карибский карамболь

                посвящается знакомым котам

он манерно сидел на орехе грецком
и луну созерцал, правый глаз прищурив:
воплощённая грация старых нэцке,
заключённая в серой брутальной шкуре.
 
там, внизу, как всегда, пузырились страсти,
низвергали устои и драли глотки.
там сменяли друг друга фэншуй и кастинг,
передел атлантиды, дележ селедки…

он взирал на икринки созвездий, зная:
скоро небо заполнится свежей рыбой,
заискрится, заплещется, заиграет,
словно риф на невиданных им Карибах.

там, под деревом, трое – за хвост селедкин   
не на шутку схлестнулись (концептуально).
а по небу меж рифов скользили лодки,
было тихо, безветренно… клёв нормальный.

он молчал, пифагоровым сферам внемля,
только запах, ползущий по веткам снизу,
искушал и манил снизойти на землю,
заглушая дыхание горних бризов.

и, на миг оторвавшись от дум высоких,
он закинул свой невод в районе сечи,
скоммуниздив там хвост, заодно – молоки,
куртуазно вернулся к мечтам о вечном.