Нас нет

Мы разбили дорогу напополам и пошли по ней с разных концов, глядя не друг на друга – для этого нужно было бы забыть о темноте – а на луну, скользящую по сухому красно-коричневому небу, вслед за нами. Наши цели слились в одно, вернее, в одну. Пропасть. Она находилась в разрыве между нашими путями.

Там мы непременно встретимся. Посмотрим друг другу в глаза. Улыбнемся, быть может – уже не друг другу, все той же замученной мутной луне – и шагнем вперед. Безликие, как собственные тени, на ладони у могильной тьмы. Самые что ни на есть близкие. Родные друг другу, как себе. Но себе – чужие.

Исчезнет все, за исключением наших сердец, давно уже не бьющихся, вообще ничего не чувствующих, истлевших, как одежда на трупе. Исчезнет даже луна – изотрется о свое твердое небо – не вечно же ей скользить. И пустоты тоже не будет – даже чувство пустоты слишком полно, чтобы быть на что-то похожим. Хотя бы на что-то.

Если бы мы умели летать, все равно падали бы. Падали, потому что выбрали это сами. Давным давно, при встрече на перекрестке чьих-то душ. В волнах отчаянья, погибшего знойной осенью, пахнущей смертью и безнадегой.

Если бы мы умели летать, были бы птицами, собирающими падаль. Поедали бы собственные трупы, до одурения кричали признания в любви вечно кровоточащей жизни, такой же безысходно-измученной, как луна.

Мы падаем туда, от куда уже не вернемся. Там – нет. Останется лишь короткий миг памяти о солнце, да и оно уже давно погасло. Мы никогда не любили солнца – оно сожгло наши бездыханные тела, не дав попробовать ни кусочка. Внизу нет ничего, даже пустоты, потому что пустота – слишком полное понятие, чтобы быть настоящим. Мы никогда не испытывали ничего настоящего, а сейчас мы вообще ничего не испытываем. Мы сами пусты, мы одни, нас и нет вовсе.