Поэма о многострадальной Руси... часть 19

Друг мой!
Разбой и тогда не прекращался,
Размахом, жестокостью он отличался.
Ушкайники в те времена нападали
И поселения так разоряли,
Что нищими смерды потом оставались,
Но мало - помалу опять поднимались.
Быстро скрываясь, они затихали
И вскоре по - новой все начинали.
В то жаркое лето с размахом «гуляли»;
Сперва Кострому до портков ободрали,
В Нижний зашли – там свое взяли;
И по низовьям Волги прошлись,
Селения и там не обошли;
И в Сарай - Берке в конце заявились,
Вот уж, где хорошо поживились.
Мамай им, конечно, того не простил
И Русь наказать за набеги решив,
Послал Араб шаха, чтоб тот объявился
На землях русских и там «порезвился».
Но Дмитрий  об этом узнав,
Двух князей с полками послал,
Чтобы врага они поджидали,
Да головы своей там не теряли.
Войска разместились у речки Пьяни,
Да, да, друг любезный, именно П ь я н и
И не поверишь, в полках загуляли,
Да так, что доспехи все поснимали,
Расслабились. Бочки в жилищах с медком
Стояли пустые ровным рядком.
Князья на охоте все веселились
И к месту стоянки не торопились.
Последним к реке князь Федор явился,
Увидев то зрелище, он удивился,
И полк свой в сторонку к броду отвел,
А там подходящее место нашел.
Пить запретил, дружину расставил
И зорко следить своих воев заставил.

Князь Федор нам с Вами, дружище, знаком,
То князь Звени града и вспомним о том,
Когда, сговорившись, князья попытались,
При этом не очень тогда и стеснялись,
Земли у князя Василия отнять
И под себя его дерзко подмять.
Кончилось тем, как помнишь, читатель,
Мой милый друг и стихов почитатель,
Гибелью князя Андрея тогда,
Когда
Василий мечом его поразил,
Обиды за подлость ему не простил.
И от меча он с жизнью расстался,
В тот день с предателем князь  рассчитался.
Тогда при нем были его сыновья,
Иван да Федор - вот вся их родня.
Федор и есть тот князь, что явился,
И вместе с дружиной расположился
На берегу той «пьяной» реки,
Чуть поодаль от мест, где стояли полки.
Много с тех пор воды утекло,
А князя на Пьянь то привело,
Что Дмитрий Московский в то лето призвал,
Да постоять за землю послал;
Вот так в тех местах и он очутился,
Из всех единственный, кто не напился.
Был он по-русски шибко могуч,
Грудью, пожалуй, всех воев покруче;
Сажень в  плечах - про таких говорят,
Нынче не много подобных ребят;
Ростом в избе потолки подпирал,
Мечом, как ребенок игрушкой играл.

В тот день князья гуляли с размахом,
Пили и пели не зная страха,
С охоты вернувшись, добычу делили,
И за успех у Пьяни и пили,
А в этот момент и все началось.
И как на Руси с тех пор повелось,
Никто ничего не ожидал,
Татарин в этот момент и напал.
Эх! Это был, друг, не бой, а резня,
Татары их били громко дразня.
Кто смог тот к реке тогда устремился,
Но все равно на дне очутился.
Свалка была такая, что жуть,
Страшно на это было взглянуть.
Князь Федор услышав, воев поднял,
И защищаться уверенно стал.
Бились все страстно, до исступления,
Переходя, порой, в наступление;
Федор крушил, что тела отлетали,
Будто бы щепки вдаль улетали.
Но силы неравные были, друг мой,
И только в том месте шел яростный бой.
Часть воев отправил князь через брод,
Сам, оставаясь, выходит вперед
И говорит богатырям:
«За Русь, за святую я душу отдам,
Вместе, ребятушки, будем стоять,
И за родимую Русь умирать».
С новою силой бой разгорался,
Арабша уже не смеялся;
Татары боялись к бойцам приближаться,
Кричали, что дух в них нечистый остался,
Но князь, как игрушкой мечом разметал
Всех, кто к нему с мечом подлетал,
Не выдержав, темник ему закричал:
«Брос меч и моя твою отпускал,
Жизнь сохраню, чтоб твоя это знал».

«Нет, Арапша, за Русь погибаю,
Святая она - еще то узнаешь,
А я уж туда, где братья мои,
Давай,  Арапша, где вои твои».
Кругом его братья воины лежали,
А двое бойцов «молотить» продолжали,
Татары уже в кольцо их зажали,
Силы все меньше - воины устали,
Последний удар и - герои упали.
Бой завершился.
Тихо кругом, звон мечей прекратился,
Князь Федор лежал, не шевелился,
Кто жив остался, тот молча крестился.
Татары с оглядкой прочь удалились
И долго еще по дороге молились.

Арапша на  Нижний Н. пошел,
А помогать ему согласились
И показать дорогу решились
Князья мордовские - те хану продались 
И подлецами тогда оказались,
За что и наказаны были  –  это мы знаем,
В старых писаниях о том читаем.
Мордву князь Великий не пощадил,
Шибко пограбил и многих побил
Пленных не брал,
Псов на них напустил,
Кого не загрызли – насмерть забил.
Но, друг мой, вернемся на поле,
Где в страшной печали, великом горе
Воины братьев своих хоронили,
А местные бабы надрывно там выли.
Средь множества тел князь Федор лежал
И… не поверите, тихо стонал.
Жив оказался боец - богатырь
И повезли его в монастырь.
Надежды никто тогда не питал,
Кто эту повозку сопровождал.
Храбрость и силу в войнах ценили,
Об их спасении бога молили.
Алексий участие в нем принимал,
Федора вместе со всеми встречал,
И в монастырь определил,
Бога о здравии героя просил.
Князь долго в сознание не приходил,
Дышал тяжело, но все – таки жил.
Митрополит усердно молился,
В конце концов богатырь оживился,
Глаза открыл, но… зрения лишился;
День ото дня, все сильней становясь,
И, каждый раз за прозрение крестясь,
Утром однажды и не поверил,
Проснувшись, себя еще раз проверил,
И понял, что…  видит - сердце забилось
И жажда к жизни опять появилась.

Умер Алексий - народ горевал.
Мал, да велик на Руси его знали,
Люди, рыдая, в путь провожали,
Бояре в печали слезы стирали,
Князь – почти - что отца потерял,
И, не скрывая, он очень страдал.

Издревле русский народ выделяет
Тех, которых всю жизнь почитает,
И, провожая  в последний тот путь,
Искренне хочет такого вернуть.
Долго в веках о них помнят и знают
Легенды и сказки о жизни слагая.