Рохл-Лейка - вторая редакция

С огромной благодарностью Науму Сагаловскому
за редактирование и помощь добрыми советами.


                Вечной памяти
                местечка Копыль

 В наше тихое местечко
 Не свернет узкоколейка,
 И из всех чудес на свете
 Есть у нас лишь Рохл-Лейка.

 Дочка Шимона–цыгана,
 Кареглаза, белозуба,
 И клянусь, что пол-местечка
 Спит и видит эти губы.

 А когда она смеется,
 Жить не хочешь – рассмеешься.
 Пол-местечка смотрит, Рохл,
 На кого ты обернешься!..

 Дом на ней, и братья тоже,
 Трое - Мотл, ДОвид, Зяма,
 И малАя – шЕйне Роза,
 Названная после мамы.

 Целый день она в работе,
 То готовит, то стирает.
 НавернОе, у наркома
 В доме чище не бывает.

 Ей сказала как-то Голда,
 Рыжая вдова-соседка:
 "Мойша мой собрался в город,
 Поезжайте вместе, детки.

 Ты должна учиться, Рохл,
 Ты же умница, я вижу.
 За отца не беспокойся,
 И мальчишек не обижу.

 Накормлю всех, обстираю,
 Чтобы мне не видеть сраму.
 Холить буду нашу Розу,
 Названную после мамы."

 Повезло шлемазлу Мойше,
 Все устроила мамаша -
 Как последний хоменташ, он
 Заграбастал чудо наше.

 Вечером, закончив ужин,
 С бороды очистив крошки,
 Шимон ей сказал:"Учиться
 Ты поедешь вместе с Мойшей."

 "Никуда я не поеду, -
 Рохл в слезы. - Не поеду!
 Что же, как козу дурную,
 Гонишь ты меня к соседу?"

 "Я решил! – отрезал Шимон. -
 И не будет разговора.
 После шабеса, наутро,
 Повезу вас с Мойшей в город."

 На заре он впряг лошадку,
 Тронул старую вожжами.
 Пол-местечка в это утро
 Рохл-Лейку провожало.

 Вот она рукой махнула,
 Будто каждому отдельно...
 Нам бы знак, за той телегой
 Мы бежали бы неделю.

 Через год они вернулись
 До родительской "усадьбы",
 И большой начальник Мордух
 Подарил им шкаф на свадьбу.

 А потом они учились,
 А потом они рожали -
 Осю, Гришу и малУю,
 Ставшую за Голду – Галей.

 Жили весело и просто,
 В коммуналке у вокзала.
 Пол-местечка, навернОе,
 Там хоть раз, да ночевало.

 Тридцать лет в одной и той же -
 117-ой районной -
 Физику – Михал Иосич,
 Алгебру – Рахиль Семенна.

 Академик Пивоваров,
 Знаменитый доктор Камин,
 И еще один, секретный,
 Были их учениками.

 Дети выросли так быстро.
 Оська в физике профессор,
 Гриша – врач, и Галка тоже,
 Замужем живет в Одессе.

 А потом, конечно, внуки,
 Дни рожденья, юбилеи...
 Что еще на этом свете
 Нужно старому еврею?..
 .................................................

 Все бы так, да по-другому
 Порешилось в сорок третьем.
 Не уехал Мойша в город,
 Не родились его дети.

 В наше тихое местечко
 Не заглядывает лето,
 Снег зимой не студит окна,
 Никого там больше нету.

 Две просевшие могилы
 На опушке, без ограды.
 Пол-местечка в той, что слева,
 Остальные – в той, что рядом.

 Все там – Шимон, Голда, Мойша,
 Братья - Мотл, ДОвид, Зяма,
 И малАя – шейне Роза,
 Названная после мамы,

 Старый ребе Канторович,
 Две соседки -  Хана с Бетей...
 Вперемешку, без разбора
 Женщины, мужчины, дети.

 Фельшер Лейб, молочник Яшка,
 Дора, Идка – пустобреха,
 Тетя Соня, дядя Лейзер,
 Все там, все... и наша Рохл.

 Дочка Шимона – цыгана,
 Кареглаза, белозуба,
 И, клянусь, что пол-местечка
 Спит и видит эти губы...

 У бездомного забора
 Не растет уже поречка.
 Ходит ветер на могилы,
 Где лежит мое местечко.

 Там на всех довольно места,
 Там не ведают разлуки
 Неродившиеся дети,
 Неродившиеся внуки.

 Галя рядом с бабкой Голдой,
 Жмется Гришка к дяде Зяме,
 Две близняшки шейне Розы
 Тулятся поближе к маме.

 Их все больше, больше, больше,
 Чьи-то сестры, чьи-то братья,
 Внука вашего невеста,
 Правнучки моей приятель.

 Нет имён их в чёрных списках,
 Нет следов в земле бугристой,
 Вместо разных дней рождений -
 Только общий день убийства.

 Там уже земля осела,
 Там уже земля остыла.
 Столько нет камней на свете
 Положить на их могилы.

 Точно просекой по лесу
 Выкосило наше семя.
 И хоть годы гонят годы,
 Ничего не лечит время...


 Попрошу я внука Яшку,
 Что по-нынешнему Jacob,
 Чтоб назвал он дочку Rachel
 После нашей Рохл-Лейки.

 Чтоб она играла в куклы,
 Как и все другие дети,
 Чтоб жила на свете Рохл,
 Чтоб она была на свете...