Карабас стал марионеткой

Ну что, мой хороший, кораблики законопослушно сели на мели.
Тебя начинает трясти то ли от железной осени, то ли от похмелья.
 И ты пытаешься вспомнить, в какой момент тебя взяли и отымели,
Как в доброй сказке делают принцы, а потом бросили ненужным швом на постели.

Потом начинается период, когда плевать я хотел на гордость и на людей,
Осень накрывает штурмом, выпуская из багажа сезон дождей,
Столько вертится-крутится ненужных, пустых в голове затей,
Но она молчит: где они были раньше, тысяча чертей?!

Тут ты понимаешь, что это все. Ей совершенно плевать с кем ты спишь.
Какого цвета твоё постельное белье, что ты лежишь
Как последний отбросок на том самом месте, и никуда не спешишь.
Вдруг стала понятной и совершенно ненужной твоя жизнь.

Две точки на потолке, сквозняки по почкам и пустая кровать.
Ты сам все сделал, чтобы стало некому доверять.
Кого ты хотел в ней видеть- смешного ребенка, счастливую мать?
Так стыдно, наверное, от одиночества умирать.

Щетина через неделю становится купеческой бородой,
Доширак раз в день уже можно назвать едой.
И где она там, и с кем- с другим или с другой,
Под кем извивается  жгучей стальной дугой?

Твоё положение бесконечно- тебя забыли.
Забыли когда целовали в последний раз от души, когда уходили,
В каких местах закапывали, хоронили, пили:
Ты думал, что без тебя умрут- как вышло, пережили.

Теперь все твои удары, твои ножи ей в спину
Разрезали из тебя самого сплошную плотину:
Что ни людишки-то бесконечно мимо.
Такой большой, а выдворен и покинут.

И ей, если честно, не очень то дорого вышло тебя оставить:
Восемь недель запоя, четырнадцать мужчин, дырявая память.
Новые крылья имплантировать, вырастить и расправить,
Жизнь из кусочков людей, как пазл, выложить и составить.
***
И я знаю, чего ты добивался, что будет у вас наперед:
Она ничего не почувствует, когда губами поцелует твой охладевший лоб.