Александр Македонский поэма часть 19

       Персеполь (Иран)

Май триста тридцатый
Отмечен особою датой.
В Персеполе царь пребывая,
Глаз его поражает
Красавец дворец,
Который создал великий творец.
Ксеркс же память о нем оставил,
И Александра вспомнить заставил,
Как при нем Афины пылали,
А эллины от персов страдали.
Сейчас этот мраморный исполин
Лежал.
И молчал.
Кто – то статую его уронил,
Царь, мимо ее проходя,
Внимание свое обратил,
Остановился.
Долго в раздумьях он находился,
Поднять не решаясь,
В мыслях, с Ксерксом о чем – то общаясь,
Стоял, 
Но…. статую он не поднял,
А на прощание ему прошептал:
«Предкам нашим несчастье принес,
Помним и то, как Афины ты снес,
Кровью тогда эллинов залил,
Семьи их в крови утопил,
Но боги все назад возвращают
Тем, кто грехи на земле совершает».

В этот же вечер устроил царь пир,
Много там пил и говорил.

Но, друг мой! Чуть отвлечемся,
И подробней коснемся,
Что представляли эти пирушки,
Которые были, порой, как ловушки
Для неугодных,
Или кормушкой,
Для приближенных.
Собиралась там знать и элита,
Большей частью, из царской свиты.
Поэты, философы и музыканты,
Актеры, певцы и другие таланты.
На пиру развлекая,
Тон задавали;
И женщин особых туда приглашали,
Гетерами – их называли.
Нет, друг мой, то не проститутки,
Не ради забавы и пошлой шутки
Женщин на пир допускали,
Нет. Они, представляя
Ум, интеллект
И, безусловно, красивое тело,
Могли завести, чтоб все закипело,
Развеселить, если все надоело,
Расслабить могли и успокоить
И на нужную тему настроить;
Имели вес и большое значение
И, применив обаяние, терпение,
Могли развлечь иль убедить,
Порой, и судьбу чью – либо решить.

Пиры начинались с бесед,
Где сидящий рядом сосед
Вопрос мог задать,
Встать и ответное слово сказать.
Царь, там идеи свои развивая,
И тем никого не удивляя,
Повод давал к рассуждениям,
Полемике и размышлениям.
Иногда подключал
Философов к тому и поэтов,
Не прерывая их жарких дуэтов.
Раньше царь совсем мало пил
Больше слушал  и сам говорил,
Но с каждым годом себя  возвышая,
Он  больше пил дела восхваляя,
Лесть принимал и ее поощрял,
Угодных  для себя выделял,
Стал подозрительный и нетерпимый,
Вспыльчивый и, порою, гневливый;
Хвастать стал чаще и зазнаваться,
И любовным страстям предаваться.

В Персепольский замок вернемся
И вместе с царем окунемся
В ту атмосферу веселья, страстей,
Где в присутствии многих гостей,
Гетера Фаида царя развлекала,
И в разговоре его увлекала
В период, когда Афины пылали,
А эллины от персов страдали;
Страсти его разжигая,
Она повторяла:
«Женщине бог повелел отомстить
За Афины и разгромить
Прекрасный дворец».
И… наступил тот страшный конец…
Александр, вдруг вскочил
И, в пьяном угаре факел схватив,
С криком вперед помчался
И в это время начался
Вакханальный разгул,
Царь, в пьяном угаре совсем утонув,
Все поджигал
И вскоре чудо дворец запылал.
Пламя все сто колонн охватило,
Зрелище то ужасное было,
Огромный дворец, как костер полыхал
И каждый, кто там стоял,
Понимал,
Что чудо творения уже не вернуть.
Жаль! Историю не повернуть.
Опомнившись, царь попытался
Его потушить, но зря старался -
Дворец сгорел.
И только пепел долго летел,
Унося красоту и людских рук творение,
То величайшее произведение,
Что десятки лет создавалось
И в миг ничего от него не осталось.
Александр переживал,
Потом он уже осознал,
Да опоздал,
Огонь все, что можно слизал.

В пути селения и города  создавая,
Он больше строил и созидал,
А здесь получилось, что разрушал.
Месть за предков сознание затмила,
А гетера Фаида подлила
Масла в огонь
И распалила
В груди  уголек,
Который тронул царя и увлек
На разрушение
И свершение
Того чего он не хотел,
Но таков уж царский удел,
История же помнит любой беспредел. 

Известие получая,
Где Дарий скрывается и обитает 
Царь тут же решает
Его догонять,
Но, чтобы лучше понять,
Надо, мой друг, представлять,
Сколько царю пришлось проскакать.
В пути от Персеполя до Эктобан;
Темп интенсивный был сразу задан,
Преодолев его слишком активно,
Воины устали
И еле стояли
Все на ногах.
В тех, сорока пяти днях,
Что они проскакали,
Трудностей много в пути испытали.
Погода стояла сухая,
Но, насколько мы знаем,
Воды был большой дефицит;
В таком состоянии внутри все горит,
А впереди…
Еще километры пути.
Однажды в дороге им повстречались
Македоняне. Те доставляли
Воду домой
И, узнав, кто перед ними такой -
Остановились,
И удивились,
Царь слез с коня, осведомился:
«Вода кому? И куда?»

 «Царь,- отвечают, - везем туда,
Где наши жены и дети живут,
И воду, как желанную весточку ждут».
И наливают ему полный шлем,
А потом
Предлагают испить
И жажду свою царю утолить.
Царь взял его и повернулся,
Увидев воинов, он отвернулся
И шлем возвратив,
Воды  не испил.
Путников щедро вознаградив,
Собрался свой путь продолжать,
Но те оставались стоять.
Тогда Александр остановился,
Один из них, подходя, прослезился
И тихо сказал:
«Много я ездил
И много видал,
В жизни своей что - то познал,
Но подобных царей не встречал.
Бог вам в дорогу с ним и езжайте,
Но знайте,
Легче придется вам дальше скакать,
Усталость не будут бойцы ощущать,
Жажда уйдет и сила явится,
А на царя воины будут молиться».


В Экбатанах (ныне Хамадан, Иран) царю передали,
Что Дария нет, и они поскакали
Дальше в Рагу (Рей, р-н. Тегерана, Иран),
Не знаю друг мой, как и смогу
Передать, что было дальше,
И в ярких красках тот путь описать.
От усталости изнемогая,
Солдаты узнали,
Что Багистан к царю прибывает,
А по прибытию тот сообщает,
Что Дарий своими сатрапами схвачен,
И предатели спешно скачут
Дальше вперед,
Александр уже больше не ждет
И с собою берет
Легкую конницу.
Ночь проскакав, он объявился,
Где по расчетам и находился
Дарий со свитой,
Но там никого не застали.
Бесс и Сатибарзан уже ускакали
И продолжали
С Дарием дальше и дальше бежать,
А царь – по пятам их догонять.
Но вскоре  беглецам объявляют,
Что македоняне их догоняют;
Одно тогда им оставалось.
Друг милый, ты  представляешь,
Чем все закончилось,
И что там случилось,
Правильно. Снова все повторилось,
Убийством Дария все завершилось.

Великого Перса находят в Дамгане (Иран),
Был он в крови и страшных ранах.
И умирал,
Живым Александр его не застал.
Накрыв плащом, достойно простился
И распорядился
По – царски Дария похоронить,
А всей родне его сохранить
Привилегии, те, что ему причитались
И то имущество, что полагалось.

Это нам тоже, друг милый, известно,
Но все равно знать всем полезно,
Как было, как есть и как это будет,
Царей и правителей власть не забудет.