О белочке - Михаэль Верник

Пьяницы, алкоголики, забулдыги,ханурики, алкаши – это часть из определений данных людям, страдающим алкогольной зависимостью. Этот контингент мне знаком не понаслышке, а по многолетнему опыту работы на психиатрической бригаде скорой помощи. Лично мне в прозвании "алкаш" слышится слово "алкать" т.е. жаждать, вожделеть. Так и представляется, что человек жаждет чего-то, ищет, стремится и, не получив вожделенного в условиях "единого и могучего", прибегает к испытанному источнику забытья – бутылке. Такими мне видятся причины массового пьянства в те годы. Впрочем, в своём повествовании я не собираюсь доискиваться до корней этого явления. Расскажу о другом. О "белочке". Понятное дело, не о милом лесном грызуне, а о побочном явлении запоя, называющемся по латыни – "delirium tremens" или в обиходе - "белая горячка".
 Обычно это возникает на второй-третий день после резкого прекращения запоя, когда появляются дрожь в теле, обильное потоотделение, сопровождающееся сухостью во рту, возникает бессонница, а главное – появляются яркие зрительные, реже слуховые и осязательные галлюцинации. Очень показательно чувство, будто что-то путается на языке или мешает во рту. Тогда можно увидеть, как такие страдальцы неприрывно сплёвывают, снимают с языка несуществующие волосинки или вынимают изо рта и сматывают в мотки проволоку, видимую только им.
Но самое страшное - это бредовые переживания, присущие этому состоянию. И в основном – бред преследования. Тогда испытываются такие страхи, что перед ними бледнеет самый душераздирающий фильм ужасов.


* * *


Был у нас пациент, который, после каждого, почти, запоя, "пикировал" в белую горячку. Годами приступы у него проходили по шаблонному сценарию. Он запирался в подполе и заявлял, будто ему известно, что дом окружён жаждущими расправиться с ним бандитами, и он зарубит каждого, кто попытается к нему приблизиться. Обычно ситуация "разруливалась" просто. Отец "блокадника" бежал в милицию, те звонили нам, и представители обеих служб подтягивались к месту операции. Затем, уже по выработанной годами программе, милиционер заявлял о своём присутствии, называл фамилию и звание. Мужик, хранивший непоколебимое доверие к представителям власти, отпирал подпол, и милиционер, приподняв крышку, просовывал в проём фуражку, сигнализируя, что всё без подвоха. После этого "затворник" вверял себя в наши руки. Так происходило раз или два в год до времени "перестройки", внёсшей смятение во многие головы, включая забубённую головушку нашего страстотерпца. В очередной раз мы с милицией нагрянули, лейтенант назвался, сунул привычным жестом фуражку и, не дождавшись реакции снизу, решил спуститься в подпол - поторопить события. Только офицер опустил ногу на перекладину лестницы, как та содрогнулась от удара топором, пришедшегося возле начищенного сапога. Старый сценарий давал сбой...
Я уже не помню, кому в голову пришла эта конгениальная мысль - привлечь к операции третью силу – пожарных.Те прибыли, прониклись поставленной задачей, деловито развернули широченный шланг, просунули его конец под крышку погреба и "погнали" пену. Сначала не изменилось ничего, потом крышка подпола откинулась и в проёме запузырилась пена, а из этой пены стала проростать человеческая фигура. Этакое рождение Венеры... Наш осаждённый "капитулировал".

В следующий раз вызов по знакомому адресу пришёл из милиции. Служители порядка просили, для экономии горючего, приехать сперва за ними. Они подъедут с нами к месту, помогут решить задачу, и мы, по пути в стационар, вернём их в отдел. Когда мы приехали к отделу, то увидели двух милиционеров плачущих на ступеньках входа, беззастенчиво размазывая слёзы по лицу. Выяснилось следующее: накануне отделение впервые было оснащено балончиками со слезоточивым газом, получившем в народе романтическое название "Черёмуха". И вот, готовя план предстоящего задания, один из этой парочки пшикнул в тесном кабинете из нового балончика. Для проверки. Проверил!


* * *


Другого нашего клиента мы, приехав по вызову его жены, застали в туалете, сидящим возле унитаза и методично хлопающим по полу домашним тапочком.

Нашему прибытию он даже обрадовался:"О, привет, ребята!"

- Так ты знаешь, кто мы такие?

- А как же. Официанты...

- А где ты сейчас находишься?

-В погребе.

-А чем занимаешься?

-А ты чего, сам не видишь? Мышей бью. Расплодились тут, мать их...

Весь этот диалог проходил под всхлыпывания бедной супруги, для которой это был первый мужнин приступ белой горячки, и от того особо страшен и непонятен. Каждую новую реплику "благоверного" она встречала завыванием. А тот не унимался: "А вы чего приехали?"

- Отвезти тебя в ресторан.

- А Танька там будет?

- Конечно.

- А Клавка?

- Вестимо.

- Ну и баба эта Клавка, лучше чем Танька!

Тут мы деликатно промолчали, сочувствуя здесь же присутствующей жене.

По дороге в стационар наш благоприобретённый приятель пел нам песни, балагурил и, вообще, пребывал в благодушном настроении. Только при виде диспансера он поинтересовался, почему в ресторане тихо и темно. На что мы его заверили, что это сюрприз, и как только он ступит внутрь – грянет музыка и польётся свет. Дверь нам открыла старенькая санитарочка. При виде её наш гулёна на секунду опешил, а потом иным, разочарованным голосом протянул: "А-а, знаю я этот "ресторан".Тут тётя Глаша наливает."



* * *



Однажды парень в коридоре приёмника внезапно снял ботинок и начал отчаянно его теребить. На мой вопрос, зачем он это делает, охотно ответил : "У меня там зверь завёлся, Мышь-Змея называется. Это такой маленький мышонок, но он растягивается, и может пролезть в любую дырку." Я посоветовал обладателю диковинки, зажать покрепче горловину ботинка и когда мы зайдём на приём, первым делом вытрусить это чудо на стол перед врачом. Пока я предвкушал веселье над недоумением бедняги-врача, мой подопечный вдруг таинственно произнёс : "О, слышишь, пикнуло? Это я его задавил."




* * *




В середине августа были мы на вызове у этакой "измученной нарзаном" личности. А у того в углу комнаты наряженная ёлка. До сих пор меня мучает вопрос – это он с прошлого Нового Года не "просох" или уже ко следующему готовился, тренировался красненьким.



* * *



Существует такой тест – "проба чистого листа". Испытуемому с подозрением на белую горячку показывают чистый лист бумаги и просят рассказать, что он там видит. И он описывет тако-o-ое...!

Везли мы раз молодца в диспансер. Он лежал на носилках лицом вверх, на каком-то этапе пути прикрыл глаза, а когда снова их открыл, то бурно изумился : "Парни, кто же вам такое на потолке нарисовал?" Мы поинтересовались, что он увидел, и он описал нам следующее : "Два мужика тянут за крыло из болота огромную стрекозу." В общем зачёт, но с фантазией маловато...На уровне Корнея Чуковского.




* * *




И "на посошок"... Ночь. Взяли мы на вызове очередного страдальца с белой горячкой и ехали в направлении алкогольного диспансера. Надо пояснить, что парня мы прихватили из одного пригородного посёлка, а диспансер находился почти в самом центре нашего города-миллионника. По пути водитель заметил в свете фар ёжика, перебегающего дорогу. Он остановился, изловил ёжика и заключил в салоне машины, с намерением привезти животное домой. На забаву малолетней дочери. Читатель, прошу учесть, что происходило это в дремучую "догринписную" эпоху. Привезли "болящего" к диспансеру, санитар сопроводил его в приёмный покой, а я остался в кабине заполнять карточки вызовов. Водитель же куда-то отлучился. Вдруг из салона "скорой" донеслось фырканье, я вспомнил о бедняге еже, пожалел его и выпустил в густые кусты. Через пару минут появился водитель, заглянул в салон : "А где мой ёжик?" Я решил отделаться недоумённым пожатием плеч, а затем шутливо предположил : "Может решил провериться в приёмном?" Водитель вновь исчез...Вернулся санитар, я закончил с карточками, а тот всё не появлялся. В конце концов, после четверти часа ожидания, я решился идти искать нашего "пилота". В поисках зашёл и в приёмный покой. Медсестра сказала, что никого, кроме санитара и больных, в приёмном последнее время не было. Это множественное число в отношении одного, привезенного нами больного, меня насторожило, и я попытался прояcнить это обстоятельство. "Как же, как же, двоих мы от вас приняли. " – настаивала медсестра: "Кстати, распишитесь, пожалуйста, за вещи второго, а то ваш санитар исчез не расписавшись." Смутно догадываясь, кто этот "второй", я прошёл в "предбанник" приёмного – место, где переодевают госпитализируемого в пижаму перед отправкой в отделение. Навстречу мне санитары выводили нашего больного, уже помытого и переодетого. В углу самого "предбанника", под охраной второй пары дюжих санитаров, сидела нахохлившись фигура, с головой, как в кокон, запелёнутая в простыню. Это был наш водитель...

А ситуация развивалась так: сонный, ничему не удивляющийся врач-нарколог уже заканчивал описывать историю моего больного. Тут в комнату вторгся какой-то мужик и, не обращая на врача никакого внимания, стал деловито и сосредоточенно обыскивать помещение, нагибаясь под кушетки, и заглядывая под стол. Врач профессионально поинтересовался: "А что это вы, любезный, здесь делаете?" "Ёжика ищу"- был дан успокаивающий ответ. И, действительно, врач успокоился. В его натруженной голове всё "срослось". Соответствующее место, соответствующая симптоматика, диагноз ясен - "белая горячка"! Дальше – просто. Были кнопкой вызваны санитары – поскорей выдворить "поступающего" из комнаты врача и принять его , по заведенной процедуре, в отделение. Слабые попытки моего опешившего "шумахера" объясниться, ограничились проникновенным бормотанием : "Я же водитель." В ответ его уверили, что "тут все водители". Желание силой защитить своё униженное достоинство стоило ему пары полученных исподтишка тумаков, связанных за спиной рук и простыни на голове. Больше мой бедный сотрудник не сопротивлялся злой судьбе, затихнув под простынёй и надеясь на счастливую развязку, которая и явилась в образе меня.


       * * *

ЛЮДИ, ПРОШУ ВАС, ОПОХМЕЛЯЙТЕСЬ!