Она вставала рано
и уходила в мир,
не говорила рьяно,
не требовала лир.
От пятницы к субботам
летел угрюмый год,
а с ней простился кто-то
и снова кто-то ждёт.
Она карала шире,
но ведь никто не знал
глаза её большие
в предутреннем «Как жаль...»
И слёзки – на колёски,
печали – на обоз,
по жизни люди скользки,
по правде – не всерьез.
...а я боялся речи,
боялся не молчать,
мечтал, чтоб стало легче
и плакать и карать.
Свидетельство о публикации №109092003362