокий дальний город,
Затонувший в рощах кедра
И черешен. Это - Первый.
Облака его и крыши
В нестерпимом блеске. Педро
Проезжает рваной аркой.
Вот две женщины и старец
Поднялись ему навстречу
В посеребренных одеждах
С непонятной плавной речью.
Совы загудели - нет!
А соловей - посмотрим!

Вторая лагуна:

Под водой
Струятся слова,
По воде плывет кольцо
Тени, пламени и птиц,
Птиц и пламени, и в зное
Зубы блещут белизною,
Если сказка больше были,
Если ласка больше боли,
Если в городе весна,
На каналах и на крышах,
Где горят в огне каштаны,
Знают всё, что надо знать,
Остроглазые гитаны,
О, певучая сосна
Обезглавленной гитары…

Дальше:

По дороге белой, свежей
Две послушницы и нищий
В посеребренных одеждах
Поднимаются к кладбищу
Между кедров.
Нынче утром ими рано
Найден мертвым у шафрана
Вороной остывший конь
Дона Педро.
Тайный запоздалый голос
Отлетает к небу, к небу,
То единорог молчанья
В боли проколол хрусталь…
А высокий дальний город,
Где цветет миндаль и порох,
Весь пылает, так пылает,
Что рыдавший человечек
Над землей бродить устал…
С севера - звезда Юпитер,
С юга - моряки да ветер.

Последняя лагуна:

Под водой
Лежат слова
В тине голосов свободных,
Тиной на цветке холодном,
А дон Педро позабытый
Ай! С лягушками играет!

НЕОБХОДИМО ЛИ В ПЕРЕВОДЕ ПОДМЕНЯТЬ ТОПОЛЯ СОВАМИ?

Перевод Бориса Смоленского из Лорки назван «Романсом на лагунах» в то время, как этот романс Лорка обозначил как романс с лакунами, то есть с пропусками в тексте, с сокращениями, купюрами, недосказанностями. Выражеие «по траве обрыва» можно допустить, хотя Дон Педро ехал по сельской дороге, а не по заросшему травой обрыву. Смоленский назвал коня «черногривым», и это тоже допустимо, хотя у Лорки такого эпитета нет. Конь у него мрачный, унылый и даже оказавшийся мёртвым. У Смоленского цветёт миндаль на гОрах, а не в горах, а город Вифлеем вообще исчез из перевода. Зато появились вдруг, нежданно возникли откуда ни возьмись ЧЕРЕШНИ. Вместо разговора тополей загудели выдуманные Смоленским совы. Вместо мальчика у него «МАЛЫШ-КУРНОСИК». Какая разница, какой у него нос или носик? Об этом испанский поэт ничего не писал. А две женщины и стрец у Лорки – не в «ПОСЕРЕБРЁННЫХ ОДЕЖДАХ», а « со свечками серебряными». Далее придумана ни на что не похожая фраза: «ПО ВОДЕ ПЛЫВЁТ КОЛЬЦО ТЕНИ (вместо стаи птиц над водой) и В ЗНОЕ ЗУБЫ БЛЕЩУТ БЕЛИЗНОЮ (нетзвестно, откуда это переведено, так как у Лорки ничего похожего нет).О чём ещё можно узнать из перевода Смоленского? О том, как «ГОРЯТ В ОГНЕ КАШТАНЫ», появились там и «ОСТРОГЛАЗЫЕ ГИТАНЫ», и «ПЕВУЧАЯ СОСНА ОБЕЗГЛАВЛЕННОЙ ГИТАРЫ». В оригинале у Лорки сосны нет. При переводе пропали свечи из серебра, но появилсяцветущий порох. А ведь быть ближе к оригиналу не мешала никакая рифма, она отсутствует Так можно ли текст Смоленского называть полноценным поэтическим переводом?..