***

Или было всё преувеличено,
Иль промчалась над тобой гроза?
Было — обаятельное личико,
А остались разве что глаза.
Да и те, черным когда-то чёрные,
С омутовой тайною внутри,
Выцвели и смотрят обречённо,
Как потушенные фонари.
— Милая, да что с тобою сталось-то? —
И она, скривив усмешкой рот,
Говорит:
— Выходит, дело к старости...
Ну и дети... Муж, конечно, пьёт...
Вот она, извечная морока!
И кого, мужчины, нам винить
В том, что вянут женщины до срока,
Тают раньше времени они?
Не ищите за семью морями,
В тридевятом царстве и в ином —
Тают наши жёны с матерями
По причине, связанной с вином.
А вина в продаже — хоть залейся,
А цена ему — не молоку:
Разик «по-хорошему» напейся
И десятка  минимум — «ку-ку».
А жена купила бы на десять
Этих, в вечер пропитых, рублей
Хлеба для семьи — на целый месяц
И хоть на день — юности своей.
— Ну, а ты, — она меня спросила,—
Бережёшь иль нет свою жену? —
И с усмешкой:
— Тоже не под силу?
Все вы под гребёнку, под одну.
Я ответил:
— Берегу, но мало,
И хотя не пьяница я, нет,
Не одна десятка «скуковала»
За десяток наших с нею лет.
Впрочем, деньги... В них ли только дело!
Побольней печаль меня грызёт:
Раньше всё она, бывало, пела,
А теперь не слышу, не поёт.
Почему? Не я ль тому причиной?
Если я, тогда любви каюк...
А у вас, любезные мужчины,
Часто ль благоверные поют?