Высокая Борката. Главы 24-28

(Продолжение)

24
Едва я ощутил блаженство сладкой неги,
Как тут же получил отчетливый пинок.
Девушка:
- Ты, парень, не зашиб головку при разбеге?
Поэт:
- Приму я даже смерть от благородных ног.

На мой ответ она довольно улыбнулась,
Игривая искра вдруг вспыхнула в глазах.
- Ну ладно, извини: я просто не проснулась.
Который нынче день на папиных часах?

Поэт (смелея):
- Ты знаешь, мы давно часов не наблюдаем.
Здесь нет часов вообще, и нет календаря.
Но эта западня нам скоро станет Раем.
Я – твой Поэт! Смотри – он пропадает зря!

(смутившись)
- Но мы здесь не одни: я шел сюда с Бароном.
Куда-то он исчез, покинул интерьер.
Премилый старичок, грузил меня законом
Про тягу черных дыр и мысленный барьер.

25
Она прикрыла грудь и поднялась с кровати,
И к зеркалу прошла сверкая наготой.
Я видел тонкий стан - и вспомнил о боркате,
Которую отдам, чтоб обладать мечтой.

Девушка:
«Опять он не про то!» - Давай дружить домами?
Мне нравится твой тип: люблю таких парней.
Поэт:
- Я думал, скажешь ты: - А не пора ли к маме?
Но если честно, я влюбляюсь все сильней!

Как по сигналу «марш!» нас бросило друг к другу,
И пыл наш приняла широкая кровать.
Прибой взаимных ласк - и мягко, и упруго -
Накатывал волной и возвращался вспять.

Нас поднимало ввысь – к вершинам наслажденья -
И опускало в ад разгоряченных тел.
Нам нравилось ловить и продлевать мгновенья!
Искать и находить болезненный предел!

Действительно, для нас остановилось время.
Забыли мы про всё: про сон и про еду.
И не стыдились спать за всё людское племя,
Готовые гореть за сладкий грех в аду.

26
Я был ее Адам, она была мне Ева.
На празднике любви вскипали плоть и кровь.
Я был ее король, она мне – королева,
И нас вознес на трон простой закон – любовь.

А после две души, две легких оболочки
Растаяли в ночи, насытившись сполна.
Одна из них, смеясь, уменьшилась до точки,
Взлетела высоко - и стала не видна.

Барон (превращаясь в Главного):
- Прошу простить, но мне пришлось пойти на хитрость -
Устроить Вам соблазн и тем освободить.
Вы будете потом считать, что всё приснилось,
А я лишь дал Вам шанс, чтоб быть или не быть.

Теперь Вы лишены писательского дара
В обмен на сладость сна и чувственных утех.
Вам плотская любовь – награда, а не кара.
Она не зло, не стыд, не первородный грех.

27
Он подошел к двери с глазком для персонала
И надавил рукой невидимый рычаг.
Вдруг поднялась стена – железное забрало,
И прочертился след небесного луча.
 
- Взгляните вот сюда. Не напрягайте зренье.
Там без труда видна зеленая звезда.
Мы Вас вернем туда. Закончены мученья.
И Ваши, и мои. Простимся навсегда.

Вам очень повезло: такого не бывало
Последние лет сто, а может, двести лет.
Но мы за время сна проделали немало,
Чтобы вернуть назад Вас в добрый старый свет.

Там – камни и песок. Нет, это не Голгофа.
Та радуга огней – наш мир Шаданакар.
Зеленый свет - Энроф.(Вы родом из Энрофа).
А там, совсем внизу, видны Дуггур и Агр...

28
Красиво говорил. Мой слух околдовали
Неуловимость сфер, причудливость имен...
Менялся цвет лучей в магическом кристалле...
Да - что и говорить! - профессор был умен.

Он мог бы проводить сеансы спиритизма
И духов вызывать, и с ними быть на ты.
Клиентов обучать основам оккультизма,
Внушать животный страх и воплощать мечты.

Но были у него, видать, другие цели.
Быть может, небольшой научный реферат
«Космический захват души в упругом теле
И вдохновенный стих как мысли суррогат».

Нет, не на каждый зов приходит Мефистофель,
И разглядит его не каждая душа.
Но тот, кто увидал его горбатый профиль,
От страха вдруг начнет взволнованно дышать...

(Окончание следует)