носок

я снимаю с себя осторожный носок,
мне навстречу выходит хромающий сок,
и не лезет кусок, и трепещет сосок,
и в сопливых кроссовках — дежурный песок.

и ширинка в штанах безнадёжно больна,
и на кухне плита неприятно бледна,
и стена - не стена, потому что страшна,
и слепые колготки, лишённые сна,

из-под томной тахты выползают на свет.
я смотрю, а в колготках — срамной пистолет!
и, хотя никого в этом городе нет,
я наружу бегу, чтоб услышать ответ

на вопрос, почему же все вещи больны?
почему выползает из белой стены
не похожий на женщину голос луны?
почему же ни бога нет, ни сатаны?

не ответит мне клён, потому что он слеп,
магазин не ответит под вывеской "Хлеб",
не ответит на кладбище с трупами склеп —
потому что весь мир безобразно нелеп...

я бегу, я иду, я лечу, я скачу,
я чего-то такого, наверно, хочу,
я от горя и счастья как гусь гогочу,
я ползу, я качусь, я несусь, я рычу.

и немыслимо вроде бы мне заболеть,
ни катушку на всю, и ни даже на треть.
надо тело мочалкой под душем тереть,
чтобы стих сей закончить и не одуреть.