Годы странствий продолжение

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ продолжение.
Не верилось, что я встречаться буду
С такою нарумяненной зимой,
И это удивительное чудо,
Разляжется в тайге передо мной.
А по ночам преследовали думы,
И мчался всадник пусть без головы,
Встречаясь где-то с дочкой Монтесумы,
Хотя тогда он с нею был на вы.
И Д’артаньян улаживал раздоры,
Его боялся даже Ришелье,
И если появлялись мушкетёры,
Закуску делал  мастер Оливье.
А где-то за горами, за долами
Прославился божественный Ахилл,
С Троянцами, отважными врагами,
Встречался он, умерив грозный пыл.
Да, часто мне мерещилась Эллада,
И возвышался на Востоке Рим.
И где-то далеко, за эстакадой,
Кружился Александра едкий  дым.
И на восток стремились крестоносцы,
И, наводя какой-то антураж,
За рыцарями шли оруженосцы,
Но это  всё  фантазии, мираж.
И мы  теперь далёкие потомки,
Рассыпанные, в глубине веков.
Расхлёбываем, прошлого уроки,
И наломали мы не мало дров.
А по утрам унылые разводы,
И голоса крикливых сторожей,
Собрались представители народов,
Как разноцветье мелкого драже.
А были там евреи и цыгане,
И были там сыны кавказских гор,
И были украинцы, молдаване,
И много русских, явный перебор,
Я мало видел антисемитизма,
И может быть властям наперекор,
Судьба давала роли мистицизма,
Она актёр, и даже режиссёр.
Мы собирались медленным потоком,
Мы собирались у больших ворот.
Обиженные, всевозможным сроком,
Здесь собирались люди на развод.
И вдруг, о, чудо, всё зашевелилось,
Амнистию все ждали, только зря.
Начальство пред народом появилось,
Наверное, пришли в честь Октября.
Поставили пред всеми табуретку,
И начал наш культурник говорить.
А рядом с ним стояла малолетка,
Желающая мужиков любить.
- Стань Машка, повинись перед народом,
Пока Вышинский борется за мир,
И жизнь в стране всё краше год за годом,
Не будешь Машка, ты в мужской сортир.
И стала Машка, сняв свою рубашку,
И показала прелести свои.
А я хочу, чтоб стать подружкой вашей,
Эй мужики дрочите все……
Раздался хохот громкий в нашей зоне,
И начинали Зэки понимать,
Пока в кремле живёт одна персона,
Нам никогда свободы не видать.
И началось такое оживленье,
И стали нас из зоны выгонять,
Не соблюдая правил построенья,
Ведь надо мир в ООН оборонять.
Надежды нет на милости природы,
Не ждать амнистии из стен Кремля.
Ведь рабский труд так нужен на заводах,
В труде таком нуждается земля.
И пусть весь мир спокойно счастьем дышит,
Пока в кремле, учитель наш живёт,
Он, правда, наш народ совсем не слышит,
Зато к победе всех нас приведёт.
В моей стране  свободны только ветры,
Они нам новость каждый год  несут,
И вся страна сжимаясь в километрах,
Несёт в себе весь подневольный труд.
Отец тогда работал зав аптекой,
И доброта его была со мной,
К нему охрана бегала, как в Мекку,
Чтоб выпить там одеколон тройной,
Конечно всех поил он на халяву,
Для них всё это было лучше вин,
И не шмонала тщательно охрана,
Когда в кармане прятал плацетин,
А если эту гадость находили,
Препровождали вежливо в подвал,
А в карцере там мыши, крысы были,
А я мышей боялся и дрожал.
Однажды, и такое было дело,
Меня начальник по режиму ждал,
Но вот, пока он к телефону бегал,
В рабочий стол  подарок передал.
Но вот вернулся он, допрос начался,
И начал он  свой необычный шмон,
По доброму со мною он расстался,
Не зная, где запрятан был флакон.
Но вот, когда он это обнаружил,
Он вызвал и смеялся мне в лицо,
Возьми флакон, он тебе ведь нужен,
И обозвал  вдогонку хитрецом,
Ну, что ещё мне вспоминать придётся,
О чём ещё мне вспомнить довелось,
Из далека мне голос раздаётся,
О том, что в жизни плотно улеглось.
Какие песни пели на досуге,
Там заливался Толик соловьём,
О том, как цыган убивал подругу,
Но мы с тобой, товарищ, поживём.
Вдруг задрожала в воздухе Таганка
Она ворвалась, загрустила в ночь.