твой крик ворона

Глаз ворона чёрен
в чёрном овальном,
Светлый фон окружает фигуру,
края его ветхи, их ветки
схватили.

И пестрота свалки, и серая известь больницы
дочерни к снегу,
но не из снега видится мир,
а, скорее — из предчувствия скорого
зрения, что не наступает полностью,
наступая на свои раны, пятки,
играя в поддавки, играя в прятки,
но возможно, у ворона – иначе,
глаз его чуток в чёрном
и повально сером.

Снегопад сдвигается
массовой атакой.

Скоро закат,
зажмурившись,
вонзит зубы в зернистую землю.

Спи, жилистая трава
под стражею
бывших крон…

Право, разве
образу плохо быть образом,
как горловине кувшина —
холодной, словно
поцелуй мертвецов в санках?

О, ледяной Петербург
блокадного
кинематографа!
ты — как гремящее ведро,
вычищенное песком,
что скрипел на зубах
Дюрренматта,
в чьих набросках
отрубленная голова
не имеет надобности
падать красиво,
но так и делает!
Ибо трагика, это всегда —
стук в ворота!

Зачем тебя застали
эти сатанинские гарпии,
какого фюрера ты тут творишь
и ничего не делаешь?

Неужели твое внимание
притянуто к магниту
сказочной несправедливости,
явленной тускло блестящим глазом,
так, что ты хочешь проснуться,
силясь сказать: «клавир»?

И тут —
клавесины разлетаются
в щепки! —

От твоего
крика
ворона.

И — время двинулось
дальше
прозрачными
костяными
осыпями.