Дороги странствий

      ДОРОГИ СТРАНСТВИЙ.
                Поэма.
По дорогам странствий  жизнь  промчалась,
По дорогам шёл двадцатый век.
В памяти немногое осталось,
Говорил мне на досуге ЗЭК.
Нити перепутаны клубками,
Затаилась злоба в узелках.
Рассказать тебе бы, между нами,
Много жизней спрятано в крестах.
Я не знаю, что же это было,
До сих пор не знаю, почему,
То, что было, то давно уж сплыло,
Только вспоминаю я тюрьму.
В камере собралось много люда,
И для всех зачитан приговор,
Даже перед смертью не забуду,
Как со мною спорил прокурор.
Улыбались почему-то судьи,
Им судить невинных не впервой,
Ну, а, что со мной мальчишкой будет,
Это нужно думать головой.
Сам процесс судебный очень длинен,
И о чём бы я не говорил,
Это не для тех, в ком нет извилин,
Суд меня уже приговорил.
Кто пойдёт супротив  сильной власти,
Кто захочет разобраться в том,
Что судить меня, никто не властен,
Совесть будет мучить их потом.
Знаю, что нарушены законы,
Прокурор  запутался в словах,
Но ломают все свои препоны,
Дух летящий, по названью страх.
Вызывают из тюрьмы Гэбешной,
И сажают быстро в воронки,
Кажется нам это всё потешным,
Если б не латышские стрелки.
Нас куда везут, пока не знаем,
Ждём мы с товарищем вдвоём,
На колени стать нам предлагают,
Но приём нам этот не знаком.
Нас, конечно, заставляли силой,
Но заполнен старый двор людьми
Конвоиры исказили мину,
Бить нельзя, пока, что чёрт возьми.
Нас ведут по длинным коридорам,
Там нам зачитают приговор,
А пока, конвою не до спора,
А потом, другой уж разговор.
Ночь  прошла то в спорах, то в виденьях,
Он искал утерянную суть.
Как найти такое провиденье,
Чтобы дело к правде повернуть.
Два часа он говорил об этом,
И ярка была героя речь,
Только песня эта не приятна,
И не сбросить  преступленье с плеч.
На душе легла, как наважденье,
Зимняя тревожная пурга,
Может это, лишь предупрежденье,
Что ему предложена тайга.
Он тогда не знал ещё, не ведал,
Что в стране законы ни к чему,
Что сейчас пророчествуют беды,
Обещая долгую тюрьму.
А тюрьма, не в девятнадцатом веке,
Там, где политических блюдут.
А тюрьма уже в двадцатом веке.
Там, где ЗЭКОВ ни за грош убьют.
Слышал где-то, что у нас, в подвалах,
Иногда свершают приговор.
В кабинетах трахают давалок,
И потом выводят в коридор.
Задают не лёгкие вопросы,
Прибегая к силе, иногда,
Вся страна заляпана в доносах,
Правда, это было не всегда.
Несколько часов судили судьи,
И не знали, в чём нас обвинить,
Завтра продолжаться дело будет,
Завтра нас должны приговорить.
А за дверью слушали родные,
Раздавался постоянно плач.
И гоняли нас те часовые,
Не жалея, как футбольный мяч.
Наконец, устали наши судьи,
Нас в тюрьму обратно повезли,
Завтра продолженье дела будет,
На одной шестой всея земли.
Мы шептали, мы кричать не смели,
За окном всё плакали сычи.
Сквозь глазок, на нас враги глядели
И звенели ржавые ключи.
Ночь прошла тихонько в разговорах,
Каждый друг по-своему судил,
Только б не услышать в коридоре,
А иначе, будет свет не мил.
Наконец, и утро наступило,
Накормили завтраком пюре,
А потом в машину посадили,
В мартовскую слякоть во дворе.
Вот опять к суду мы подъезжаем,
И по коридорам нас ведут.
С другом мы с волненьем ожидаем,
Что же скажет наш советский суд.
Были и свидетели по делу,
Чепуху там всякую мели.
И глядел я с другом обалдело,
До чего народ наш довели.
Перед этим снилось как-то ночью,
Как пятерки, словно стая птиц,
Пролетали надо мной цепочкой,
Чуть касаясь, наших грустных лиц.
Наконец, закончен суд суровый,
Дали мне пятёрку лагерей,
Буду отбывать в тайге сосновой,
Чтобы было мне потяжелей.