Виноград, набивший оскомину

..Да, коньяк - это было то, что нужно. В самый раз. Именно вот так - с утра. И на голодный желудок. Поэтому, когда,после ночной смены, он вернулся с бутылкой в руках, - Давай помянем тётю Веру, - она молча собрала нехитрую снедь на маленький столик возле дивана и поставила два стакана. Да, именно стакана. И он не стал возражать. Подумала и добавила гроздь импортного винограда, которым её кто-то угостил... Не зная его давно усопшую родственницу, она искренне поминала просто Веру. Всякую Веру. Свою веру. Веру в их счастье....Закусывая только виноградом. Боль их последних дней давно набралась где-то внутри, под горлом...большим и твёрдым нарывом, который не давал толком дышать, а не то что глотать пищу...Пила и пила, молча, крупными глотками, чувствуя, как спиртное прожигает её насквозь, как твердеет нарыв, готовый уже выскочить пробкой, как шипят вокруг злые колючие пузырьки невысказанных слов. Теперь уж не вспомнить, от какой именно его фразы, жеста - прорвало... Позвони ей и скажи, что ты её любишь, сказала она. Он взглянул так, как будто она толкнула его с обрыва. - Что ты делаешь? Я люблю тебя! - он ещё пытался цепляться за сучья...Она почувствовала, как белеет. Швырнула стакан об пол, осколки разлетелись по всей комнате. Позвони Гале и скажи, что ты её любишь, повторила она. Он попытался её обнять. Она вырвалась, оставив пёстрый халатик в его руках, и ударила его в лицо. Ей стало жарко. Позвони. Или позвоню я, она стала нажимать кнопочки на своём телефоне. Этого он не ожидал. Он не знал, что ещё неделю назад она обо всём с Галей договорилась, и молчать больше не имело смысла. Они  оба, обманувшие её, теперь играли по её сценарию, сами этого не понимая. Его растерянное лицо дёргалось от каждого пиканья телефона, пока она набирала номер. Это было так противно, что она отвернулась, а он, напав из-за спины, попытался помешать ей. Но крупный, с литыми мышцами рук, сейчас он был слабее её, худенькой и гибкой. Сейчас её не остановил бы никто. Тебе что-то хотят сказать, выдохнула она в трубку, услышав дрожащий Галин голосок. И поднесла телефон к его лицу, глядя ему в зрачки. Он начал нести какую-то околесицу, от которой звенела мембрана. С той стороны были слышны ответные всхлипы...Ты скажешь это, смотрела она на него, я жду...Наконец, он понял - иначе не будет. И сказал. В трубке стало тихо. Всё, подумала она, самое страшное позади. И пошла из комнаты раздетая, босиком по осколкам стакана, не чувствуя боли. - Ты что! Порежешься, - он подбежал, подхватил её на руки, отнёс на диван, стал вытирать струечки крови с раненных стеклом стоп...Порежешься, думала она, если б ты знал, как ты резал меня на части, возвращаясь от другой, и неизменно, каждый день, с порога, искренне объясняясь мне в любви. Наконец, я избавилась от этой пытки - признаний в любви, которой нет. Порежешься, она  засмеялась. Порежешься, опять думала она и снова смеялась. Истерика, думала она, слыша, как собственный смех отражается где-то под высоким потолком и долго-долго не стихает...
...Когда она проснулась, в комнате было темно. Ей не нужно было включать свет, чтобы увидеть  его спящим...она помнила его и так в мельчайших подробностях. Пухлые губы мальчишки, смешно вздёрнутые брови...Лучше не буду, подумала она, и подоткнув под ним одеяло, тихо пошла за вторым, отдельным. Теперь будет так, подумала она, осталось всего несколько дней, ничего....Когда я научилась терпеть? удивилась себе. Тогда? В те жуткие мои годы? Когда сумела сказать самой себе слова, на много лет закодировавшие от надежд и бесплодных мечтаний? Нет, тебя, такую, никто никогда не полюбит. Запомни. Вот что она себе сумела сказать честно и прямо. И с тех пор много-много лет говорила только "нет". Всем и всему - "нет". И прежде всего - себе. Так ей было легче выстаивать одной, ни на кого не расчитывая. И когда она встретила его, ей были просто смешны нагловатые комплименты, взгляд, который она чувствовала спиной, дёргающийся кадык, если она снимала заколку, и русые, с медью и серебром  волосы волной падали на плечи...Смешной, думала она тогда, неужели он думает, что я поверю...интересно, насколько я старше?...Лет на восемь-десять? Да, где-то так. И я поверю?!...Какой забавный...
...Мужчины часто рассказывали ей свои истории, свои тайны. Сокровенное. Чувствовали, что можно доверять. Как человеку незаинтересованному, смеялась она. Он не был исключением. Как-то в отпуск, от нечего делать, она согласилась сходить с ним куда-нибудь. Они сидели в открытом летнем ресторанчике, она радовалась свежему морскому ветерку, многолюдью, пузырькам забытого любимого шампанского, сочному масляному закату. А он рассказывал о своей непростой жизни... Да, вот тогда. Взгляд его чёрных, как кипящая смола, глаз. Взгляд волка, попавшего в капкан и перегрызшего себе лапу...Он почувствовал, что зацепил у неё что-то внутри, стронул с места. Из глаз исчезла боль, осталась втягивающая в себя бездонная воля. В упор - У тебя глаза зелёные и прозрачные, как виноград....Нет, твёрдо  ответила она, тогда ещё не понимая, что да.....

...4.02. - она посмотрела на часы, прежде чем ответить на вызов.
- Что случилось?
- Привет...Я не мог не позвонить....Я хочу тебя видеть....Мне херово, Светка....
- Андрюша...поезжай домой...к Гале.
- Я не хочу...я не могу. Выйди. Я под парадным. Я подрался, у меня перебита рука...висит...не могу набрать код.
- Нет. Я не выйду. Тебе надо ехать домой....
О, эта его любовь к дракам, думала она, нажав "отбой". Сколько раз, когда он и она были ещё вместе...Когда это были ещё "мы", думала она. ...сколько раз ей приходилось сдерживать его всем телом, обхватывая его руками, зацеловывая ему лицо, расслабляя, расслабляя, расслабляя дикую волчью силу, исходившую от него, когда он, где надо и не надо, часто глупо и без всяких оснований, пытался физически сбыть когда-то нанесенное жизнью оскорбление...отыгрываясь на людях, правых или неправых, но, главное, которые были ни причём, она хорошо это понимала. Они ни причём......Когда они шли вдвоём тогда....Когда мы шли, думала она, перед нами все расступались, как перед летящими танками...Они, оба невысокие,  казались выше всех...она физически чувствовала, как её лёгкие ботиночки оставляют глубокие следы в холодном асфальте....Сколько лет мне не хватало этой силы, думала она тогда. Только стойкость была...Нечеловеческая стойкость.
...4.20. - На четвёртый по счёту за прошедшие двадцать минут вызов она ответила.
- Светка...выйди. Я только скажу тебе два слова, и ты сразу уйдёшь к себе....я прошу.
- Я не выйду, Андрюша.
- Ну прости меня...я очень перед тобой виноват...прости...
- Давно простила...
- И ты не можешь выйти ко мне на две секунды?!...
- Не могу. Главное, не хочу.
- Ты хочешь...ты хочешь меня видеть...Скажи да. Или пошли меня на ...!
- Нет.
- Это неправильный ответ...Или да, или пошли меня на ...
- Это мой ответ.
- Светка, мне херово...я должен тебя увидеть...
- Нет.
Она отложила в сторону телефон, включила свет, нащупала виноград в медной расписанной эмалью  тарелочке с ажурным ободом, и не сводя глаз со светящегося экрана вибрирующего вовсю телефона, ягодку за ягодкой, съела большую сладчайшую гроздь, ожидая пока он угомонится и перестанет ей звонить...
...4.50. - она ответила на очередной вызов, понимая, что он не сдаётся. И долго слушала его уговоры в трубку, ничего не отвечая, думая о том, что сильно натёрла язык крупными виноградными косточками...Оскомина, подумала она.Надо будет нагреть чайник и сполоснуть рот тёплым...
- Почему ты молчишь?...Я подохну тут без тебя...
- Оскомину набила...язык болит. И ты...не подохнешь.
- Нет?
- Нет.
Он растерялся, подумала она в возникшей паузе, не знает, что делать. Прямо, как тогда...Прямо, как тогда, когда она, связанная с ним невидимой прочной нитью, почувствовала, что он сейчас не на работе, как должно было быть по времени, и не думая, что делает, набрала его номер. Высоко сижу, далеко гляжу, не пей пиво, козлёночком станешь, пошутила она в трубку. - Ты где?! - в голосе звучал испуг. ... Потом, вернувшись как-то из командировки, он застукал её за царапаньем строчек на краешке газеты с телевизионной программы. - что это? - спросил он, прочитав

В медвяном ковшике луны
Раскачивались плавно мы,
Незамечаемы, окружены
Угаром сожженой листвы,
Что поднимался, поднимался
Над амбаром...
И всматривались люди даром,
Пытаясь различить, где я, где ты...

...Не знаю, ответила она, по-моему, стихи... И тут же увидела взбешённый взгляд. - Я не люблю стихи. Я люблю только Высоцкого....Я и не заставляю, улыбнулась она, и не навязываю...
Он, не глядя на неё, вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью....потом было ещё много всяких подобных, на её взгляд, мелочей....после которых он начал самоутверждаться передо мной, думала она, грубо, с криком, матом, скандалами.....И нас больше не стало, вспоминала она, были только он и я.....А позже ещё и Галя....Присутствие кого-то постороннего в их отношениях она, конечно, почувствовала сразу. И по тому, что он начал лгать, и по деньгам совсем уж с "гулькин нос", которые он приносил в дом, по безумной, бешеной, невероятной постели, в которой не было теперь самого главного... Того, ради чего только и стоит-то, думала она, если разобраться. ......Ни о какой третьей она не задала ему ни одного вопроса, не уверенная ...Как-то вечером они оба спали. Он перед ночной, а она, чтоб не шуметь. И вдруг заработал его телефон, лежащий между ними. Спросонок она подскочила, взглянув на засветившийся экран. Попыталась разбудить его, что с трудом возможно было и в привычное время, а раньше - никак. Телефон умолк. А потом звонил ещё ровно десять раз. Она посчитала. Каждый раз вздрагивая и невольно взглядывая на экран. цифры, светившиеся на экране, с каждым звонком всё крепче впечатывались в мозг....Одиннадцать звонков, думала она. Это женщина. Мужчина бы не стал звонить одиннадцать раз подряд. Это женщина.
Объяснение было коротким. Когда он проснулся, она просто спросила, как её зовут, эту девушку, которая ему звонила........Он просил прощения. Обещал, что больше не будет. Говорил, что любит только её, Светку....- Зачем ты залезла в мой телефон?! - спрашивал он обречённо. ...Я не лазила, говорила она. И думала, надо быть мудрее. И совсем соглашалась, кивая. Я ведь люблю его, думала она, надо пережить. Пройдёт, всё пройдёт...А сердце стискивало и мяло, как мокрый гипс...

Как мокрый гипс,
Который плохо лепится,
Сползая вниз.
Так сердце бьётся
От нелепицы...
Предательство или каприз?...
Шлепок ладонью
Прямо по сердцу...
Разбилось вдрызг.
Из глаз наружу капли просятся
Сердечных брызг....

...5.01.
- В последний раз спрашиваю, ты спустишься?...Если скажешь нет, я отключусь и больше не позвоню.
- Нет.
Услышав отбой, она улыбнулась. Ну конечно, не позвонишь. Если бы. Если бы ты всегда делал, как говоришь, я бы не перестала тебя уважать.....Ещё тогда перестала, когда проходя мимо туалета, услышала оттуда тихий шёпот. - Всё, целую, солнышко...до вечера.
...И попросил её разбудить его раньше, сегодня, мол, у них срочный заказ. Она честно будила. Даже поливала из кружки. Ноль. Оглушающий храп. А потом затрясся телефон. Она сидела рядом и чувствовала, как Галя нервничает и переживает, набирая раз за разом его номер....Молоденькая, наверное, глупая ещё совсем, думала она, жалко её.....И начала опять будить. Дело закончилось внезапным бурным, просто отчаянным, животным актом....Это было в последний раз, вдруг подумала она, обессилив. И когда он ушёл на работу, послала на Галин номер сообщение. Позвони мне, сестрёнка. Не бойся, не съем. Галя позвонила. Голос у неё дрожал, как щенячий хвостик.
- С кем я говорю?
- Ты знаешь, с кем. Обойдёмся без вранья. Ты любишь Андрея?
- Я..я..Что ты хочешь? Ты с ним живёшь, не я...
- Если ты его любишь, то вы должны жить вместе. Любишь?
- ...Да...
- Вот видишь.
- А...ты можешь сказать...когда у вас было...в последний раз?
Да вот только что, глупая, когда телефон разрывался от твоих звонков. Как и каждый день у нас - было, думала она, понимая, что и там он лжёт. А вслух, жалея
- Ну...это наше дело. ... Вы должны жить вместе. Ему со мной трудно....Я так понимаю, по обстоятельствам, у тебя не всё так просто?
- Да...
- Только ему не говори, что мы общались. Сделаем так

И они договорились, как.

...5.30 - Она уже задремала, когда он опять позвонил.
- Привет...Я уже дома....
- Ну и молодец.
- Светк...ну вот скажи честно...ты ведь хотела ко мне выйти...пусть минутку, но хотела...
- Секунду. Когда спросонок подумала, что-то случилось...
- Ага. А перебитая рука - это ничего не случилось, да?...
- Нет, ничего. Вот если бы ещё нога, тогда да.....
- Свеееткааа....
- Андрюша...Не забудь вытряхнуть пылесос.
Она послушала, как он расхохотался. Это были их кодовые прощальные слова. В то утро, когда он уходил навсегда, она собиралась на работу, а он ещё лежал в постели. Суетясь впопыхах сборов, пытаясь отвлечься от горьких мыслей, они говорили только о каких-то мелких будничных делах. Она сложила купленную ему накануне дублёнку. ... В приданное, думала она, как я вовремя получила премию. ... Отсчитала приличную сумму на погашение его кредита. И со словами, Вам будет трудно в первое время, всунула деньги ему в карман. Он был растроган и заглядывал ей в глаза. Ох, неумён ты, брат, думала она, это мина замедленного действия. Мне ли не знать твоего самолюбия....И вот в этой всей утренней суете, она по рассеяности несколько раз попросила его не забыть вытряхнуть контейнер от пылесоса. И они смеялись...
Вечером он зашёл за вещами. Она провожала его в дверях. Вот его спина. Сейчас он уйдёт. Андрюша...Спина напряглась, он резко обернулся и посмотрел ей в глаза. Ждёт, что верну, подумала она. Андрюша...знаешь...ты только.....не забывай вытряхивать пылесос. И улыбнулась первой.

- Знаешь, Светка...а крепкая ты...виноградина.
- Угу. Иди спать.
- Да. Тебе тоже...выспаться. Я сегодня больше не потревожу....

Сладко потягиваясь перед тем, как заснуть, она пыталась вспомнить, сколько лет назад он ушёл. Сколько лет длятся эти почти регулярные звонки, ночью, днём, по поводу и без...Какая оскомина, думала она. Не пора ли выплюнуть.......А ночью снился пылесос. Он целовал её взасос. SOS! SOS! SOS! SOS!...