Шесть недель

Иди к черту! Пообщаетесь…
Пей, сколько хочешь по злачным уютностям –
Меня не волнует!
Кричи по углам: « Я – самый – самый, любите меня хоть кто - то!»
Уже не поможет.
Слишком жалок, по – детски падок на лесть ниже пуповины.
Мне даже стало казаться, что у тебя некрасивые толстые щиколотки,
И цвет лица, как у утопленника, совпадающий с оттенком вареных макарон,
Фактура ногтей, как губка для мытья посуды,
А глаза напоминают коробки для чердачного хлама:
Хлам – он и в глазной душе – хлам!
Беспринципность обнаружилась накануне колебаний и необратимых умозаключений.
Будто ступинатор любви сломался,
И я заковыляла в одной туфле,
А вторую понесла под мышкой,
А все оборачивались, лапали слухом, взглядами, -
Слава богу, - что не тактильно
(хотя кто знает, что хуже)
И орали в след:
«Городская сумасшедшая!
Блаженная дурочка!
Страшная, но сломанная и обезволенная бестия!
Повергнутый суккуб!
Она не оправится…»
Приговор – безучастное одиночество.
А я оклемалась.
Я постаралась.
Превозмогла чахоточные боли – не зачахла на больше, чем чувствовала,
Превозмогла сутяжничество «друзей» и слабости ров,
И печаль обернула в теургическую насыщенность ежедневного,
А приговор – опровергла сполна уединенностью и стабильностью
Отождествления высших критериев фонтанизма со своим Super – Ego.
Харизматичный индивидуализм превозмог себя и поддакивания окружающих,
И перерос в ироничный скептицизм.
Ликуйте!
Аллилуйя!