Галине, девочке-оборотню из Дневного Дозора

Галя подошла ко мне, покачивая бёдрами. Сказала:
– Я у тебя трусики забыла, не находил?
Я только и смог, что покачать головой.
– А, фиг с ними, – решила Галя. И стала медленно наклоняться, тянуться губами к моим губам, предоставив убийце возможность уставиться… даже не буду думать, на что именно! Но он уставился.
– Готовься, – прошептала Галя. Глаза девочки были серьёзными, тревожными. Но она всё-таки коснулась моих губ – и в глазах заплясали озорные искорки… За мгновение до того, как она перекинулась в волчицу. Грубо, страшно, разбрызгивая капли крови и лоскутья кожи, не тратя времени на полноценный морфинг. Перекинулась – и чёрной всклокоченной тенью прыгнула на убийцу…

С. Лукьяненко, Последний Дозор


Как строка приговора застыл за спиною стрелок,
Напряжённым дыханьем угрозы лаская затылок.
Верно, палец его уже лёг на взведённый курок,
И короткое время прощания в силу вступило.

Мир утратил цвета, начиная обратный отсчёт,
Миг за мигом роняя секунды в рисунок молчанья.
Слышишь, серый волчонок, как жизнь между пальцев течёт,
Как кричит тишина, задохнувшись на пике звучанья? 

Ты наивно и прочно давно во врага влюблена,
И сейчас замерла, словно щит, между ним и убийцей.
Ты ребёнок, мой друг, у него же есть дочь и жена,
Он не свяжет себя отношеньями с юной волчицей.

Твоя вспышка-влюблённость была, как бывает у всех:
По-девчоночьи глупой, запрятанной в сердце от близких,
И слегка напряжённо звучал твой наигранный смех,
Когда ты, замерев, ожидала ответной улыбки.

Ты однажды решила, что жалость сумеет помочь,
И шагнула к нему под предлогом притворного страха,
И, играя в ребёнка, просилась остаться на ночь,
Будто может бояться теней порождение мрака!

Мог ли ведать Хозяин о трепетных чувствах твоих,
Отдавая приказ стать охранницей Светлого мага?
Мастер сотен интриг, он привык знать секреты других,
Значит, мог и предвидеть твой путь вплоть до каждого шага.

Верно, выбрав тебя среди множества Тёмных Иных,
Завулон как всегда метил разом в десяток мишеней.
Что с того, что тебе никогда не расскажут о них,
Если ты можешь пить из истока сердечных волнений?

Что с того, что твой крик о любви будет рыком глухим,
Блеском волчьих клыков в безнадёжном броске без возврата,
Бесконечным паденьем, замедленным криком чужим,
Ослепляющей вспышкой в упор из ствола автомата?

Что с того, ведь последним броском ты измеришь любовь –
И расскажешь о ней, не таясь, на последнем пороге,
И другому отдашь себя всю, свои душу и кровь,
Откликаясь прыжком на беззвучный призыв о подмоге.

Ты, прощаясь навеки, губами коснёшься того,
Кого в грёзах своих, забываясь, звала нежным другом –
Так влюбляются в небо без шанса коснуться его,
Так становятся эхом без права сродниться со звуком.

Ты рванёшься вперёд без надежды остаться в живых,
Отдавая все силы и чувства слепому мгновенью,
Проклиная природу и суть чёрно-белых Иных…

…Обнажая любовный узор между Светом и Тенью.

(21 сентября 2009 года)