Шарлота

                ШАРЛОТА.
                1.
Сольюсь ли я с толпой народной,
Своей неопытной душой,
Чтобы прочесть в очах голодных,
Всё, что в том имени нашёл.
Шарлота, юная, Шарлота,
Среди прославленных имён,
Что нам дарила позолота,
Всех  поэтических времён.
Найду ли силы для поэмы,
Чтоб описать всю смуту  дней,
Когда слетали диадемы,
И с королев, и с королей.
Беснуется народ голодный,
Его костлявая рука,
Коснётся головы народа,
И путь укажет в облака.
И я, терзаемый сомненьем,
Признаться в этом сам боюсь.
Коль кончится моё терпенье,
Сольюсь ли я? Да, да сольюсь.
Сольюсь с  единством общей массы,
Полубезумных дум и тем,
Во имя крови, партий, классов,
И разных баек и систем.
Сольюсь с тоской полу застывшей,
Сольюсь, кто в жизни был так смел,
Он с головой своей поникшей,
Свой страх пред смертью одолел.
Наполню сердце я отвагой,
И буду снова я в строю,
Вот предо мной лежит бумага,
И терпит исповедь мою.
                2.
Народ опять волнуется,
Народ опять беснуется,
Гаврош  бежит по улицам,
И песенки поёт.
А где-то плачет вдовушка,
Вчера снесли головушку,
Известный всем Самсонушка,
А муж, был патриот.
Как по стеклу толчённому,
Под крики кипячённые,
Гражданку, уличённую
На плаху повезут.
Но будет чтить история,
Ещё одну историю,
Как женщину позорили,
Свершая скорый суд.
И плавятся от ярости,
От мести и от зависти,
И прочей всякой гадости,
Сейчас её убьют.
И крики возмущения,
И требованье мщения,
Не будет ей прощения,
Хотя она и Брут.
И, невдомёк согражданам,
И массе всей, и каждому,
В отдельности, орущему,
В ком месть  и гнев живёт.
На площади “Согласия”,
Взошла спокойно, пассия,
И с мыслями согласная,
Взошла на эшафот.
           3.
А рядом с грозным эшафотом,
Стоял Адам. Он бледен был,
Как будто потерял он что-то,
Как будто, что-то он забыл.
Революционным романтизмом,
Он был захвачен с юных лет,
Но жизнь погрязла в реализме,
Смертей, несчастий, разных бед.
Поступок девушки безумный,
Потряс взволнованный Париж,
И среди криков многошумных,
И с  площадей, и окон, крыш.
Народ торопится,  стремится,
Попасть на площадь в самый раз,
И крики гневные, убийца!
Несутся ввысь  из самых масс.
Адам молчал. А в сердце буря,
Он, ведь, впервые был влюблён,
И этой женскою фигурой,
Он был внезапно удивлён.
Народ дрожал. Народ боялся,
Когда в Конвент спешил Марат.
Конвент всё время собирался,
Ловил Марата грозный взгляд.
Адам поклонник медицины,
Он в ней имел огромный вес,
Но к этой девушке, святыне,
Имел любовный интерес.
Не мог от чуда оторваться,
Не мог он ей в любви признаться,
Она презрением, дыша,
На эшафот спокойно шла.
А ненависть внизу бродила,
Как в чане скисшее вино,
А с женщины то исходило,
Что только избранным дано.
Поступок светлого, сиянье,
Её прекрасного лица.
И билась мысль в её сознанье,
Она убила подлеца.
Адам пред нею преклонялся,
И, проводив, в последний путь,
В любви своей ей не признался,
Боясь её в тот миг спугнуть.
И не было в нём эгоизма,
Он посвятил любовь тому,
Что называлось романтизмом,
И было символом ему.
              4.
Душа бурлит неистово,
И славы ждёт единственной,
Свою судьбу я выстрою,
Так размышлял Марат,
Во имя революции,
Мне не страшны коррупции,
И отзвук проституции,
И прочий, там разврат.
Сначала астрономия,
Затем и анатомия,
И твари не съедобные,
Под скальпелем лежат,
Меня зовут мучителем,
А кто-то и спасителем,
Но стану повелителем,
И люди задрожат.
Не зря, ведь жил на свете я,
Запомнит всё столетие,
Что я, не междометие,
Что я, народу друг.
Завистников умышленных,
Врагов всех многочисленных,
Карать буду возвышенно,
Пусть всех возьмёт испуг.
Толпе всё понимающей,
Он речью зажигающей,
Бросал крик угрожающий,
Он всех вперёд зовёт.
А рядом с ним каратели,
На всех глядят внимательно,
И тянут всех предателей,
Скорей на эшафот.
Маратом было велено,
Священников немедленно,
Карателям  уверено,
В Луаре утопить.
Пощады просят матери,
Не слушают каратели,
Они должны  предателей
Своим свинцом добить.
Палач лишь, усмехается,
В своих грехах не кается,
И даже не икается,
Марату по ночам.
И слышится над городом,
От холода и голода,
Размешанного с хохотом,
Звук детского плача.
            5.
Шарлота мечется, как в трансе,
Она исполнить долг должна,
Спешит гражданка к дилижансу,
И мнит, что роль её важна.
Не зря проснулась я так рано,
Убью я подлого тирана,
Освобожу, народ, тебя.
Убить Марата, ведь, не шутка,
Я лютой смерти не боюсь.
Убью презренного ублюдка,
Потом на небо вознесусь.
Убить его, не так уж просто,
Но я к подонку проберусь,
Ножом кухонным, очень острым,
По горлу тонкому пройдусь.
Свершилось! Зал был переполнен,
Кому-то негде было сесть.
А в зале были слышны стоны,
И вопли с требованьем смерть.
Она вела себя достойно,
Зал ослеплён её красой,
И отвечала всем спокойно,
Я совершила подвиг свой.
И два часа на встречу смерти,
Сопровождал её Самсон,
Пришлите мне пожалуй, чепчик,
Чтоб встретить свой  последний сон.
Она стояла всю дорогу,
Телега, под дождём тряслась.
И гнев огромного народа,
Бросал в неё хулу и грязь.
На площади  столпотворенье,
На площади скопленье масс.
Она сама на возвышенье,
Под нож тяжёлый улеглась,
Не отрываясь от телеги,
Адам шёл рядом, как во тьму.
И про себя шептал он реквием,
И её, и Богу самому.
И нож упал с каким-то свистом,
Как дуновенье ветерка,
Работа сделана так чисто,
Что удивились облака,
А город утром был разбужен,
Взлетала в небо стая птиц.
Листовки. Брать оружье,
И гнать Шарлоттовых убийц.
Нет, нет, он не был неразумным,
Адам в ответ лишь хохотал,
А был поступок тот безумным,
Он за любовь  жизнь всю отдал.