ВОТ И ВСЁ...

     Она была маленькой любопытной большелобой голубоглазой девочкой. Когда девочке исполнилось лет пять, мама стала заплетать ей волосы с помощью красивых капроновых ленточек в причудливые тоненькие косички, убирая чёлку так, что голова её была похожа на арбуз. И, когда вечером, уже перед сном мама расплетала эти косички, девочке было очень неприятно: ей казалось, что волосы совсем чужие, а голову больно было даже задеть. После этого она вертела головой в разные стороны и, нехотя, по указанию мамы плелась умываться и чистить зубы. В ванной она долго копошилась, булькалась и брызгалась с папой водой, а, укладываясь спать, делала вид, что не могла уснуть, убеждая отца прочитать ей любимую сказку про Кузю домовёнка.
     Эта девочка очень часто попадала в неловкие ситуации и за это получала по заслугам от мамы. Обычно после очередной провинности девочка внимательно, с пониманием, кивая головой, выслушивала все мамины наставления, обещая больше так никогда не делать, а потом быстро убегала в свою комнату и через пять минут, играя с куклами, благополучно забывала о произошедшем. За особые нарушения, как то: битьё банок, опрокидывание цветочных горшков, поломка телевизора, магнитофона или другой бытовой техники, наказание было самое серьёзное – угол.
     Угол находился в большой комнате между стеной и книжным шкафом. Там надо было стоять с видом печальным, или, в крайнем случае, задумчивым, «набираясь ума». Накопив ум, девочка дожидалась с работы отца, сидя на столе у окошка и болтая ногами. Когда папа проходил у окна, девочка махала ему одной рукой, а второй хлопала ладошкой по стеклу. Папа непременно останавливался и, если это была зима, то запускал в окошко круглый аккуратный снежок, который торкался в стекло и разваливался на части. Потом девочка вместе с мамой бежала к двери и с огромной радостью обнимала уставшего отца.
     После ужина папа с дочкой играли в догонялки. Эта игра была очень забавная: папа вырезал из газеты маску, одевал её на лицо и бегал за девочкой по комнате. Обычно игра заканчивалась после того, как девочка натыкалась на маму, которая, к сожалению, очень не любила шум. Игра резко обрывалась. Папа уходил курить, а мама, погрозив девочке пальцем, продолжала выполнять свою работу по дому. Отец, вернувшись с улицы, весь пропахший табаком, доставал с книжной полки шахматы и раскладывал фигурки. В этих действиях было что-то волшебное, что-то из сказки «Алиса в стране чудес». Девочка старалась запомнить, как ходят разные фигурки, но, увлекаясь процессом расстановки, благополучно забывала все правила и придумывала свои. Папе такая игра быстро надоедала, и он включал телевизор. Девочке же совсем не по душе были длинные надоедливые телевизионные новости, и когда эта антипатия достигала точки кипения, баловница вставала и загораживала экран телевизора, усиленно жестикулируя и широко открывая рот, то есть, изображая своей персоной сурдопереводчицу. Папа звал маму, и они оба смеялись над маленькой проказницей.
     А девочка проказничала периодически: то в краску залазила, когда папа красил гараж, то опрокидывала на себя тарелку с противным молочным супом во время обеда, то завивала мать-и-мачехе кудряшки в железном корыте под балконом, где мыли обувь, то запутывала в волосах жвачку, надувая огромные розовые пузыри. А однажды она даже свалилась в дачный пруд, увлёкшись ловлей проворного жука плавунца. Тогда ей повезло: папа услышал пронзительный детский крик и поспешил на помощь. Так как одежда девочки промокла, на неё надели огромную папину рубаху и завернули в большое ватное одеяло. Папа нёс её домой на себе. А девочка, встречая знакомых прохожих, от стыда подальше прятала голову в одеяло. Дома мама отпаивала её горячим чаем с мёдом, убеждая больше никогда не совершать подобные погружения, а папа гладил ей ножки, чтобы любимое чадо ни в коем случае не заболело.
     А чадо это болело очень часто бронхитом и ангиной. И часто не ходило по этой причине в детский сад. Дома с девочкой находилась бабушка – старушка добрая, милая, заботливая и очень набожная. Бабуля без дела не сидела, она вязала коврики, шила на машинке, штопала носки и пекла самые вкусные на свете шанежки. Девочку она очень любила и баловала. После обеда бабуля усаживала внучку поудобнее, если та хорошо себя вела, и угощала её разными вкусностями: мёдом, халвой, кукурузой, предварительно заставив выпить необходимое лекарство. Затем накрывала внучку своей тёплой старой шерстяной шалью, от которой пахло нафталином, рассказывала детские стишки, и девочка засыпала. После дневного сна она играла пуговицами или клубками, смотрела в окно. Забавно было девочке сидеть на коленях у бабушки в тёмной кухне около газовой плиты. На плите закипал чайник, и готовился ужин для родителей, которые вот-вот должны были вернуться с работы.
     Ближе к весне бабушка уезжала в своё село. Её внучка вместе со своими старшими сёстрами часто гостила там летом. Девочки качались на качели, ходили в лес за ягодами и грибами, купались в реке, бегали по стадиону, валялись и кувыркались в сене, лепили из глины, лазили по деревьям, рисовали, слушали музыку, бегали под дождём, любовались грозой, ходили в библиотеку, смотрели интересные мультфильмы по диапроектору, гуляли.
     В центре села стояла большая полуразрушенная церковь с пятью куполами. Если верить бабушке, то церкви было около трёх веков. Дети любили смотреть на церковь, подходили к ней осторожно, чтобы не обжечься о крапиву, трогали горячий от солнца кирпич, залазили внутрь. Там было очень прохладно и сыро. Говорят, что своды церкви расписывал один из братьев Васнецовых. Синее небо, месяц, святые – все рисунки потрескались от времени и поблёкли, всюду какие-то некрасивые надписи, сделанные сравнительно недавно и уж никак не рукой художника. Наверх ведёт длинная и очень узкая винтовая лестница. Там, наверху, жарко, растёт трава, летают голуби. Красиво очень! Но пора слезать, чтобы никто не увидел, иначе влетит всем здорово от бабушки, да и от родителей. Вернувшись, дети вместе с родителями ужинали на улице, слушая, как поют в роще неподалёку птицы, кукует кукушка.
     Заканчивалось лето. Девочка возвращалась домой на электричке и, приставив голову к стеклу, смотрела на поля, дома, леса, железнодорожные станции, проплывающие мимо, и думала ни о чём. А дорога неслась вперёд, маня её своими поворотами. Бежали секунды, минуты, часы, дни, года, десятилетия…
     Всё давно ушло, однако яркие, тёплые воспоминания о детстве и о тех, кто был рядом в эту беззаботную и самую счастливую пору жизни, остались. Кого-то из них уже нет, но спасибо им всем!