Мы - ракетные войска!

МАРТУНИК!

        После окончания службы в сержантской школе Богодухова 1965г., меня направили для прохождения дальнейшей службы Беларусь, город Борисов. Там присвоив мне, звание младшего сержанта, сделали командиром отделения стартового расчёта зенитно-ракетных войск. Тогда служили три года, поэтому в отделении были воины всех трёх годов службы.

       Не знаю, по каким причинам командование так делало, но мне всегда в отделение давали таких подчинённых, что боже ж ты мой! Пусть бы это были «шалунишки», но у моих подчинённых самое страшное, считал я, не было ни выносливости, ни силы, вроде он всю свою жизнь стоял, опираясь на стену, на ромашках гадая, будет у него сила и выносливость, или не будет?

       Поэтому я вам рассказать хочу сразу про тех, кто в моём отделении служил третий год. У меня, их было двое, Шмыгин Антон - Белорус и Абрамян Мартуник – Армянин. Обычно при обоюдных беседах стараясь выяснить наклонности ребят, я понял, что из Антона Савельевича «слепить» мне ничего не удастся.

       Лакмусовой бумажкой мне всегда был не злобный юмор, но Антона ничто не пронимало, если он как верблюд, услышав анекдот, начинал смеяться на седьмые сутки, то какие там идеи можно было в эту голову впихнуть.

       А вот у Мартуника, кроме перечисленного, отсутствия выносливости и силы, я нашел ненависть к служащему из Азербайджана. Вот решив сыграть на этой ненависти, я и раскрутил «операцию» под кодовым названием: - «Ненавидеть можно, но ненависть должна быть доказуема!»

       Подойдёшь к перекладине вместе с «ненавидимым», да на пару раз подтянешься больше, вот тогда весь полк поймёт, насколько сыны Армянского народа физически сильнее сынов народов Азербайджана.

       Эта идея так понравилась Мартунику, что он уже без пререканий ко мне, сам подгонял салаг со второго – первого года службы на зарядку.

       Когда начиналось личное время, мы шли на стадион играть в футбол, или в спортивном городке заниматься. Мартуник с нами идти отказывался, оставался и качался в казарме, чтобы "вражеская сторона" не знала о его намерении.

       Как-то в наше личное время, черт принёс старшину Иванова в часть. Мартуник в это время, закрепив резину за быльцо двух ярусной кровати, качал мускулатуру рук.
      
       Наклонившись и натянув резину, он руки вёл из-за головы к туловищу. Поняв, что нагрузка слабенькая, он отступил на один шаг ещё. Эта нагрузка также поддалась «богатырю». Сделав ещё один шаг назад, и потащив резинки, кровати заскрипели и на полшага выкатились из чёткого ряда, и это заметил старшина Иванов.

       Увидев, бардак, он дал понять Мартунику, что для этих целей есть спортивный городок, а так как он служит третий год и этого не знает, для лучшего запоминания старшина объявил один наряд Абрамяну, вне очереди.

       Этот наряд на неделю отбил желание у Мартуника качаться, что заставило с новой энергией мне вести уговоры. Через какой-то месяц, вновь Мартуник заставил о себе вспомнить. И вновь промашка вышла с резинкой.

       Не цепляясь больше за кровати, он резинку закрепил к ручке оконной рамы. Нет бы качаясь, становился задним местом к оконной ручке, но он встал головой. Вырванная ручка рамы помчалась навстречу голове. Удар был настолько сильный, что ручка застряла в черепной коробке, а Мартуник потерял сознание.

       Утром старшина, построив батарею, объявил Мартунику три наряда вне очереди и предупредил, если он ещё раз узнает, что тот занимался в казарме, ареста на гауптвахту не избежать.

       Когда до демобилизации оставалась неделя, Абрамян понял, что гауптвахта не страшна, начал вновь качаться в казарме. К резинке он стал после того случая испытывать отвращение, упражнения силовые делал на табуретках. Положит табурет на бок, руками схватится за ножки и отжимается.

       Прочувствовав, что это упражнение даётся легко, он, взявшись за ножки стула, ноги поставил на стоящий рядом стул, что на руки дало усилие в три риза больше. Слабые руки не выдержали, грудная клетка упала на ножки табурета, которые выломались «с мясом», резко сократив расстояние между носом Мартуника и сиденьем табурета.

       Удар был настолько силён, что армянский нос стал курносым. Если бы не чернота волос, Мартуника можно было принять за "российского мальчика". Кровь хлестала как из носа, так и рта. Хорошо изучив маршрут в санчасть, он практически вслепую нёсся, громогласно повторяя:

       - «Я ****ь…Я ****ь…».
       А кого; табурет, физические упражнения, или слабые свои мышцы, так и осталось тайной.

       Вскоре весь полк прощался с ребятами, которым зачитали Приказ о ДЕМОБИЛИЗАЦИИ. На фоне серых шинелей перебинтованная голова рядового Абрамяна подчеркивала юмор для всех ребят, которые не в ладах с физическими упражнениями.