Однажды в Чирибикете

Однажды в Чирибикете,
                во влажных лесах Амазонки
построили звери и птицы гигантский живой людопарк –
там люди в вольерах и клетках, там люди в витринах стеклянных,
вмурованных в каменный остов, уныло навстречу глядят.
О том Фу-Куа лишь мечтал бы,
                описывая негритосов,
там строго под наблюденьем все особи до одной –
саамы, эвенки, ведды, арийцы и тасманийцы
и все людские породы – плененная плоть и кровь.
Им звери кидают бананы,
                кокосы и кастанейро,
им птицы приносят зерна, им рыбы дают молоко,
и люди хватают жадно, и сотрясают вольеры,
и вырывают добычу, пиная друг друга ногой.
Тапиры и ламантины,
                и томный мапингуари
приводят с собой потомство в палящий воскресный день,
и те, забравшись на сейбы, на пальмы и барталеньи,
следят с высоты с наслажденьем за странной повадкой людей.
Нагие, усталые самки
                лежат по  углам вольеров,
их дети играют в салки, мужчины бросают кость –
на лицах следы побоев в сраженьях за пропитанье,
и вопли нечеловечьи слышны, и звериный вой.
И нет в людопарке мира,
                и нет в людопарке рая  –
и вечно голодные люди убийством решают спор,
саамы, эвенки, ведды, арийцы и тасманийцы,
и все людские породы – помешаны меж собой.
Во влажных лесах Амазонки
                цена человеческой жизни –
не более чем бесплатный билетик в живой людопарк,
крепки пищевые цепи,  пусты акведуки духа,
а в клетке сверхчеловеков на пряность с усмешкой глядят.
Тапиры и ламантины,
                приматы и мапингуари
проходятся вдоль вольеров с хозяйским огнем в глазу,
цветет эволюции древо, и зреет венец творенья,
и разум венца творенья в соцветье подобен злу.

                09/2009