Апостол. Фантазия на библейскую тему

Памяти апостола Павла посвящается

Восстань, Пророк, и виждь и внемли,
Исполнись волею Моей
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей!
                А.С. Пушкин

Автор полагает, что человечество недооценивает роль апостола Павла в становлении христианства и европейской цивилизации

Апостол

Фантазия на библейские темы

Содержание

1. Соглядатай
2. Встреча
3. Голгофа
4. Воскресение
5. Гонитель
6. Апостол
7. Эпилог


1. Соглядатай

Вечерний мрак, закатом пламенея,
накрыл своею серою чадрой
селения и нивы Галилеи,
даруя им полуночный покой.
Толпа, Христу внимавшая покорно,
рассеялась по хижинам. Дыхнул
низинами прохладою озерной
неслышный ветер.
Фарисей Саул
смотрел, как розово-лиловым цветом
уставший вечер тихо угасал,
высвечивая дивным силуэтом
причудливый узор далеких скал.

Адептом фарисейского уклона
среди первосвященников он слыл,
и Каиафой от синедриона
он соглядатаем направлен был
затем, чтоб тайно на холмах унылых
услышать новых проповедей слог
и трезво оценить, какую силу
явил в них новоявленный пророк.

Увы! Привычной трезвости суждений
Саул непринужденно изменил.
Поток неординарных впечатлений
его сознание нечаянно затмил,
когда в толпе восторженно блаженной
он слушал речь, как среди ночи свет,
прорвавшийся из глубины Вселенной,
чтоб утвердить евангельский завет.

Теперь, когда все стихло и уснуло,
и тишина торжественно царит,
сознанье возвращается к Саулу.
Он на камнях недвижно возлежит
и размышляет, взор направив в бездну
далеких и непостижимых звезд,
дарующих мерцанье безвозмездно.


О, Боже! Неужели мир так прост?
Настолько прост, что говорун-бродяга
берется объяснить толпе слепой
суть бытия,
что в нем порок, что благо,
таинство Смерти…
И любой изгой
все это принимает без сомнений,
и благодать он обретет вполне,
лишь потому, что этот нищий гений
твердит, не уставая:
«Веруй мне!».

Неистовою силой убежденья
был проповедник щедро наделен.
Но где его источник вдохновенья?
Откуда Веру сам черпает он?
Вопросов было больше, чем ответов.
Терзаясь мыслями, взволнованный Саул
глаз не сомкнул до самого рассвета,
и только на заре с трудом уснул.

Весь следующий день неудержимо
он торопливо преодолевал
неблизкий путь до Иерусалима.
И вот пред Каиафой он предстал.

Каиафа

Ну что, мой друг, какие впечатленья?
Каков «пророк»? Имеет ли успех?
Опасны ль нам его нравоученья?
Чем там он завораживает всех?
И не пора ли нам, Закон имея,
бродягу этого (как его звать?),
поправшего законы Моисея,
публично и примерно наказать?

Саул

Его все Иисусом называют.
Себя надменно он провозгласил
посланцем Бога, хотя каждый знает,
что послан будет нам Эммануил.
Он говорит неслыханные речи,
его с восторгом слушает народ,
за ним идут, с ним каждый жаждет встречи,
и это уже длится третий год.

Каиафа

Так чем же так любезен он народу,
какие ему радости сулит,
чем жертвовать готов ему в угоду,
какою истиной толпу он одарит?

 Саул

Тем бедным людям сладкими речами,
смирением и кротостью он мил,
умением овладевать сердцами
тех, кому прочно Веру он внушил.
Но самой неправдоподобной ложью
он не гнушался, обещая им
бессмертие души и Царство Божье,
где будет править Он с Отцом своим.
Их путь туда лежит чрез покаянья,
через молитвы, жертвы и Любовь
и к ближнему, и, вопреки желанью,
к врагу, пролившему родную кровь,
и к Богу, чье величие святое
без устали все время славит он,
не зная отдыха, не ведая покоя, 
как будто бы и впрямь на Божий трон
воссядет Сын, но лишь после того,
как в жертву будет принесен,
и за дела великие его
на небеса он будет вознесен. 

Каиафа

О, дух толпы – исчадие порока!
Ужели Богом избранный народ
не отличит бродягу от пророка,
не разберет где шелуха, где плод?
Уверовать душою во все это
немыслимо ни в шутку, ни всерьез,
хотя уже я это слышал где-то…
Так кто же он – безумец иль колосс?

Саул

Я сам себе подобные вопросы
порою ставлю, это не секрет.
Он внешне не походит на колосса,
и, очевидно, не безумец, нет.
Но тайной неуемного внушенья
искусно и давно владеет он,
а притчи, чудеса и исцеленья -
внушениям тем благодатный фон.

Каиафа

Какие чудеса? На пьяной свадьбе
сосуд с водою подменить вином?
Таких «кудесников» не сосчитать бы,
когда бы вдруг в один собрать их дом!
Иль сытно накормить толпу хлебами
из дюжины припрятанных корзин,
принесенных заранее руками
двенадцати нечесаных мужчин?

Саул

Не только это. Чудных исцелений,
содеянных его рукой, не счесть.
Он – дивный лекарь, в этом нет сомнений,
и искра Божия в нем явно есть.
Слепые чудом обретают зренье,
безумным разум дарит он навек,
и радостью свободного движенья
хромых он награждает и калек.

Каиафа

Ну что ж, мой друг, я вижу не напрасно
ты в Галилее время проводил.
Бродяги дух  коварный и опасный
тебя, как и толпу, заворожил.
А я, меж тем, имел еще надежду
тебя увидеть среди слуг своих,
готовых верно мне служить, как прежде,
в борениях тяжелых и святых
за чистоту закона Моисея,
которому всегда были верны
первосвященники и фарисеи,
все Авраама верные сыны.

Саул

По поручению синедриона
тобой я в Галилею послан был,
и все, что видел там, непринужденно
теперь тебе я честно доложил.
От правды я ни в чем не уклонялся,
и отвечал на каждый твой вопрос
так, чтобы ты не сомневался,
что дерзкий вызов брошен нам всерьез.
Его недооценивать негоже,
с ним будет спор нелегок и суров,
и я не стану почивать на ложе,
служить тебе, как прежде, я готов!


Каиафа

Ну, ладно. Отдохни теперь с дороги.
Должны мы службу верную ценить.
Я разделяю все твои тревоги,
но Иисуса нужно устранить!


2. Встреча

Немало долгих дней с тех пор промчалось.
Саулу часто приходилось быть
в иных местах, но все же вспоминалось
лишь то, что не дано ему забыть.
Он размышлял об истинной причине,
всегда объединяющей людей,
со страхом ожидающих кончину
и не желающих смириться с ней.

Но вот явился Иисус смиренный
и всем, кто верует, пообещал,
что в райских кущах где-то во Вселенной
им место есть!
И он туда их звал
ему присущей силой убежденья,
сплетенной из простых и мудрых слов,
с неистовою верой про спасенье,
сформировавшей этот мощный зов
к добру, любви, прощению и славе
Всевышнего - создателя всего.

(А, впрочем, Бога славит каждый равви,
и в этом вовсе нет заслуг его).

Саулу вдруг представилось возможным
природу человека изменить,
коль от пороков и стремлений ложных
его смирением и верой отвратить.
И чтобы каждого всегда любили, 
и чтобы вовсе не было вражды,
и чтобы люди счастливы все были,
не зная ни гонений, ни нужды.

«Глупец наивный!» - о себе нелестно
сказал Саул, очнувшийся от грез.
Ему ли не доподлинно известно,      
что мир вражды, насилия,  угроз,
безумных войн, злодейства и коварства,
жестокости, предательств и измен
был характерен для любого царства
и каждому вождю был вожделен? 


Ужель и вправду Иисус способен,
природу человека изменить?
В своих он в притязаниях нескромен,
но можно ли застенчивым прослыть,
провозгласив без всякого сомненья,
что он никто иной, как Божий сын,
пришедший в Иудею для спасенья,
которое дарует он один?
Пытаясь разгадать его секреты,
Саул был снова вынужден признать, -
вопросов было больше, чем ответов,
Но все об Иисусе разузнать
решился он во что бы то ни стало.
Накрыл рубищем жалким свою грудь,
чтобы ничто ему не помешало
с толпою слиться.
И скорее в путь!
 
Он шел настойчиво и неустанно,
пока закат пурпурный не поблек,
и под смоковницей у Иордана
пришлось ему соорудить ночлег.
Еще недавно здесь обряд крещенья
вершил неугомонный Иоанн,
изобличая грех и преступленья,
которыми известен был тиран.
Увы, тиран пророку не подсуден.
Борьба с грехом не принесла удач,
и голову Крестителя на блюде
сложил к ногам танцовщицы палач.

Теперь здесь Иисус скрывался где-то
от тайных соглядатаев властей.
Саул, едва дождавшийся рассвета,
обуреваемый игрой страстей,
не стал искать надуманных предлогов,
чтоб смело в стан апостолов ступить.
Он должен лично видеть сына Бога,
и с сыном Бога лично говорить!

Апостолы, собравшиеся вместе,
вели непринужденный разговор,
а Иисус один в пустынном месте
стоял, за облака направив взор,
когда Саул, повременив немного,
поближе к Иисусу подошел.

Иисус

А вот и ты. Благодаренье Богу,
Он, наконец, тебя ко мне привел!

Саул

Ты ждал меня? Ужель предвидеть можно
сюда мой неожиданный приход?

Иисус

Это для Сына Божьего несложно.
Мне многое известно наперед.
Когда на пыльных камнях Галилеи
ты истинам божественным внимал,
понятным рыбаку и фарисею,
тогда тебя легко я распознал
в толпе необозримой и несчетной.
Я над любой толпою властелин.
Мне люди покоряются охотно,
и только ты противился один.
В твоих глазах я не увидел Веры,
ты подвергал сомненью каждый слог,
хоть и старался я тогда сверх меры
внушить тебе покорность, видит Бог!
Но в тьме твоих мучительных сомнений
я угадал светящуюся нить,
и суть моих словесных построений 
пришлась тебе по вкусу, может быть.
Ты не похож на прочих. В нашу эру
откроется тебе особый путь.
Ты к истине придешь не через веру,
ты разумом постигнешь ее суть!

Саул

Суть истины в любви – ведь так Ты учишь.
Любовь без Веры тоже может жить.
Коль любишь ты, в ответ Любовь получишь,
и каждому дано счастливым быть.
Любите ближнего, врага любите,
и да царит всеобщая Любовь!
Ты гений, Иисус! Твое открытье
укажет путь в блистательную новь.
Зачем же Ты так долго и туманно
внушаешь Веры призрачный догмат,
Зачем Ты обещаешь неустанно
зубовный скрежет, страшный суд и ад?

Иисус

Ты прав, Саул. Когда-нибудь, возможно,
разумный и свободный человек
любовь познает, не клянясь подложно,
и будет благодать ему вовек.
Но не теперь. Тебе ли не известно,
что человек и алчен, и жесток,
способен поступать нечестно,
завистлив, жаден, зол и не далек.
Он не борец супротив искушений,
он обращает праведность во прах,
и от  бесчисленных грехопадений
его способен удержать лишь страх
не перед смертью, нет.
Она обычна
и неизбежна, это знают все.
И только, если каждый грешник лично
пред Господом во всей Его красе
предстанет в Судный День для приговора,
содеянного праведным судом,
то даже истребленная Гоморра
и Господом низвергнутый Содом
покажутся забавою беспечной
тем, кто геенной огненной объят
не временно, а навсегда.
Навечно!
Пусть знает грешник, что такое Ад!

Саул

Во власти безудержного порока
тираны часто проливают кровь.
Но допустимо ли карать жестоко
тому, кто исповедует Любовь?

Иисус

Я не жесток. Неправедным деяньем
никто на вечный ад не обречен,
коль искренним и честным покаяньем
очистит перед смертью душу он.
Людей безгрешных нет, но всем придется
свой грех, как боль живую ощущать,
страдать и со страданием бороться
и с нею перед Господом предстать.
Желаю я, чтоб каждый верил в это.
Я говорю про Бога и про грех,
и вечных истин мудрые секреты
становятся доступными для всех.
Словами и молитвами простыми
я каждому душой своей открыт…

Но люди верят мне, пока я с ними,
пока мой голос в их ушах звучит.
Когда приходит ночь, я ощущаю
что зерна Веры в них не прорастут,
и я тогда неистово страдаю
от чувства, что мой тяжкий труд
напрасным будет.

Саул

Миссию святую
ты на себя безжалостно взвалил.
Ее исполнить трудно, памятуя,
что в Иудее ты себя явил.
Здесь властвуют законы Моисея,
здесь почитаем каждый фарисей,
и свежую духовную идею
едва ль воспримет набожный еврей.
Но мир велик. Быть может, за морями,
где варвары убогие живут,
кочуя вслед за тучными стадами, -
там зерна Веры лучше прорастут.

Иисус

На почве той, где гумуса немного
дадут ли зерна благодатный плод?
Я в мир пришел по повеленью Бога,
чтобы спасти Израилев народ!

Саул
 
Судьбу народа этого веками
Всевышний опекает и хранит.
Священного Писания строками,
которыми здесь каждый дорожит,
все схвачено. Никто не принимает
любую мысль, отличную от той,
что в синагоге равви излагает,
суля молящимся надежду и покой.

А эллины? Их боги иллюзорны,
никто не верит в них уже давно.
Пусты их храмы, а молитвы вздорны,
их тешит только крепкое вино.
Великий Рим, не ведая забвенья
в молитве искренней, искать готов
патрициям любые развлеченья, -
кровавые сражения рабов,
пустые триумфальные парады
(им радуется и плебейский люд),
туник шелковых праздные наряды,
бесстыдных оргий откровенный блуд.
Пусты их души. Пленники в неволе
мессию с нетерпеньем ждут давно.
Народ бунтует. Это ли не поле,
в котором прорастет Твое зерно?

Иисус

О, нет, Саул! Кормить собак негоже,
коль наши дети вдоволь не едят.
К язычникам идти? Помилуй, Боже!
им проповедовать я был бы рад
после того, как наша Иудея
Уверует, и истина войдет
в сознание упрямого еврея.
Не зря мы Богом избранный народ,
и лишь от нас должно идти Начало
того, что обретет весь мир потом.

А между тем, в речах твоих немало
достойных мыслей, например, о том,
Что Рим уже созрел для новой Веры,
и эллинам наскучил их Зевес.
Мир на пороге христианской эры,
рождающейся волею небес.
История до этого не знала
таких невероятных виражей.

Как прежде мне тебя недоставало!
Средь дюжины избранных мной мужей
нет никого, чей разум просвещенный
способен был бы так уразуметь
суть моего служенья. Дар бесценный
тебе ниспослан Богом, чтоб иметь
возможность быть всегда со мною рядом,
мне в трудную минуту помогать,
советовать, когда мне это надо,
в опасном деле предостерегать.

Отныне будешь ты – Апостол Павел.
тебя к нам Провиденье привело,
чтоб ты моих апостолов возглавил.

Саул

Тринадцать – нехорошее число.

Иисус

Ты суеверен?

Саул

Нет, но суеверны
те, кто толпою ходят за Тобой.
Низки их нравы, а привычки скверны,
число их увеличивать собой
не стану я.
Служа синедриону,
нельзя покинуть Иерусалим.
и, повинуясь древнему Закону,
немыслимо его развеять в дым.

Пусть прелесть удивительного плода,
что вырастет из Твоего зерна,
познают благодарные народы,
как я уже познал ее сполна.
Сейчас Ты мирно странствуешь повсюду,
но недруги уже сулят беду.
Когда Тебе я очень нужен буду,
ты позови меня, и я приду.

 Иисус

Известны мне все беды и напасти.
Пути земного ясно вижу край.
Предательство, Голгофа, крест и страсти.
И воскресение.
Ну что ж, прощай.

3. Голгофа

Саул от Каиафы приказание
к нему прибыть внезапно получил,
и он без промедленья утром ранним,
как велено, в синедрион прибыл,
где высшая духовная элита
уже вершила свой неправый суд
над тем, кто проповедовал открыто,
взывая к новой Вере бедный люд.

Там Иисус стоял перед собраньем,
как бессловесный жертвенный телец,
безропотно ведомый на закланье,
неотвратимый чувствуя конец.
Глаза их встретились. Лишь на мгновенье
соединил их искрометный взгляд,
Но он не звал Саула ко спасенью.
Всепроницающий  смертельный яд,
как будто, овладел уж бренным телом
страдальца, обреченного судьбой
быть осужденным сбродом очумелым
на пытки и на смерть.
Дух мести злой,
присущий обличающим невеждам,
чей дикий нрав немилосердно лют,
не оставлял и проблеска надежды
на справедливый и гуманный суд.

Тут Каиафа сильно возбужденный
с Саулом начал трудный разговор.
 
Придать толпе настрой определенный,
чтоб Иисусу смертный приговор
был принят ею с должным пониманьем
просил первосвященник.
«Мир жесток,
но Иисус достоин наказанья
как  бунтовщик, и наглый лжепророк.
Возможно, что толпа не оценила
насколько он опасен и хитер.
Ей надо разъяснить, чтоб ясно было,
что проповедовал он явный вздор,
пустые суеверия, химеры,
способные навеять дикий страх
затем, чтобы разрушить нашу веру,
а Иудею превратить во прах.
Когда мы отведем его к Пилату,
пускай толпа кричит сильней всего
слова «Умри теперь, злодей проклятый!»
Иль проще, может быть: «Распни его!»
И пусть их крики не умолкнут прежде,
чем подтвердит Пилат наш приговор.
Иди, мой друг, и светлая надежда
да вселится теперь в твой грустный взор!»

Приняв приказ, как водится, покорно,
Саул ушел, когда синедрион
поспешно завершил свой суд позорный,
так и не поняв, Кто был осужден.

В душе Саула было ощущенье,
что ложно обвиненный Иисус
дал жителям немое повеленье.
Любой из них - будь то герой иль трус,
торговец, мытарь, судия, бродяга,
рыбак, священник, лекарь, астроном
шагают, спорят, молятся во благо,
но думают при этом лишь о Нем!
На улицах нестройными рядами
шли люди, ожидая встречи с Ним,
и многотысячными голосами 
гудел смятенный Иерусалим!

Все двигались к претории Пилата
безликою, огромною толпой,
где были рядом бедный и богатый,
почтенный муж и немощный изгой.
по площадям и улицам разлился
не в меру взбудораженный народ.
Саул в толпу невозмутимо влился
и с нею вместе двинулся вперед.

Перед дворцом отряд легионеров.
Один крикливый злобный фарисей -
приверженец традиционной веры
вдруг заорал: «Убей его, убей!»
Истошный крик иные вопли плодит.
средь ярых крикунов Саул узнал
тех торгашей, которых при народе
недавно Иисус из храма гнал.
Они вовек простить ему не смогут
того, что унеслись златые дни,
когда динариев так было много.
Их крик суров:
«Распни его, распни!»

Толпа вела себя довольно странно.
Саул искал глазами тех людей,
которые под возгласы «Осанна!»
кидали грозди пальмовых ветвей
под ноги Иисусу в знак почтенья,
когда Он, уважаем и любим,
не далее, как утром в воскресенье
с триумфом  прибыл в Иерусалим.
Теперь Его, лишенного свободы,
грозят публично на кресте распять,
Но хоть один бы голос из народа
решился на Его защиту встать!

Саул увидел бывшего калеку,
и, тихо подойдя к нему, спросил:
- Ужель тебе не жалко человека,
который твою немощь исцелил?

«Не жаль нисколько. Смертные не смогут,
как агнца, Сына Бога умертвить.
А, если что-то не угодно Богу,
то значит, никогда тому не быть!
Сегодня все увидят, как распятье
пред силою Господнею падет,
и Иудеи царь в роскошном платье
к народу триумфально снизойдет.
Архангелы, пришедшие незримо,
для нас жизнь Иисуса сберегут,
и в ужасе легионеры Рима
из Иерусалима убегут.
А над святой землей обетованной
златого века вспыхнет ореол,
когда Христос – Мессия долгожданный,
торжественно воссядет на престол.
Нас не страшит Пилата осужденье.
Сын Господа не может быть распят.
Коль будет смерть, то будет воскресенье,
и будет мертв поверженный Пилат.
Но чтобы эти ожиданья сбылись,
пускай казнит!»

Безумные огни
внезапно в его взгляде отразились,
и он вскричал:
«Распни Его, распни!»

Крик бывшего калеки был подхвачен
согласной с ним взволнованной толпой.

Саул, немало этим озадачен,
задумался и повернул домой,
при этом справедливо полагая,
что Каиафа зря его призвал.
Народ творил беду, того не зная,
что он синедриону помогал
казнить,
но не смутьяна, а пророка,
Мессию, Прорицателя, Христа,
Спасителя, гонимого жестоко,
Господнего посланца, чьи уста
несли народу Веру во спасенье,
Божественный евангельский завет,
и проповеди, притчи, наставленья,
которых до того не видел свет.
«Распни Его!»
И не было сомненья
у тех людей беснующихся в том,
что казнь – это начало воскресения,
которое изменит все кругом.

Войдя в свое просторное жилище,
Саул в изнеможении прилег.
Рабы внесли изысканную пищу,
но к яствам прикоснуться он не мог.
Терзаемый живым воспоминаньем,
он речи Иисуса повторял
и вещие слова, что на прощанье,
Саулу Он пророчески сказал:
«Известны мне все беды и напасти.
пути земного ясно вижу край.
предательство, Голгофа, крест и страсти.
И воскресение.
Ну что ж, прощай.»
Он все предвидел! Все идет по плану
в подробностях начертанному Им.
Голгофа ждет великого смутьяна,
и крови жаждет Иерусалим.

- А воскресенье? Неужели будет?
Саул себя задумчиво спросил.
И много ли архангелов прибудет
под шелест их неутомимых крыл,
чтоб воскресить усопшего мужчину,
казненного безумною толпой,
как Божьего единственного Сына,
страдавшего за целый род людской?

И ты безумец! – так себе поставил
оценку трезвую взволнованный  Саул,
но путь свой на Голгофу он направил,
откуда слышен был зловещий гул.
 
Гвоздями искореженные руки
к кресту уже прибиты палачом.
Христос, готовящийся принять муки,
уже не помышляет ни о чем.
Теперь все в прошлом – проповеди, речи,
слепых и бесноватых круговерть,
молитвы, споры, исцеленья, встречи…
А будущее – это только Смерть.

Как только крест с Его распятым телом
стремительно вознесся над толпой,
Голгофа на мгновенье онемела
и оглушила жуткой тишиной,
вдруг разорвавшейся всеобщим криком,
в котором слилось все - безумный страх,
отчаянье толпы в экстазе диком,
иллюзий сладких безнадежный крах,
молитв бесхитростных речитативы
мычанием заблудившихся стад,
сакрально-погребальные мотивы,
и горького раскаяния яд.

Толпа стонала в тяжком исступлении,
но начала немного утихать,
когда на солнце хмурое затменье
вдруг постепенно стало наползать.
И вот уже все смотрят на Светило.

Бросая скупо свой померкший свет,
оно, как будто, людям говорило
про некий неразгаданный секрет,
таящийся в том знаковом распятии,
где все еще живой Христос страдал.
Все люди замерли в тупой апатии,
и каждый чуда в страхе ожидал.
Последний луч угас, и тьма настала,
и звезды на небе непрошено зажглись.
Толпа в оцепенении молчала,
уставившись в таинственную высь.
Незримой волей поднебесной сферы
мрак властно воцарился на земле.
Исчезли в темноте легионеры,
распятие растаяло во мгле…

Свершилось чудо! Люди понемногу
пришли в себя, умерив страсти пыл.
«Христос спасен, благодаренье Богу» -
решили все, кто на Голгофе был.
Но первый луч, прорвавший затемненье,
надежду робкую решительно пресек.
Христос был жив,
но не было сомненья,
в том, что ему уж не поможет Бог.
Безвольное страдающее тело,
свисая с ритуального креста,
взывало к Богу, сетуя несмело
на тяжкий рок свой, и его уста
просили пить. На страшные мученья
нельзя было без ужаса смотреть,
и римлянин копьем, из сожаленья,
помог ему быстрее умереть.

«Что было суждено, то и случилось!» -
вслух произнес Саул, скорбя о Нем.
Толпа с Голгофы молча расходилась,
но каждый уже думал о своем.
 
Саул, закрыв глаза, лежал в полузабытьи,
но до утра заснуть так и не смог.
Cвершившимся трагическим событием
подведен окончательный итог
святого Иисусова  служения
на этой грешной страждущей земле.

Господь не даровал Ему спасенья.

Укрыв распятье в непроглядной мгле,
великий  Бог, как будто, приготовил
для действа этого достойный антураж,
но передумал.
Что-то Иегове
вдруг помешало, и ночной мираж
лучами пробужденного Светила
развеялся, распятье обнажив,
где безнадежный, жалкий и унылый
висел Христос, скорее мертв, чем жив.
Саулу вспомнилось, как ошалело
народ с Голгофы двигался домой,
и не было им никакого дела
до Иисуса. Был пророк такой,
да видно Богу был он неугоден,
и волею Всевышнего казнен.

Какой-то нищий громко, при народе,
провозглашал: «Нас облапошил он!
Мы верили ему, что он Спаситель
народа нашего, а он себя не спас.
Не зря Пилат, могучий наш правитель,
казнил его, чтоб не дурачил нас!»

Народ безмолвствовал, не возражая
тому, кто так отчаянно кричал.
Всем было все равно.
Толпа немая
бездумно двигалась.
Никто не знал
последствий казни этой необычной.
Не знал о том и страждущий Саул,
который в размышленьях непривычных
лишь рано утром кое-как уснул.

Ему приснился Иисус.
Как прежде,
Христос был светел, умудрен и свят
в своей непритязательной одежде,
спадающей от плеч до самых пят.
Он подошел к Саулу, и рукою
по-дружески приветствовал его.   

Иисус

Ты помнишь ли, Саул, как над рекою
нам довелось беседовать. Всего
коснулись мы. Полемикой разбужен
был разум, и сказал ты на ходу:
«Когда Тебе я очень буду нужен,
Ты позови меня, и я приду».

Тот час настал. Тебя я призываю
себе на помощь.

Саул

В чем Твоя нужда?
Ты был распят вчера, и я не знаю
чем можно мне помочь Тебе, когда
Ты появился в странном сновиденье,
в тот час, как тело у тебя мертво.

Иисус

Что наше тело? Чудное спасенье
дано душе нетленной оттого,
что Верою великой и святою
ознаменован был мой путь земной,
и неустанно щедрою рукою
дарил любовь я людям и покой.

Саул

Да, проповедь любви была бесценна.
Она могла бы переделать мир,
и наша жизнь была бы совершенна
когда б единственный ориентир
для наших всех поступков и деяний
был учрежден, и то была б Любовь!

Но Ты ушел, и от Тебя посланий
никто теперь уж не дождется вновь.
Ты растворился в небе бесконечном,
и скрылась проповедь Любви во мгле…

Иисус

Я не ушел. Я буду с вами вечно,
но нужен мне помощник на Земле.

Саул

Твои дела обречены забвенью,
коль скоро Ты безжалостно распят.
Голгофа ждала Твоего спасенья,
и не дождалась.

Иисус

Люди теперь спят.
И в ночь грядущую заснут, как прежде,
а ранним утром волею небес,
приверженные трепетной Надежде,
начнут провозглашать  «Христос воскрес!»
И этот клич, однажды прозвучавший,
повторен будет миллионы раз.
Просящий милостыню и подавший,
могучий царь и бедный свинопас,
суровый воин и бродяга жалкий,
муж-богатырь и нежная жена,
седой мудрец и наглая гадалка,
пропойца, пьющий бутыли до дна,
и праведник, чья пища хлеб с водою,
кудесник – маг обманчивых чудес
и толпы им обманутых изгоев –   
все будут восклицать: «Христос воскрес!»
 
Саул

Да Ты воскрес ли? Иль воображенье
одно лишь мне рисует облик Твой?

Иисус

Еще не состоялось Воскресение.
Я существую только лишь душой,
и этого достаточно для Веры,
которая в народе будет жить.
Но без святых знамений Высшей Сферы
нам не удастся Церковь укрепить.
Слепой толпе духовное начало, -
не более, чем синева небес.
Им, грешным, ценностей духовных мало. 
Им нужно, чтобы телом я воскрес.


Саул

Так и воскресни, коли Божья Воля!

Иисус

Она свершится, но твоей рукой.

Саул

Себя не вижу я в подобной роли.
Я не архангел Божий, не святой,
нет у меня ни посоха, ни жезла,
чтоб тлеющее тело воскресить.

Иисус

Достаточно, чтобы оно исчезло…


Саул едва успел сообразить,
что это значило, но в то мгновенье
сакральный образ растворился вдруг,
и тотчас же пропало сновиденье.

Всепоглощающий неистовый испуг
внезапно овладел душой Саула,
но в безмятежный розовый рассвет
его таинственная сила окунула,
и помогла ему найти ответ
на все его вопросы и сомненья.

Саул спокойно овладел собой
и понял, что свершит он воскресение,
коль так ему предписано судьбой!

4. Воскресение

Два странника шли под покровом ночи
туда, куда обычно иудей
идти без принужденья не захочет. 
То был Саул и юный Тимофей,
ведомые неистовым желаньем
исполнить повеление Христа.
Они уже успели здесь заранее
сокрыть свою повозку у куста
и тайно рассмотреть чужие лица
легионеров, присланных сюда,
чтоб не могла случайно приключиться
с распятым телом новая беда.

Их было трое. Вялая беседа
к полуночи и вовсе замерла,
но каждый бдел, чтоб голова соседа
к его плечу в дремоте не сползла.
Последнюю искру уже отсыпал
костер угасший в пепельный отвал.

«Нелегкий жребий, воины, вам  выпал»
Саул из тьмы свой голос вдруг подал.

-Ты кто таков?
-Лукреций я из Рима.
Мы с другом по торговым здесь делам.
Купцы-менялы Иерусалима
немало задолжали денег нам.
Мы должников накажем непременно,
тому порукой доблестный Пилат.
Он, кстати, рассказал нам откровенно,
что в пятницу невинный был распят
и что теперь во тьме вы сторожите,
чтоб тело мертвое никто не уволок,
и в полночь беспросветную не спите.

Хотя, какой от умершего прок?
Клянусь Юпитером, он вряд ли нужен
кому-нибудь, чтоб тайно его красть.
Нам захотелось принести вам ужин
да вместе с вами и отведать всласть.
Мой друг – эллин. Он родом из Итаки.
Густое кахетинское вино
он вам дарит, и далеко не всякий
вкушал его. Секрет вина давно
привезен Одиссеем из Колхиды,
где люди в этом деле – мастера.
Давайте пировать! Забудем все обиды!
Забудем все! За здравие! Ура!

Пока Саул торжественно и живо
легионеров воодушевлял,
усердный Тимофей неторопливо
напиток по сосудам разливал,
потом костер, коптящий сизым дымом,
копьем решительно расшевелил,
и ужин начался.

Великим Римом
он и наполнен, и напоен был.
Легионеры хором вспоминали,
как в Риме проводили свои дни,
как жарко их вакханки ублажали,
как в римских термах нежились они,
не то, что в этой дикой Иудее – 
Юпитером забытый уголок,
в котором правоверные евреи
пытаются, молясь, извлечь урок
из канувших в историю событий,
не ведая триумфа и побед,
веселья, буйных зрелищ и открытий,
любовных игр, числа которым нет,
и радости свободного общенья
свободных и раскованных людей.

Меж тем, не допуская промедленья,
вино в сосуды лил им Тимофей…

Когда все дружно выпили и съели,
и тлеющий костер совсем погас,
легионеры громко захрапели.

До первых петухов остался ровно час.

Небесный свод чернел кромешной тьмою,
усыпанной холодных звезд песком,
когда Саул и Тимофей тропою
к могиле Иисуса шли гуськом.
Но каждый шаг и каждое мгновенье
в них отзывались ужасом глухим.
Они страшились соприкосновенья
с тенями вечности, неведомыми им.
Огромными усилиями воли
они сумели страх свой подавить
и, напрягшись изо всех сил до боли,
массивный камень гроба отвалить.

Во тьме нащупав неживое тело,
они из гроба вынесли его.
Могила Иисуса опустела.
В ней плащаница.
Больше ничего.

К повозке пробираясь осторожно,
несли Христа Саул и Тимофей.
Звенела тишиною ночь тревожно.
Укрыв рогожей тело поплотней
и привязав его к повозке туго,
Саул слова напутствия сказал
и крепко обнял на прощанье друга,
который тотчас же повозку взял
и быстро укатил ее в пустыню,
где тело бренное захоронил
там, где оно покоится и ныне.

Меж тем Саул уйти не поспешил.
Он быстро растолкал легионеров,
чтоб шепотом им новость сообщить
о том, что ночью из небесной сферы
спускался ангел, чтобы воскресить
чудесною божественною силой
распятого Пилатом мертвеца,
после чего завзятые кутилы
бежали, как трусливая овца
бежит, гонимая неотвратимым
немилосердным пасторским бичом.

Потом Саул из-за камней, незримый
стал наблюдать.
Когда своим лучом
дневное восходящее светило,
едва коснувшись гробовых камней,
проснувшуюся землю озарило,
приблизилась красавица.
На ней
был траурный наряд, но не скрывал он
ее великолепной красоты.
Под скорбным полотняным покрывалом
угадывались нежные черты.

Неторопливым шагом приближаясь,
она к могиле близко подошла,
по сторонам пугливо озираясь.
Вдруг с удивлением она нашла,
могилу Иисуса отворенной.
Волнение не в силах превозмочь,
предчувствуя душою потрясенной,
что только что исчезнувшая ночь
была свидетелем деяния святого,
она остолбенела, не решив
идти ли, слепо повинуясь зову,
чтоб убедиться, мертв Он или жив,
или бежать отсюда поскорее.

Себя открыть красавице не смея,
Саул неслышно сзади подошел,
как высших сфер таинственный посол,
и произнес внушительно и внятно
простых два слова, волею небес
звучащие повсюду многократно
от тех святых времен:
«Христос воскрес!».

И удалился.
Долго Магдалина
смотрела уходящему вослед
волнуясь бурно и небеспричинно,
пока Его неясный силуэт
не растворился в дымке, как виденье,
и где-то за холмом совсем исчез.

Потом она, свидетель воскресенья,
народу возвестит: «Христос воскрес!»

5. Гонитель

Известие о дивном воскресении
с восторгом принял Иерусалим.
Все ждали Иисуса появленья
с надеждой, что он жив и невредим.
У храма постоянно возникали
людские толпы жаждущих чудес.
Уста  людей без устали шептали
слова «Христос воскрес! Христос воскрес!»
Всем не терпелось поскорей коснуться
живого, не распятого Христа
затем, чтоб вместе снова окунуться
в тот дивный мир, который неспроста
он рисовал им, веруя безмерно
в святую бескорыстную Любовь,
которая единственно и верно
их приведет в завещанную новь
такого вожделенного спасенья.

Но проходили дни, а Он не приходил,
и слухи о чудесном воскресении
утихли скоро.
Кто-то говорил,
что будто бы к ученикам однажды
Он как-то ненароком заходил.
Иные убеждали, будто дважды
в обители апостолов Он был,
и там обезображенные руки
показывал неверному Фоме.
Но говорили все это от скуки.
Никто не верил, что на том холме,
где бедный Иисус висел распятый,
не завершилась в муках жизнь его.

И только Стефан пристрастно и свято
твердил, не опасаясь ничего,
о том, что «Иисус – посланник Божий,
страдая тяжко за грехи людей,
был распят, но воскрес на смертном ложе.
Спаситель иудеев Моисей
спасал их от египетского плена,
а Иисус от гибели спасет
любого, кто с молитвой сокровенной
в Христову церковь, веруя, войдет.
Великое Христово воскресение
главней, чем ветхий прадедов закон!»

Такой хулы и неповиновенья
не мог перенести синедрион.

На экстренном публичном заседании
был оглашен жестокий приговор.
Его исполнить получил заданье
Саул, которого все знали с давних пор,
как рьяного поборника закона.
Положенного рвенья в этот раз
Саул не изъявлял определенно,
но отказаться выполнять приказ
он не рискнул.
Из самых оголтелых
и беспредельно набожных юнцов
собрал команду и взялся за дело.
Толпа зевак пришла со всех концов
встревоженного Иерусалима. 
Раздет был бедный Стефан догола,
привязан к камню, но неукротимо
он продолжал высказывать без зла
основы христианского ученья.
Команда добровольных палачей
собрала в кучу острые каменья
и с развеселым криком «кто ловчей!»
старалась камнем угодить точнее
по Стефану, который не молчал,
а искренне и злобы не имея,
просил у Бога, чтобы не карал
его убийц, не знающих пощады…

Последний камень брошен. Палачи
за преступленье обретут награду…

Саул добрался в дом свой, а в ночи
не смог сдержать нахлынувших рыданий.
Ах, Стефан, Стефан! Божий Человек,
убитый иудеям в назиданье,
чтобы они оставили навек
все помыслы свои о новой Вере,
взывающей к любви и доброте
и открывающей спасительные двери
в блаженный рай. К несбывшейся мечте
шел бедный Стефан просто, без оглядки,
чистосердечно возлюбив врагов,
его убивших беспощадно, гадко,
и он, Саул, был мысленно готов
стать рядом с ним под смертный град каменьев,
но, не решившись, молча наблюдал
как проводник Христового ученья
достойно в тяжких муках погибал.


С трудом Саул унял свои рыданья
и погрузился в неспокойный сон.
Но утром снова важное заданье
поставил перед ним синедрион,
где Каиафа подытожил сжато,
что, «несмотря на идиотский слух
о том, что будто бы воскрес распятый,
его бунтующий и вздорный дух
уж более людей не возмущает.
Его бездарные ученики
настолько глупы, что не понимают,
как дни их лиходейства коротки.
Один лишь Стефан был для нас опасен
своей неистовою силой убеждать
сюжетами пустых и лживых басен.
Теперь он мертв, но удалось бежать
его сторонникам, способным вскоре
доставить нам немало новых дрязг.
Нам ведомо, что этой грязной своре
дает свое убежище Дамаск.
Спеши и ты туда, Саул отважный,
и приведи обратно беглецов.
Мы им такой устроим суд однажды,
что зло искореним в конце концов!»

Саул склонился в знак повиновенья.
О, если б Каиафа только знал,
Какое совершится превращенье,
Саула б он в Дамаск не посылал!

6. Апостол

Саул, духовной жаждою томим,
в пустыне мрачной медленно влачился…
Жестокий город Иерусалим
уже давно за горизонтом скрылся.
Палило солнце жаркое нещадно.
Его сопровождающий отряд
тащился кое-как походкой стадной,
судьбу свою ругая невпопад.
Осталось до ближайшего колодца
совсем немного тяжкого пути,
но каждый шаг мучительно дается,
и с каждым шагом все трудней идти.

Саул, ладони к небу направляя
хотел себя молитвой укрепить,
но занемог, сознание теряя,
и рухнул наземь, разрывая нить,            
едва ли ощутимую доселе,
что связывала душу с бытием.
В его изнеможенном слабом теле
стучало сердце, но язык был нем,
земные образы, как призраки, исчезли,
и солнца свет, померкнув, увядал,
а тьма зловеще на душу налезла.
Почти, как труп, в пустыне он лежал,
когда в его угасшее сознание,
с души снимая непосильный груз,
в божественном заоблачном сиянии
явился  Сын Господний Иисус.

Иисус

Напрасно ты участвуешь в гонении
на бедных и несчастных христиан,
уверовавших сердцем в Воскресение.
Святой Апостольский духовный сан
тебе не позволяет изгаляться
над паствою Моею.

Саул

Боже мой!
Прости меня, дозволь мне попытаться
с молитвою смиренной пред Тобой
смыть тяжкий грех достойным искупленьем.
Я Стефана невинного убил,
и это роковое преступленье
оставило меня без всяких сил,
лишило безмятежности, покоя,
заставило безудержно страдать.

Но не Апостол я, хотя, не скрою,
в тот час, когда Апостолом назвать
меня решил Ты, было это лестно
услышать мне, но я тогда отверг
высокий сан, и было б неуместно
принять его теперь, когда померк
мой разум, а душа изнемогает
под тяжким гнетом смертного греха.

Иисус

Твой разум помрачен, душа страдает,
но к зову Моему она глуха
даже теперь, когда у новой Веры,
всемерно возвышающей Любовь,
сопливые подонки, изуверы
нещадно отрубают вновь и вновь
едва зазеленевшие початки,
уничтожая Мой священный труд.
Теперь Моих приверженцев остатки
в Дамаск от притеснителей бегут,
а Ты погоню дерзкую устроил,
которую Я вынужден пресечь.

Последний раз Я говорю с тобою,
и выслушай Божественную речь.

Я, Иисус, тебя  уже избавил
от всех грехов, гнетущих разум твой.
Отныне будешь ты – Апостол Павел,
глашатай новой Веры и святой.

Моим словам, Апостол, чутко внемли,
когда, ведомый волею Моей,       
ты будешь, обходя моря и земли,
воспламенять сердца простых людей
понятными и мудрыми речами
о Жизни, Смерти, Вере и Любви,
и паства прибежит к тебе стадами.
Не нужен бич, ты только позови!

Павел

О, Боже, не напрасно Ты наставил
меня на путь служения Тебе.
Послушно принимая имя Павел,
я, верный уготованной судьбе,
готов самоотверженно отныне
трудом Христову паству умножать,
рассказывая всем о Божьем Сыне,
к Любви не уставая призывать.

Иисус

Старательным апостольским служеньем
ты в лоно церкви паству соберешь
и, вопреки, жестоким притесненьям
дорогу безупречную найдешь
к сердцам людей, уверовавших свято
в то, что еще вернется Божий Сын
и в Царство Божье поведет когда-то
достойных рая праведных мужчин
и кротких жен послушных и смиренных,
а прочим уготован вечный ад.
Нетленным душам из останков бренных
в раю не будет места всем подряд.

Павел

Когда ж вернешься Ты, о, Боже правый?
Все будут спрашивать меня о том.

Иисус

Сам Бог-отец в лучах великой славы,
кому подвластны молния и гром,
Создатель сущего, Творец вселенной
еще пока не ведает того,
о чем меня спросил ты. Откровенно
скажу тебе – не спрашивал Его
о времени пришествия второго
на землю грешную.
Да и не в этом суть.
Армагеддон, увы, по воле Бога
свершится на земле когда-нибудь.
Суть в том, чтоб люди грешные боялись
небесной кары за свои грехи
и оттого грешить остерегались,
и не остались слепы и глухи
к твоим, Апостол, искренним посланьям,
несущим людям Благость и Любовь.

Павел

Пройдут года, и, если предсказанья
не сбудутся, им не поверят вновь.

Иисус

Уверуют. На два тысячелетья
готов я поручиться. Мир жесток.
Во дни суровых войн и лихолетья
поверят все, что милосердный Бог
спасет их души.

Только иудеи
не примут новой Веры никогда,
и преданные догмам Моисея,
они верны останутся всегда
его неколебимому Закону.
Напрасен был подвижнический труд
служенья Моего. Их не затронул
урок Голгофы, и неправый суд
не возбудил в их душах состраданья,
а лишь вопрос – воскреснет или нет?
Тебе, Апостол, предстоят скитанья
по странам, где евреев вовсе нет.
Не повтори мою ошибку, Павел.
Покинь родную землю навсегда.
О, будь Я жив, навеки Я б оставил
Мой край родной и отошел туда,
где набожность людей не так глубока,
где люди склонны верить чудесам
и сводам правил нового урока.
Ты, Павел, говорил об этом сам
во время нашей встречи.

Павел

Да, когда-то
посмел давать Тебе я свой совет.
Я убеждал тогда Тебя завзято,
в том и теперь моих сомнений нет,
что мир велик, и где-то за морями,
где варвары убогие живут,
кочуя вслед за тучными стадами, -
там зерна Веры лучше прорастут.

Иисус

Не торопись. Немало лет промчится
пока наступит варваров черед.
Великий Рим. Богатая столица
империи латинян тебя ждет.
Эллины с их ничтожными богами
велеречивых проповедей ждут.
Иди туда, и эти люди сами
под свод церквей восторженно войдут.
Святой ориентир даю тебе отныне.
Ты грамотен. Ты римский гражданин.
Ты верен мне, и ты силен в латыни.
Упрочить Веру сможешь ты один!

Павел

О, Господи, клянусь…

Но в это время
Видение исчезло. Иисус,
на Павла возложив святое бремя
и невообразимо тяжкий груз
апостольского славного служенья,
незримо растворился, как мираж…

И, крестным осенив себя знаменьем,
Молитву молвил Павел: «Отче наш…»

7. Эпилог

Промчались тридцать лет.
Апостол Павел,
отвергнув радости земного бытия,
Христа везде неутомимо славил
и, посетив заморские края,
везде творил церковные обряды
и к новой церкви души приобщал,
не требуя ни славы, ни награды,
ни почестей, ни денег, ни похвал.
Везде, куда нога его ступала, -
на Мальту ли, в Эфес или на Крит,
Христова церковь тотчас возникала,
и верным путь к спасенью был открыт.
Ему грозили смертью иудеи,
его в темницы прятали цари,
но неустанно зерна Веры сея,
вещая от зари и до зари,
он из Христовых поучений хмурых,
из проповедей, заповедей, притч 
образовал церковную структуру,
которую немыслимо постичь.
Не опасаясь бурь и расстояний,
передвигаясь морем и пешком,
он языком апостольских посланий
рассказывал язычникам о том,
как Божий Сын Христос на свет родился
и долго наставлял израильтян,
внушая Веру.
И теперь открылся
для верующих из различных стран
путь благодатный к Богу,
ко спасенью,
к великому бессмертию души,
и светлое Христово воскресение
тому порукой.

Речи хороши,
но поначалу новое познанье
давалось трудно. Многим не понять
зачем эллину нужно обрезанье,
чтоб сердцем и душой Христа принять.   
Пытаясь в этом деле разобраться,
стал думу думать Павел, и решил, -
язычники не станут обрезаться,
и действо это твердо отменил,
чем вызвал, очевидно, возмущенье
других апостолов, которым невдомек,
что Павел принял верное решенье
и всем потомкам преподал урок
такого компромисса непростого,
который судьбоносен и велик.

Христос об обрезании ни слова
не произнес, и каждый ученик,
прилежно слушавший Его заветы,
был безотчетно солидарен с Ним.
Чтоб до конца разубедить их в этом,
вернулся Павел в Иерусалим
и доказал в бескомпромиссном споре,
поддержанный апостолом Петром,
возглавившим апостолов в соборе,
что нет нужды настаивать на том,
чтобы язычник делал обрезанье,
вливаясь в христианскую семью.

И стали на языческих собраньях
Христову Веру чтить, забыв свою.

С тех давних пор произошло немало
событий бурных в жизни христиан.
Не только римляне, но дикие вандалы,
в империю войдя из разных стран,
примеривали очень осторожно,
учение Христово на себя.
Еще Нерон, витийствуя подложно,
уничтожал, нимало ни скорбя,
апологетов христианской Веры,
не пожалев при этом вечный Рим,
сожженный им, чтобы предпринять меры
и христиан развеять, словно дым,
но было всем уже тогда понятно,
что зерна новой Веры проросли
и что, воссоздаваясь многократно,
войдут побеги эти в лик Земли.

В тот беспокойный час апостол Павел,
устав от гона, травли, и смертей,
вновь к эллинам, в Эфес свой путь направил,
где давний друг епископ Тимофей
уже давно готовил ему встречу
и с нетерпеньем этой встречи ждал.
Епископа взволнованные речи,
их откровенность, сила и накал
не оставляли паству безучастной.
Апостол Павел высоко ценил
Его подвижничество, разум ясный,
И вдохновенных проповедей пыл.

Давным-давно в далекой Иудее
был вхож Саул в гостеприимный дом,
где в юноше пытливом Тимофее
он находил отраду, и о нем
с его родителем, эллином благородным,
женатым на еврейке молодой,
беседовал тогда Саул бессчетно,
о просвещении, морали, а порой
они к беседе звали Тимофея,
который между делом, иногда
подкидывал им свежую идею,
но скромен был при этом, как всегда.

О первом с Иисусом разговоре
Саул, вернувшись в Иерусалим,
восторженно и с искрою во взоре
поведал Тимофею. Вместе с ним
тогда они мечтали сокровенно
о мире, где не будет литься кровь,
и, как Христос взывает, во Вселенной
повсюду будет царствовать Любовь.

Эту мечту спасти они решили,
когда Христос невинно был распят,
и судьбоносный подвиг совершили,
о чем святые письмена молчат.
Тот подвиг положил всему начало,
он совершен был Волею Небес,
после него повсюду зазвучало:
«Христос воскрес! Воистину воскрес!»
Кричали так и братия, и сестры,
да только мир Любви им не свершить.
Спасенная мечта нуждалась остро
в тех, кто ее сумеет воплотить.
И Павел с Тимофеем воплощали
Всю жизнь свою спасенную мечту.

Теперь, когда они уже познали
успех и горечь на своем посту,
когда от старости уже ослабли руки,
но очи все еще искрою жгут,
в Эфесе после длительной разлуки
они беседы с нетерпеньем ждут…

Тимофей

Поклон тебе, апостол долгожданный!
Как ты преодолел тернистый путь
От Рима до Эфеса?

Павел

Постоянно
я двигаюсь, мой друг. И в этом суть
моей работы.
В каждом новом месте
я вижу лица новые людей
и приглашаю их собраться вместе
затем, чтоб рассказать им без затей
про Веру, про Христа, про воскресение.
Они внимательны к моим словам,
и потому мои передвиженья
меня не тяготят.
Моим годам
ходьба пока еще вредить не может.
Вредит другое.
Вот уж много лет
меня тревога постоянно гложет,
и ей в душе моей исхода нет.

Тимофей

Что тяготит тебя, наставник и учитель?
Твоим делам сопутствует успех.
В империи великой каждый житель
наслышан о тебе, ты на устах у всех.
Ты создал Церковь. В городах повсюду
туда все чаще сходится народ.
Ты Веру дал молящемуся люду.

Павел

Моих трудов едва рожденный плод,
Христова Церковь, тягостным недугом
успела занемочь. О нем пока
никто не ведает, и только другу,
чья сильная и добрая рука
надежной мне всегда была опорой,
могу о том недуге рассказать.

Тимофей

О нашем откровенном разговоре
уж много лет я мог только мечтать.

Павел

Послушай, Тимофей, недуг ужасный
внедрился в церковь и бунтует кровь.
Его последствия весьма опасны.
То – ненависть, а значит, нелюбовь.

Тимофей

Коль ненависть – болезнь, наверно, ею
Любой на этом свете поражен.

Павел

Любой, но не Христос.
Его идея
воистину бессмертна. Только Он
провозгласил Любовь всеобщим благом,
доступным каждому и данным всем.
Одна Любовь живительною влагой
способна осчастливить,
и никем
до Иисуса не провозглашалась
вся грандиозность миссии Любви
к друзьям, и ко врагу. И мне казалось,
что это главное.
Ну, назови,
что можешь ты в учении Христовом
значительнее что-нибудь найти?

Тимофей

Нет ничего важней в Завете Новом,
чем призыв ко Любви, и все пути
к гармонии душевной, благодатной
проходят чрез Любовь.

Павел

Спасибо, брат!
Если б ты знал, как это мне приятно
Услышать от тебя.
Иной аббат
про Царство Божье говорит охотно,
про ад кромешный иль про судный день,
в речах помянет Господа несчетно,
а про Любовь напомнить ему лень.
А в результате мы ожесточились,
владеет нами ненависть порой,
и то, к чему с тобою мы стремились,
становится несбыточной мечтой.
Где наша кротость, злу непротивленье?
Смиренными мы разучились быть,
к власть предержащим нет повиновенья,
врага мы не способны полюбить.

Да, нас преследуют. Повсюду стоны.
Я сам не в силах обуздать свой грех,
но не могу я полюбить Нерона.
Я ненавижу изверга и тех,
кто его зверствам молча потакает.

Тимофей

В Нероне дьявол. Дьяволы не в счет.

Павел

Ах, Тимофей, никто из нас не знает
и вряд ли хоть когда-нибудь поймет,
что значит Дьявол.
Это и опасно.
Пройдет, быть может, еще много лет,
Христова церковь укрепится властно,
и кардиналы очень много бед
народам принесут, провозглашая
своею волею кто дьявол средь людей,
невинных жертв безжалостно лишая
возможности защиты от судей,
уверенных, что перед ними дьявол.
Людей сожгут живыми на кострах.

Тимофей

Ты знаешь наперед, апостол Павел?

Павел

Да. И не только это. Вся в крестах
армада лютых воинов Христовых,
в попытках Иисуса гроб найти
по королей и кардиналов зову
ограбит все, что сможет, на пути.

Тимофей

Таков, увы, войны закон суровый.
Кто победил, того и правота.

Павел

Но это будет ведь поход крестовый,
и грабить будут именем Христа.
А что останется от христианства,
коль от него отнимется Любовь?

Тимофей

Пропитанное ханжеством пространство,
где правит сильный и где льется кровь.

Павел

Да, Тимофей. Ты отвечаешь точно.
Не хуже, чем хваленый Цицерон.

В борьбе лишенной смысла и порочной
воители враждующих сторон,
расколют Церковь, не подумав здраво, 
в надежде сесть на теплые места
и сцепятся за призрачное право            
по-своему читать слова Христа.

И в этой схватке дикой и жестокой
погибнет столько бедных христиан,
что я в печали скорбной и глубокой
готов отринуть свой высокий сан
и прекратить свое Христу служенье.

Тимофей

Апостол Павел! Ты теперь не прав.
Так просто не меняют убежденья.
Охолоди свой возбужденный нрав
и выслушай меня. 

Павел

Спокоен я.
Всю жизнь отдал я Церкви. Боже мой!
Ведь есть на свете Женщина, Семья,
досуги, развлечения, покой.


Я уже стар, но нет у меня сына…
Ах, Тимофей! Жаль, что не видел ты
как хороша Мария Магдалина,
предмет моей несбывшейся мечты.

Я был вблизи нее одно мгновенье.
Она была в печали, но тайком
взглянула на меня, и я в смятении
едва не прошептал слова о том,
как удивительны ее большие очи,
отображающие блеск небес,
изящен силуэт и бюст отточен…

Но прошептал я ей «Христос воскрес!»

Тимофей

Ты пожалел об этом?
Боже правый!
В ту ночь, когда у важного поста
легионеров мы увещевали, 
а вслед за тем усопшего Христа
безжизненное тело из могилы
вытаскивали, двигаясь впотьмах,
собрав в кулак оставшиеся силы,
бестрепетно превозмогая страх,
я твердо знал, как свято это дело.

Ты, Павел, убедил меня тогда
в том, что душа бессмертна, а не тело,
а труп не возродится никогда.
Мы оба знали, что народу надо
узнать о Чуде, чтоб поверить в то,
чему Христос три полных года кряду
учил народ свой. А тогда ничто
еще не говорило об успехе
Христовых проповедей. Только ты
решил расставить правильные вехи
на том пути, где свет Его мечты
померк во тьме Голгофы безысходной.
В ту ночь мы совершили не подлог,
а, завершая путь Его бесплодный,
создали Ему Церковь, видит Бог!
 
Павел

Бесплодный?
Да, пожалуй, это верно
ты обозначил, мудрый Тимофей.
Чудес и исцелений беспримерных
не сосчитать, но набожный еврей
в Христово мессианство не поверил,
хоть Иисус был твердо убежден,
что Царства Божьего златые двери
израильтянам лишь откроет Он.
Потом Он понял, что лишь заблужденье
вело Его по этому пути.

И не было обманом воскресение.

Нам без него б не удалось найти
наш трудный путь тернистый и замшелый,
преодоленный нами неспроста.
Похоронив безжизненное тело,
Мы воскресили Веру во Христа!

Тимофей

Да, Павел, судьбоносное решенье
Тогда ты принял.

Павел

Но, увы, потом
вместо того, чтобы начать служенье,
я учинил гоненье и погром.
Ревнитель Моисеева закона,
я долго Каиафе верным был,
и по велению синедриона
я Стефана безжалостно убил.
Никто, как он, не мог столь вдохновенно
нести Христову истину для всех.
Всю жизнь молю я Господа смиренно,
чтобы простил мне этот тяжкий грех.
Когда б он жил, Любовь торжествовала.
Он был способен полюбить врагов,
а мне смирения не доставало,
и сколько б о любви хороших слов
ни говорил я, ненависть порою
в душе не удается обуздать.
Ах, Тимофей, я от тебя не скрою
как тяжело мне с нею совладать!
Быть может, я и есть тому причина,
Что ненавистью так заражена
Христова церковь?

Тимофей

Церковь не повинна,
и совесть душу мучить не должна
тем, что присуще всем. Уверить смею,
что Иисус душою не любил
ни одного живого фарисея,
и явно ненавистен Ему был
торговец в храме, чей лоток убогий
он дерзко опрокинул по пути.
Ты, Павел, не суди себя так строго,
и людям ненавидящим прости
их грех невольный.
Все мы, люди – братья,
но дикий нрав наш враз не обуздать.
Готов Любовь Христову созидать я,
но только мне святую благодать
Любви всеобщей видеть не придется.
Она мне видится, как яркий свет
источника далекого, как солнце.
К нему идешь, а приближенья нет,
но каждый шаг упорного движенья
дарует ублажение, покой,
душевный мир и удовлетворенье
тем, что Любовь жива еще порой.
Да, мир жесток, и еще долго будет
царить хаос и проливаться кровь,
но христианство исподволь разбудит
в коварных душах светлую Любовь.
И в гущу сечи, где кинжалы остры,
придут однажды из различных мест
заботливые милосердья сестры,
и на косынках будет красный крест.

Павел

Ты веришь в это?

Тимофей

Нет, я это знаю.
 
И знаю я, что только ты один
нашел дорогу к Храму, не взирая
на то, что умудренный Божий Сын
определил апостолов двенадцать,
которым Он осознанно вручил
ключи от новой Веры. Но, признаться,
их вклад ничтожен. Только ты открыл
секрет воистину святого вовлеченья
в Христову церковь всенародных масс.

И что ж теперь? Прервав свое служенье, 
ты вознамерился покинуть нас?   
 
Павел

Прости меня, о друг мой самый верный.
И Ты меня, о, Господи, прости
за то, что я усталости безмерной
дозволил  выбор моего пути.
Я выбрал сам свои ориентиры,
и ношу выбирал я тоже сам.
Ужели я пред христианским миром
Иудой стану и Христа продам?
Мне суждено до дней последних славить
Святого Духа, Сына и Отца.
Чтобы на путь Любви людей наставить,
я крест нести свой буду до конца!

Я возвращаюсь воодушевленный
в греховный Рим, чтобы Христу служить… 
И постараюсь полюбить Нерона,
когда прикажет он меня казнить.