Сто грамм на вылет

    Пусто крови. Скучно. Водку не пью,
    Давит пропитанной болью связь стен.
    Женщина рядом лежит-не люблю,
    Кем-то забытая скрасить мой тлен.

   Гордость осталась в последнем броске,
   Спаренны лентою два близнеца.
   Два магазина, круги на песке,
   И крик в мозгу -ты давно без лица.

   Нету ни черт, ни улыбки ,ни слез,
   Бог зрит в взрывчаткой набитую грудь.
   Жить как писать мне увы не пришлось,
   Так чтоб  Варраву Христом помянуть.

   Голос ушел зябко кутаясь в дрянь,
   Черт с ним, да был ли он, что-то скрипел,
   Я поднимаюсь в глубокую рань,
   Раненных птиц в руках раненных тел.

   Накипь бездарности спас Моисей,
   Я мыслю честно-нет дара не пой.
   Так сделал я, а со всех местностей,
   Тучи болванок и без- прут в дом мой.
 
   Шухер, засада мне, всюду флажки,
   Льется с эфиров чернильная грязь.
   Я обнажаю гнилые клыки,
   Римским мечем вырубая их масть.

   Соль пуповины их вяжет язык,
   Я не поэт просто так я молчу.
   В сорок не знает кем стать,
   Я привык в чай отливать им когда захочу.

   Эй, кто в тату...нанесите язя,
   Рыба-кряхтит ветеран во дворе.
   Хамы и бездари рвутся в князья,
   Брея с почином свое главное .
   ..............................
   Мучает ночь, мякишь-женская грудь,
   Не сексуальный, как линзы предмет.
   В спину толкает, нет мне не уснуть,
   Тихо встаю на холодный паркет.

   Жизни минуты плывут в потолок
   С дымом сирени листвой и травой.
   Падает небо твоих босых ног,
   Вместе с закатной горящей звездой.
   ................................
   Лето кончает жить, брус пилит Ной,
   Лето кончается в каждом из нас.
   Мысли абстрактны за этой чертой,
   Вечно таится с косой медный таз.

   Смотрим на осень закрывши глаза,
   С вечным вопросом кто мы и зачем.
   А по щеке бьет на вылет слеза,
   Нечем ответить и не перед кем.

   Перизимуем всегда как нибудь,
   Не раздеваясь давно ложусь спать.
   Стопим телегу, трюмо, шкаф, кровать,
   В общим родная наплюй и забудь.

   Лето прикончило все чем писал,
   Осень великим знаменья и труд.
   Зона депрессии-грязный вокзал,
   Листья как ржавчина в лужах маршрут.

   Чумненький пир, я хлебаю его
   Стоя у столика вместе с бомжом.
   После ста грамм для него ничего,
   Кажется наш умирающий дом.