Снег визжит, подошвой размозжён...

Снег визжит, подошвой размозжён.
Братьями засмеян до истерик,
февралёк – ревнивый недомерок –
зло грозит сосулистым ножом.
Он ещё покажет! Не вопрос!
Он ещё подкинет аномалий, –
ледяной властитель заполярий
в снежной шапке, съехавшей на нос.
Он – пижон. Он дерзкою рукой
бросил в лужу звёзд Плеяд погоны,
и, сверкнув, кольчуга Ориона
грозно вознеслась над головой.
Мятая, как будто с бодуна,
пряча лик, антеннами утыкан,
жуткой хэллуиновою тыквой
по-за крыши валится луна.
Многоглавой гидрою зимы,
темнотой проявлены неверно,
упираясь плоско в изотерму,
стынут вертикальные дымы.
Изумрудность выплеснув окрест,
заполночным паранойным бредом –
мусульмано-христианским брэндом –
над аптекой зеленеет крест.
И скрипит замёрзшая вода,
и куда там мозговать про «после»,
и морозом залепляет ноздри,
и сжирают душу холода…
Но, неся на ободках скрижаль,
с вечного заснеженного склона
катится колечко Соломона:
Ночь.
          Аптека.
                Улица…
Февраль...