Признание в любви

Очередной скандал. Очередная попытка не видеть дождь за окном. Очередная сигарета, за которой даже не замечаешь, что в стакане вода, а не чай. Уговариваешь себя не думать о ней, интуитивно ощущаешь, что уже давно паришь по безмыслию. «Безмыслие – прекрасная пора неподконтрольного течения раздумий» - со дна сознания всплывают когда-то написанные строки. И пустота. Сейчас нету даже раздумий. Есть тень… Нет, даже не тень, скорее, проходящий сквозь сердце отснятый негатив; сквозь сердце, потому что сознание еще не в силах решить, какие кадры с пленки стоит проявить, а какие предать забвению навсегда.
Скандал был безоснователен, беспричинен… Просто выплеснулась накопившаяся усталость. Это неважно, это все пусто, это пройдет, даже осадок уйдет. Надо просто выспаться. Или докурить, пойти в душ, потом посидеть с бокалом вина над какой-нибудь книжкой. Да, она ушла. И что? Неужели она не вернется? Не может быть. Она не так слаба, чтобы сделать что-то необдуманное. Даже более того – она очень умна. Она понимает все то же самое, что и я. И гуляет сейчас где-то… В темноте… Милая моя… Снова прилив нежности. Снова в вакуум восприятия проникают звуки дождя.
Как же надоело мыслить образами! Но разве меня когда-нибудь устраивала голая конкретика, холодная четкость, повсеместная уверенность? Да нет конечно. Пойду, закрою окно.
А мысли все равно о ней, все равно. Перед глазами – ее образы. Да, именно образы. Десятки образов – попытка собрать ее воедино. Чем-то она напоминает музыку Баха, в которой одновременно могут звучать четыре разные и по духу и по настроению мелодии, сливаясь в единую волшебную неповторимую картину… Я могу описывать ее внешность, но это будут пустые слова. Она красива, да, это бесспорно. Но это необычная красота. Красота, которая исходит изнутри, перетекает по волосам, по ресницам, чувственным губам, нежной прекрасной шее и подвижным рукам во внешний мир, образуя вокруг нее нежную сеточку, обладающую удивительным свечением и ароматом… Или это чувствую только я?
И все-таки ночь. Мысли путаются, переплетаются со струйками дыма, уходят вместе с ними куда-то в теплоту потолка, играют, радуются, перепрыгивают друг через друга, смеются; белое, желтое, тяжелое, спускается чуть ниже, к подоконнику. Сползает по нему, медленно, смиренно, даже как-то величественно… Струйки дыма? Или все же мысль…в тяжелом дыму?
Что там, под потолком? Стены? Карниз? Не верю…не верю…не хочу. Нет, только не в слезы, только не ощущать эту всепоглощающую опустошенность внутри себя, эту горечь вокруг, темно-бордовые цвета, приторность перед глазами и замкнутость некоего абстрактного пространства…кажется, что в голове. Слезы… Слезы…
Тихо!
Слезы… Освобождения…от себя же в этой безжалостной темноте комнаты. Нет, почему же безжалостной? Теперь скорее умиротворяющей, обволакивающей тело…как ее присутствие рядом…как она сама…будто она здесь. Приятное спокойствие, музыка рвется изнутри, требует выражения, требует оживления, воспользуется любой малейшей возможностью ожить, реализоваться, поглотить эту тишину… Но нет, я знаю, что скажет мне эта музыка, я это знаю, чувствую, ощущаю. Я знаю, чьи слова она произнесет, какие чувства вырвет из недр, заставит кричать стены и замолчать ветер… Я знаю. Я уже. Уже лечу в ней, она без моей воли унесла меня за собою куда-то в степь… Нет, это уже не степь, это цветочный луг…красивый, утренний луг…под босыми ногами холодная роса, туман над речкой обвивает ветви ив, легкий запах полыни и ветер…свежий, ласкающий тело, свободное от всего, легкое, светлое… Дышу, дышу, сама того не замечая, полной грудью, отдавая всю себя дыханию, воздуху, проходящему через все легкие, уходящему внутрь, наполняющему и очищающему все нутро, всю меня, растворяющуюся в этом воздухе… Горечь. Горечь. Не от этого, не от этого дня, или ночи, может быть, не от этой жизни – прошлой. Горечь невольно потерянного, того, что уже не вернуть при всем желании. Обида. Обида на все… Как будто с размаху врезался в стекло дверное. Вроде как никто и не виноват, но безумно обидно. Хотя тут все-таки не так… Тут вина с обидой, на себя, на окружающую действительность. И вина и обида. Раздвоенность, непонятность. Сейчас все перекрылось, воспоминания покрыты белыми простынями, как мебель в старом доме, чтоб не пылились, но воспоминания лишь изредка встают такими белыми массивными тенями, хотя…
Ты находишь ключ, открываешь дверь, идешь по пыльному полу коридора, вот еще дверь, дверь в гостиную – открываешь. И вот они, все, разом, белые простыни, очертания, пыль оконных стекол, затхлый воздух. Вот они, эти привидения… И в каждой комнате… Сорвать простыни? Вновь провести рукою по старому креслу, старому письменному столу… Обнажить перед светом то, что так долго скрывалось и от себя самой… Да, воспоминания. Зачем? Зачем мне это сейчас??
Я сижу на полу. Мне не холодно. Только внутри где-то. Мне не холодно. Только внутри где-то… Безумно хочу кофе… С молоком, имбирем, ванилью… Вместо этого – лишь зашторенное окно с размытой картинкой за. Теперь действительно пустота. Изначальная и конечная. Пустота, остающаяся после высохших слез, после усталого дыхания, после изломанных рук и растрепанных волос. Пустота на грани с любовью.
Закрываю глаза. Хочу насладиться этой пустотой и звоном разбивающихся об асфальт капель дождя. Мы обе это слышим, мы обе это ощущаем.

Тихое…тихое…тихое…фиолетовое, голубое, дымчатое, невозвратное, относительное, холодное, холодное, холод…провал. Тихо.

Теплый мягкий ветерок. Сквозь закрытые веки ощущается свет. Сознание чисто. Все внутри абсолютно спокойно. Тепло. Чье-то тепло. Чьи-то руки лежат на плечах, дрожащие нежные губы касаются моих. Я открываю глаза, хотя могу и не делать этого – я знаю. Это она. Раскрасневшаяся в тепле, с неугасшим взором, неугасшими волосами и стремительными руками художницы. Это она, она обнимает, обнимает и целует меня, так и провалившуюся в сон на холодном полу… Но все это уже действительно неважно. И эта ночь, и бред, и мысли, и сумбурность сна, и слезы и слово – любовь.
Тихо.