В память о друге

В пустоту января, сквозь надрывную сырость морозов,
обгоняя пророчество с точностью до сорока.
Ты ушёл навсегда от потерь и  житейских  курьёзов,
предоставив судьбе раздавать золотые срока.

По натуре сова, что не за полночь – чувство свободы.
Пыль ночных городов в одиночестве женских сердец.
Лишь дырявый карман поутру говорил про невзгоды
и ворнякала память, что с кем-то вчера под венец.

Вековая тоска наполняла провисшие брови.
Знал о жизни ты всё и тем самым не жаждал дышать.
От любви до любви только привкус бедняги Любови,
но не знала стыда в старом доме большая кровать.

Ты ушёл навсегда. Мерседес, завещая банкирам,
а не купленный дом полем боя для воющих жён,
утомлённый собой и прокуренным призрачным миром,
что в бокалах вина кабаком навсегда отражён.

Я смотрел на бои, ненавидя затертые лица.
Забивал на звонки и готов был разбить телефон.
Ты ушёл навсегда не затем, чтобы вновь повториться.
Мне, оставив на память лишь старый фонарный плафон.

Поработал кузнец и во славу, душевно с любовью,
стал плафон фонарём в сочетании кованых дуг.
Изголовье покрыл он ажурною чёрной листвою,
чтоб ночами мерцал на Земле мой потерянный друг.

Напиваюсь я в хлам полумёртвой вечерней порою,
с фонарём обнимаясь, соседскому псу невдомёк.
Разговоры ведя с поселившейся рядом совою,
в грустном взгляде которой, тебя узнаю, паренёк.